Заменят ли ракеты авиацию и артиллерию
В 1950-е годы практически все основные военные державы были охвачены «ракетным фетишизмом». Как военные, так и политики были уверены, что теперь ракеты смогут решить все задачи, ранее возлагавшиеся на авиацию, а, может быть, и на артиллерию.
Вскоре фетишизм прошел. Ракеты того времени обладали слишком низкой точностью и надежностью. При круговом вероятном отклонении в несколько километров применение ракет по наземным и надводным целям имело смысл только в ядерном снаряжении. Однако губительность ядерной войны была быстро осознана. Поэтому ракетная монополия не состоялась («Близится эпоха ракетного возрождения», «НВО», 14.08.20).
ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ
Тем не менее как класс оружия ракеты никуда не делись. Они начали занимать определенные «экологические ниши».
ЗРК достаточно быстро вытеснили зенитную артиллерию в качестве основного средства наземной и корабельной ПВО, а ракеты «воздух-воздух» заменили авиационные пушки в роли главного средства воздушного боя. ПТРК полностью «маргинализировали» противотанковую артиллерию, став (наряду с РПГ) главным средством борьбы с танками и другой бронетехникой.
ПКР постепенно стали основным средством ведения морского боя. Авиационные варианты ПТРК и ПКР, а затем и ракеты «воздух-поверхность» общего назначения постепенно занимали место НУРСов и свободно падающих бомб в качестве главного оружия самолетов и вертолетов для поражения наземных и надводных целей.
Полномасштабное возвращение ракет произошло в 1980-е годы благодаря двум «этапным» образцам.
На вооружение ВС США поступили крылатые ракеты большой дальности BGM-109 «Томагавк» и AGM-86 ALCM. Советская ОТР Р-17 была создана гораздо раньше, но «пошла в бой» (не только в оригинальном виде, но и в виде своих иностранных производных) тоже в 1980-е: в Афганистане («Афганский урок для России», «НВО», 06.04.18) и в ходе «войны городов» между Ираном и Ираком («Битва за баррель», «НВО», 28.05.21).
Таким образом, баллистические и крылатые ракеты с дальностью полета несколько сотен или тысяч километров стали средством обычной войны, а не только апокалиптического обмена ядерными ударами между США и СССР.
Довольно сильным тормозом данного процесса оказался заключенный в 1987 году между этими странами договор об РСМД. Но других стран он не касался. Также договор не распространялся на ракеты морского и наземного базирования.
В итоге американские КРМБ и КРВБ по полной программе применялись в Ираке («Паралич диктатора», «НВО», 05.03.21), в Югославии («Пиррова победа НАТО», «НВО», 02.03.19), в Афганистане («Афганская ловушка Америки», «НВО», 27.04.18), снова в Ираке («Почему США проиграли войну в Ираке», «НВО», 16.03.18), в Ливии («Ливийский тупик НАТО», «НВО», 29.11.19).
Арсеналы своих баллистических ракет, в основе которых лежит все та же Р-17, развивали КНДР, Иран, Пакистан. Собственными путями развития ракетных систем пошли Израиль, Индия, Республика Корея. Особо следует выделить израильскую ракетную программу, поскольку она, в отличие от других азиатских стран, не является «вторичной». А также северокорейскую ракетно-ядерную программу, ставшую мощным геополитическим фактором («Стратегический арсенал Северной Кореи», «НВО», 03.04.20).
Самый большой в мире ракетный арсенал получили в свое распоряжение ВС КНР. Наконец, США не захотели больше связывать себя положениями договора об РСМД, «заодно» освободив от них и Россию.
СТИРАЯ ГРАНИЦЫ
За полвека, прошедших с эпохи «ракетного фетишизма», круговое вероятное отклонение ракет уменьшилось на три порядка, с километров до метров, благодаря появлению новых систем наведения. Из-за этого стало вполне целесообразным применение ракет в обычном снаряжении.
Кроме того, начали быстро размываться границы между классами ракет. Например, значительно увеличилась дальность стрельбы РСЗО (до сотен километров), в итоге появился смысл хотя бы часть запускаемых с таких РСЗО ракет сделать управляемыми («Сохраняя божественный статус», «НВО», 20.11.20). Таким образом, размылась граница между РСЗО и тактическими ракетами.
ПТУРы перестали быть средством только уничтожения танков, а превратились в универсальное наземное оружие, несущее не только кумулятивные, но и осколочно-фугасные БЧ для стрельбы по пехоте и различным небронированным целям. Более того, дальность стрельбы ПТУРов также возросла с единиц до десятков километров, то есть они также начали сближаться с тактическими ракетами.
Указанные тенденции значительно усилились благодаря массовому применению БПЛА. Разведывательные беспилотники обеспечивают ракетные комплексы целеуказанием, тем самым еще более повышая их точность и соответственно сокращая количество ракет, необходимых для поражения одной цели. Боевые БПЛА стали полноценным дополнением к ракетам. А барражирующие боеприпасы (БПЛА-камикадзе), которые особенно активно развивает Израиль, – «еще одними ракетами», причем чрезвычайно гибкими в применении, а иногда и с возможностью многоразового использования (если в ходе вылета подходящая цель не была обнаружена).
