Так ли все хорошо с Тихоокеанским флотом
Как пел в свое время Владимир Высоцкий, «произошел необъяснимый катаклизм».
Летом этого года в «Независимом военном обозрении» были опубликованы статьи о ситуации на Каспийском море («Каспийские монстры», 18.06.21) и на Черном море («Черное море: паритет без перемирия», 09.07.21). Ни у Минобороны вообще, ни у его департамента информации и массовых коммуникаций в частности претензий к этим статьям, видимо, не возникло.
А вот написанная по той же методике статья «Беда на Тихом океане» («НВО», 22.10.21) о невеселой ситуации с нашим Тихоокеанским флотом вызвало реакцию в виде статьи Алексея Комарова «Так ли все плохо с Тихоокеанским флотом» («НВО», 12.11.21).
Критика без аргументов по существу
Моя статья, с точки зрения тов. Комарова, является бухгалтерской, поверхностной, необъективной и дилетантской. Особенно серьезное обвинение – что автор до недавнего времени занимался политической деятельностью. На самом деле я таковой не занимался вообще ни секунды и далее не собираюсь (хочется надеяться, что тов. Комаров понимает, что такое «политическая деятельность»).
И, конечно, тов. Комаров уязвил меня отсутствием «начального военного образования». Теперь мучительно думаю, что же под таковым подразумевалось – начальная военная подготовка, курс молодого бойца, что-то еще?
Если говорить всерьез, то дело, очевидно, в том, что описанная в первых двух статьях каспийско-черноморская реальность тов. Комарова и его руководство вполне устраивает. А вот описанная в третьей статье тихоокеанская реальность – не очень. Хотя она на самом деле ничуть не менее реальна.
Разумеется, в своей статье тов. Комаров ничего и не опроверг. Он применил два характерных приема. Первый заключается в переходе на личность оппонента, второй описывается известной песенной фразой: «У нас есть такие приборы… Но мы вам о них не расскажем». Каждый из этих приемов по отдельности свидетельствует об отсутствии аргументов по существу дела, а уже если они применены сразу оба, то отпадают все сомнения.
В статье тов. Комарова описан, как принято сейчас говорить, «сферический конь в вакууме», то есть некий прекрасный ТОФ, который существует как бы сам по себе. Дело, однако, в том, что ВС любой страны предназначены для отражения внешней агрессии. Следовательно, описывать их без сравнения с иностранными ВС абсолютно бессмысленно.
Причем сравнивать желательно с теми ВС или их компонентами, которые могут оказаться противниками. Нет сомнений, что ТОФ уже сегодня безоговорочно сильнее ВМС Уругвая и Туниса (даже вместе взятых). При чем тут Уругвай и Тунис? Они совершенно не при чем. При чем те, с кем ТОФ, возможно, будет когда-нибудь воевать.
Огневой потенциал: как считать
Тов. Комаров совершенно справедливо предлагает обратить внимание на огневой потенциал ТОФ. Конечно, это нужно сделать. Опять же в сравнении. Иначе будет тот же «сферический конь».
Корабельную артиллерию придется при этом игнорировать. Потому что, например, неясно, считать ли АК-630 или «Вулкан-Фаланкс» за один ствол или за шесть. И можно ли их тупо суммировать с АК-130 или Мк45.
Но главное даже не это, а то, что сегодня артиллерия на флоте стала неким аналогом офицерского пистолета. То есть это либо оружие последнего шанса, либо, наоборот, оружие, которое применяется против заведомо слабейшего противника, на которого жалко тратить ракету.
В связи с этим из рассмотрения автоматически будут исключены тральщики и десантные корабли. Также не будем рассматривать ПЛАРБ/РПК СН США, КНР и РФ, относящиеся к СЯС, а не к ВМФ. Кроме того, еще одним «офицерским пистолетом» стали торпедные аппараты на надводных кораблях: крайне сложно представить себе ситуацию, при которой ПЛ допустит надводный корабль на дистанцию торпедной стрельбы по себе.
Считать будем то, что можно применить в реальном бою: торпедные аппараты (А)ПЛ (сейчас они одновременно являются и ПУ для ПКР и/или КРМБ) и ракетные ПУ (включая специальные шахты для ПКР или КРМБ на российских, американских и южнокорейских (А)ПЛ).
Подавляющее большинство ракетных ПУ (в частности, все УВП) не подразумевают возможности их перезарядки в море. Соответственно будем считать, сколько ракет можно запустить одновременно. То есть одна стандартная счетверенная ПУ ПКР/ПЛУР «Раструб» будет считаться за четыре. И даже счетверенная ПУ ПЗРК «Игла» на ракетном катере пр. 1241 – тоже за четыре. ЗРК RAM идет за 11 или 21. УВП Мк41 считается за 29 или за 32, или за 61, или за 64 – в зависимости от конкретного корабля.
КРМБ для ударов по наземным целям, ПКР и ПЛУР будем обобщенно называть ударными. Упомянутая Мк41 и некоторые другие УВП являются универсальными, из них можно запускать ракеты разных типов и классов, поэтому выведем их в отдельную категорию.
