Демарш министра финансов России Алексея Кудрина, выступившего против увеличения расходов на оборону и лишившегося вслед за этим всех государственных постов, резко обострил давнюю публичную полемику вокруг данного вопроса. Причем содержание дискуссии вышло за рамки собственно обсуждения достаточности или избыточности планируемых бюджетных ассигнований на нужды армии и флота и переросло в более широкий спор о выборе стратегии развития нашей страны.
Либералы взволнованы: Российской Федерации предлагается милитаризация вместо модернизации. Рупор этой части общественности Игорь Юргенс провозгласил победу охранительных сил и отнес к лобби стабилизаторов оборонно-промышленный комплекс. Таким образом, налицо попытка сформировать в сознании миллионов сограждан стереотип: военная организация государства и отечественный ОПК, во-первых, являются препятствием на пути к экономическому процветанию России и, во-вторых, стали оплотом консервативного лагеря, тормозящего социально-политические реформы.
Однако насколько справедливы и обоснованны подобные утверждения?
Начнем с модернизации страны. Если не сводить это понятие исключительно к соответствию западным демократическим стандартам, а воспринимать его как повышение эффективности и конкурентоспособности нации и государства, то во многом этому способствует именно оборонная промышленность. Инвестиции в технологическое переоснащение ОПК и расходы в рамках ГПВ-2020 по сути представляют собой вложения в модернизацию российской экономики.
Реформирование армии и флота, их перевооружение действительно повлекут за собой рост бюджетных затрат, которые в идеале, конечно, было бы лучше направить на здравоохранение, образование или снижение налоговой нагрузки на большие и малые предприятия независимо от формы собственности. Но, к сожалению, мы живем не в идеальном, а в реальном мире. А в нем только за последние двенадцать лет имели место три весьма показательных примера: беспощадное расчленение Югославии, низвержение в хаос и разруху Ирака, циничная колониальная расправа с Ливией. Причем некоторые американские политики не стесняются прозрачно намекать на возможность повторения ливийского сценария в России. Кажется, после всего этого только самые прекраснодушные общечеловеки способны сохранять иллюзии относительно того, что ждет нашу страну, если она не будет обладать высокой обороноспособностью. Грянут этнические чистки и геноцид русских, как в случае с сербами, произойдет фактическая ликвидация централизованного единого государства, как в Ираке, пробуждение средневекового варварства и дикости, как в Ливии.
Так что хотим мы этого или нет, но сохранение, а точнее, возвращение обороны в число государственных приоритетов является категорическим императивом национального строительства на среднесрочную перспективу. Причем вести это строительство придется (как в давнем и недавнем прошлом) в условиях относительной экономической отсталости страны по сравнению с наиболее передовыми державами мира.
Ситуация усугубляется тем обстоятельством, что сегодня Российская Федерация вынуждена платить более чем за пятнадцатилетний период небрежения к своим защитникам. В результате, начав процесс воссоздания из пепла эффективных дееспособных сил общего назначения, министр обороны Анатолий Сердюков и начальник Генштаба ВС РФ Николай Макаров столкнулись с необходимостью одновременно решать сразу несколько задач. Надо и перевооружать армию, и возобновить, да еще на качественно ином уровне, ее боевую подготовку, создать офицерам и солдатам нормальные бытовые условия, обеспечить их адекватным денежным довольствием, решить жилищную проблему, в конце концов, переодеть войска. Если не взяться за все эти вопросы сегодня, завтра отставание станет еще значительнее и для его преодоления придется тратить куда больше ресурсов и значительно большую долю национального богатства.
Наконец, при оценке всего того, что требуется для обеспечения национальной безопасности России, нужно иметь в виду нынешние и будущие военно-политические угрозы. А положение здесь складывается следующее.
США настойчиво и упорно создают систему ПРО, конечная цель которой – девальвация ракетно-ядерных сил Российской Федерации. Это ставит в повестку дня необходимость столь же постоянной и упорной работы по сохранению эффективности отечественных сил стратегического сдерживания путем их количественного наращивания и качественного совершенствования. Токио открыто предъявляет Москве территориальные претензии и пытается ревизовать итоги Второй мировой войны. И хотя большинство японистов считают, что по целому ряду внутриполитических, экономических, демографических причин атака Страны восходящего солнца на спорные острова невозможна, здравый смысл и исторический опыт говорят о необходимости быть готовыми к попытке реализации японскими реваншистами фолклендского сценария в отношении Курил. В конце концов, до 2 апреля 1982 года в аргентинскую атаку на Мальвины тоже мало кто верил, однако еще в 1973-м Королевские военно-морские силы Великобритании изучали такую возможность и просчитывали ответные действия.
Сплошной зоной потенциальных конфликтов, в которые Россия может быть втянута не по своей воле, остается постсоветское пространство. Вся беловежская система национально-государственного устройства случайна, нелегитимна и нестабильна. Территория распавшегося СССР состоит из регионов, в которых параллельно идут интеграционные, сепаратистские, ирредентистские процессы, многие из них чреваты возникновением новых и возгоранием тлеющих горячих точек. Как полыхнула одна из них, мы наблюдали три года назад – в августе 2008-го.
Особую тревогу вызывает грядущая ситуация в Центральной Азии после ухода из Афганистана войск западной коалиции и более чем вероятного возвращения к власти движения «Талибан». Авторитарные режимы в бывших советских среднеазиатских республиках, возможно, в состоянии эффективно подавлять внутреннюю оппозицию, но наверняка окажутся совершенно беспомощными перед лицом внешней агрессии. И если в случае с Таджикистаном, Туркменистаном, Узбекистаном и Киргизией российские национальные интересы не требуют обязательной интервенции, то окажись под ударом Казахстан, вмешательство станет неизбежным.
И последнее. Занимаясь военно-политическим планированием, руководство России должно принимать во внимание и стремительное возрастание могущества Китайской Народной Республики. Независимо от нынешних отношений с Поднебесной нужно исходить из оценки реального потенциала соседнего государства, а не письменных и устных деклараций его лидеров. Рост боеспособности и оснащенности Народно-освободительной армии Китая не вызывает никаких сомнений, КНР быстро идет к достижению статуса второй после США военной державы на планете не только в количественном, но и в качественном отношении.
Все эти обстоятельства (относительная узость ресурсной базы, необходимость форсированного преодоления последствий пятнадцатилетней деградации Вооруженных Сил, высокая потенциальная конфликтность по периметру российских границ) и определяют повышенный уровень оборонных расходов РФ в среднесрочной перспективе. Однако вряд ли это можно называть милитаризацией страны. На оборону, очевидно, будет тратиться свыше трех процентов ВВП, но едва ли данный показатель надолго превысит четыре процента. Это больше, чем принято считать нормой, но такого «нормального» стандарта придерживаются богатые страны, имеющие мощных союзников и фактически не сталкивающиеся с военно-политическими угрозами. Этих преимуществ у России нет и, если наша страна намерена сохранять свой политический суверенитет, ей придется расходовать на армию и флот больше, чем сытая, изнеженная Европа, безопасность которой гарантируют США.
Константин Макиенко
Опубликовано в выпуске № 42 (408) за 26 октября 2011 года