В итоге всемирное военное строительство на новом витке все же пришло к тому, что не получилось в пятидесятые, – к возможности замены самолетов ракетами.
ЗАПОЛОНЯЯ НЕБО
Стоимость современных боевых самолетов и затраты на подготовку их летчиков достигли огромных размеров. Из-за этого содержание «нормальных» ВВС со значительным количеством боевых машин становится проблемой даже для ведущих военных держав. Закупка же самолетов в микроскопических количествах оказывается бессмысленной: они становятся почти буквально золотыми, из-за чего их практически невозможно применить в нормальном бою. Потеря даже одного самолета становится почти национальной катастрофой – подобно потере линкора в годы Второй мировой.
В такой ситуации комбинация баллистических и крылатых ракет различной дальности, а также разведывательных и боевых БПЛА начинает казаться почти панацеей. Тем более что именно беспилотные средства поражения (ракеты и боевые БПЛА) становятся оптимальным средством прорыва и подавления наземной ПВО. Они могут просто «задавить массой» любую ПВО, поскольку вполне реально одновременно применить больше ракет и БПЛА, чем у противника имеется боеготовых ЗУР.
Потери же беспилотных средств во всех аспектах (военном, экономическом, психологическом) являются несравненно менее болезненными, чем потери боевых самолетов и вертолетов.
Данные тенденции особенно заметны применительно к Китаю, который является одним из мировых лидеров в создании боевых роботов («Технологии безлюдной войны», «НВО», 21.05.21) и ракет всех классов («От династии Хань до Си Цзиньпина», «НВО», 02.07.21).
Еще в 1979 году Китай воевал против Вьетнама в основном методом «людских волн» («В чем коварство восточного «партнера» Москвы», «НВО», 13.04.18), то есть фактор собственных потерь не имел для командования НОАК и руководства КНР в целом вообще никакого значения.
Роботы и ракеты идут в армию именно для того, чтобы в максимальной степени снизить людские потери. То, что Китай стал одним из мировых лидеров в их разработке – удивительный парадокс. Которому, впрочем, есть вполне практические объяснения.
Во-первых, благодаря начатым в 1978 году радикальным экономическим реформам Китай добился колоссального научно-технического прогресса. Теперь ему по плечу самые передовые разработки.
Во-вторых, благодаря тем же реформам радикально изменилось китайское общество. НОАК образца 1979 года представляла собой гигантскую толпу бессловесных, нищих, малограмотных (или вообще неграмотных) крестьян. Современная НОАК укомплектована хорошо образованными, хорошо обеспеченными и отлично разбирающимися в современной технике городскими юношами и девушками. Которые к тому же относятся к поколению «маленьких императоров»: единственных детей в семьях, окруженных любовью и заботой старших родственников. Гнать этих людей на вражеские пулеметы невыгодно экономически и невозможно политически, несмотря на репрессивно-тоталитарный характер китайского режима.
Именно поэтому военно-политическое руководство Китая отправит в бой рои воздушных, морских, а потом, видимо, и наземных роботов. А также тысячи ракет различных типов и классов.
САМОЛЕТЫ ЕЩЕ ЖИВЫ
Правда, самолеты и вертолеты сами по себе являются главными носителями ракет, причем могут нести их очень большую номенклатуру (количественную и типовую). К тому же они добавляют собственные скорость и дальность к скорости и дальности ракет.
По этим причинам полная «отмена» пилотируемой авиации в обозримом будущем реальной не кажется. Зато уже сейчас складывается симбиоз пилотируемой и беспилотной авиации и ракет различных классов. Разведка, прорыв и подавление наземной ПВО практически полностью отдаются беспилотным средствам поражения. Затем, видимо, только они будут решать задачи уничтожения любых наземных целей на поле боя и в прифронтовой зоне (сейчас эти задачи решают штурмовики и ударные вертолеты). Пилотируемые летательные аппараты, по-видимому, будут постепенно эволюционировать к роли «извозчиков ракет», которые просто доставляют ракеты к рубежу запуска, осуществляют этот запуск и уходят обратно, не входя в контакт с истребителями и наземной ПВО противника.
Впрочем, в отдаленном будущем пилотируемая боевая авиация, видимо, все же прекратит свое существование. Уже сейчас обязательным требованием к перспективным истребителям 6-го поколения является возможность их применения в беспилотном варианте. К тому же появление гиперзвуковых ракет наземного и морского базирования сделает ненужным добавление скорости и дальности самолетов к этим параметрам ракет. Но это все же вопрос не сегодняшнего дня.
Александр Храмчихин
Александр Анатольевич Храмчихин – независимый военный эксперт.