Будем учитывать при подсчете все «строевые» корабли и катера, в том числе те, которые сейчас находятся в ремонте. Поэтому для ТОФ РФ будет засчитан даже эсминец «Бурный», шансы которого на самом деле вернуться в строй близки к нулю. Учтены две первые ПЛ пр. 6363 и корвет «Гремящий», которые в конце ноября наконец-то достигли Владивостока и вошли в состав ТОФ не только де-юре, но и де-факто. При этом не будем учитывать учебные и резервные корабли и катера (в первую очередь – японские и китайские), а также устаревшие китайские ПЛ пр. 033.
Огневой потенциал: печальная арифметика
На сегодняшний день Тихоокеанский флот РФ имеет 300 ПУ ударных ракет и 332 ПУ ЗУР (в том числе 132 большой и средней дальности, 200 малой дальности), то есть всего 632 ракетных ПУ. А также 110 торпедных аппаратов на (А)ПЛ.
ВМС Японии сегодня имеет 616 ПУ ударных ракет, 1096 универсальных ПУ и 428 ПУ ЗУР малой дальности. При этом можно отметить, что наиболее вероятная конфигурация ракет в универсальных ПУ – 744 ЗУР большой дальности и 1408 ЗУР малой дальности. Ракет больше чем ПУ потому, что японцы широко используют ЗУР малой дальности RIM-162 ESSM, коих в ячейку УВП помещается две или четыре. Всего у Японии 2140 ракетных ПУ и 132 торпедных аппарата на ПЛ.
ВМС Республики Корея имеют сегодня 718 ПУ ударных ракет, 32 универсальных ПУ, 432 ПУ ЗУР большой дальности и 300 ПУ ЗУР малой дальности. Всего 1482 ракетных ПУ и 150 торпедных аппаратов ПЛ.
Американский ТОФ на данный момент обладает 792 ПУ ударных ракет, 5092 универсальных ПУ, 174 ПУ ЗУР малой дальности. Всего 6058 ракетных ПУ, 124 торпедных аппарата на ПЛА. Причем американцы тоже активно используют RIM-162 ESSM, то есть у них ракет тоже может быть гораздо больше, чем универсальных ПУ.
Суммарно ТОФ США и флоты двух его тихоокеанских союзников имеют 2122 ПУ ударных ракет, 6220 универсальных ПУ, 432 ПУ ЗУР большой дальности, 902 ПУ ЗУР малой дальности. Всего 9680 ракетных ПУ и 406 торпедных аппаратов на ПЛ(А).
Это больше, чем у российского ТОФ в 15,32 раза и 3,69 раза соответственно. Поскольку враждебность Сеула неочевидна, можно исключить корейцев из этой суммы. Тогда у США и Японии останется 8198 ракетных ПУ и 256 торпедных аппаратов, что больше, чем у ТОФ РФ, в 12,97 и в 2,33 раза. Стало ли от этого легче – вопрос риторический.
Огневой потенциал ВМС НОАК суммировать с потенциалом указанной тройки, конечно, не нужно. Но нет ни малейшего основания суммировать его и с потенциалом нашего ТОФ. Если США и Япония – противники явные и очевидные, то Республика Корея и Китай могут стать таковыми при определенных обстоятельствах. Обстоятельства, при которых они станут нашими союзниками, не просматриваются.
Сегодня китайский флот имеет 1574 ПУ ударных ракет, 2640 универсальных ПУ, 420 ПУ ЗУР большой и средней дальности, 1200 ПУ ЗУР малой дальности. Всего 5834 ракетных ПУ и 428 торпедных аппаратов на (А)ПЛ. Что больше, чем у ТОФ РФ, в 9,23 и 3,89 раза соответственно.
Во всей этой арифметике вообще никак не учтены пять американских и два китайских авианосца. Рассматривать соотношение не только корабельного состава флотов, но и их морской авиации кажется совершенно необходимым. Но тогда мою статью надо было бы назвать уже не «Беда на Тихом океане», а «Катастрофа на Тихом океане».
Если исходить из стандартного размера палубного авиакрыла, на каждом американском «Нимице» базируется 48 «Супер Хорнетов», имеющих по 11 узлов подвески оружия, в том числе девять – для ракет и УАБ «воздух-поверхность». То есть к приведенной выше сумме американских ракетных ПУ можно добавить еще 2640.
На китайских авианосцах суммарно базируется около 50 J-15 (Су-27К). Но в дополнение к ним морская авиация НОАК насчитывает до 350 боевых самолетов берегового базирования (Н-6, JH-7, J-10, J-11ВН, Су-30МК2). У ТОФ РФ только десять или 12 елизовских МиГ-31.
Противолодочных самолетов у США, Японии и Китая тоже сильно больше, чем у нас. Правда, морская авиация (как российская, так и всех стран, с коими проводится сравнение) может усиливаться за счет ВВС (особенно у трех азиатских стран).
Именно поэтому сравнение становится некорректным и, по большому счету, бессмысленным. Тем более если считать всю авиацию, то надо считать и наземную ПВО. В итоге задача становится окончательно нерешаемой.
Игнорирование светлого будущего
Еще тов. Комаров обвинил меня в игнорировании кораблестроительной программы, в результате которой ТОФ получит в целом шесть ПЛ пр. 6363 и 12 корветов пр. 20380/20385. Претензия, мягко говоря, странная: как можно учитывать корабли, часть из которых даже еще не заложена на верфях?
А если учитывать, то опять же не только у нас. В частности, прямо сейчас проходят испытания еще два американских эсминца типа «Орли Бёрк», предназначенных именно для Тихоокеанского флота. На каждом из них по 96 универсальных ПУ, как на четырех корветах пр. 20380/20385. То есть два этих эсминца, которые фактически уже есть, вполне компенсируют восемь российских корветов, которые когда еще будут. А потом придут новые «Вирджинии» и «Орли Бёрки».
В Японии уже спущены на воду три фрегата нового типа «Могами». В Корее заложен эсминец, еще более мощный, чем «Сэджон Тэван», и строятся ПЛ с шахтами для КРМБ. Про кораблестроительный конвейер Китая нечего и говорить («Поднебесная армада», «НВО», 01.10.21). Пока наш ТОФ будет ждать остальные четыре ПЛ и восемь корветов, в Китае построят штук десять ПЛ(А) и не менее 20 крейсеров, эсминцев и фрегатов, каждый из которых по количеству ракетных ПУ равен двум-пяти нашим корветам.
Так что если учитывать кораблестроительные программы всех обсуждаемых стран, в обозримом будущем ситуация на Тихом океане для нас будет лишь ухудшаться.
Не менее удивительна претензия, что я не учел значительно улучшившуюся береговую систему базирования ТОФ. Конечно, очень хочется надеяться, что уже никогда не повторится история с авианесущими крейсерами «Минск» и «Новороссийск», для которых советская власть забыла построить причалы во Владивостоке, поэтому они всю свою короткую жизнь прожили на рейде, «убивая» моторесурс. Но у всех наших потенциальных оппонентов тоже всё нормально с системой базирования. Мне довелось посетить Пхёнтэк, ГВМБ 2-го (Западного) флота ВМС Республики Корея. Там всё очень хорошо с этой самой системой.
Кто активнее на Тихом океане
Совершенно прекрасен упрек тов. Комарова, что я забыл учесть «вопросы активной и эффективной деятельности сил Тихоокеанского флота в своей операционной зоне ответственности и на значительном удалении от пунктов базирования». Во-первых, это тот параметр, который невозможно взвесить. Во-вторых, еще немного арифметики.
У ТОФ РФ сегодня имеется шесть надводных боевых кораблей океанской зоны (учесть «Бурный» тут уже не получается, ибо он не ходил в море 16 лет), самому «молодому» из них 30 лет. У Японии таковых 46, из них 37 моложе 30 лет. У Республики Корея 24 корабля океанской зоны, из них только два старше 30 лет. На ТОФ США океанских надводных кораблей 56, из них 47 моложе 30 лет. Наконец, ВМС НОАК имеют 84 надводных боевых корабля океанской зоны, из которых всего одному больше 30 лет.
В связи с этим два несложных вопроса. На каком из пяти флотов меньше всего моряков имеют опыт походов «на значительном удалении от пунктов базирования»? На каком из пяти флотов в таких походах быстрее всего «добивается» ресурс оставшихся кораблей?
А из второго вопроса вытекают еще третий и четвертый: пока ТОФ будет ждать остальные четыре ПЛ и восемь корветов, сколько из нынешних его кораблей будет списано? И не получится ли так, что его огневой потенциал не только не увеличится, но даже сократится? Ни одному из иностранных флотов это совершенно точно не грозит.
Мы, к счастью, живем не в СССР, где начальственный окрик заставлял трепетать и закрывать глаза на очевидное. Хорошо бы, если бы в департаменте информации и массовых коммуникаций МО это учитывали. Как и то, что советская практика замалчивания проблемы вместо поиска путей ее решения очень способствовала краху страны и ее армии.
Кроме того, с точки зрения как общегосударственных, так и узковедомственных интересов, Минобороны должно быть заинтересовано в укреплении ВВО вообще и ТОФ в частности, причем не за счет западных округов, а за счет увеличения финансирования и расширения оборонного заказа. Соответственно статья «Беда на Тихом океане» должна ему быть очень выгодна. И если вместо этого срабатывает инстинкт «спасения мундира», это очень печально. Тем более что спасти мундир невозможно, не приводя ни единого аргумента по существу обсуждаемой темы.
Кроме того, возникает естественный вопрос: если в наших ВС везде и всё так прекрасно, может, им и нынешних денег много? И надо, как предлагает наша оппозиция, «раздать их старикам и детям»?
Александр Храмчихин
Александр Анатольевич Храмчихин – независимый военный эксперт.
