Как выход из Афганистана скажется на стратегии США
Последние события в Афганистане – логическое следствие эволюции военной мощи Запада в последние полвека.
ЗАПАДНЫЙ СЛОМ
В странах Европы психологический слом произошел в результате двух мировых войн, в США – в результате войны во Вьетнаме. Для стран с демократической социально-политической системой и высоким уровнем жизни война, подразумевающая высокие собственные потери, стала неприемлемой даже в том случае, если она имеет справедливый оборонительный характер, тем более – если это война агрессивно-интервенционистского характера, ведущаяся с неясными для большинства населения геополитическими целями. Из-за этого почти все европейские страны были легко и быстро разгромлены и оккупированы нацистской Германией (Великобританию спасли ее островное положение и личность Уинстона Черчилля), а США проиграли войну во Вьетнаме не столько противнику на поле боя, сколько собственным обществу и СМИ. По итогам вьетнамской войны ВС США перешли на полностью наемный принцип комплектования, что, как считается, повысило их профессионализм, но фактически кардинально изуродовало психологию рядового состава. Военная служба стала не почетным долгом защиты Отечества, а всего лишь средством зарабатывания денег.
Весьма своеобразную роль в дальнейшем развитии событий сыграла война против Ирака в 1991 году. В ходе этой войны ВС США с ограниченной помощью ВС еще нескольких стран (Великобритания, Франция, Египет, Сирия, Саудовская Аравия) нанесли сокрушительное поражение иракской армии, которая на тот момент формально была одной из сильнейших в мире, причем потери США и их союзников оказались весьма незначительными. Разумеется, очень важную роль в этой победе сыграло технологическое превосходство США, но ничуть не меньшее значение имела абсолютная пассивность иракской стороны, сознательно отказавшейся от любых наступательных действий и даже от оборонительной войны в воздухе («Паралич диктатора», «НВО», 05.03.21).
Однако второй фактор был полностью проигнорирован, а США удалось еще более блестяще, чем классическую войну, выиграть информационную войну, создав у всего человечества, в том числе у самих себя, ощущение абсолютной непобедимости. Развал Варшавского договора и СССР, крайнее ослабление России многократно усилили это ощущение. В странах Запада начался тотальный отказ от воинского призыва, то есть вслед за американской и английской армии почти всех стран континентальной Европы стали средством зарабатывания денег для их военнослужащих, а не инструментом защиты страны (к тому же защищать эти страны стало объективно не от кого). Однако, как известно, «за деньги можно убивать, но нельзя умирать». При этом уровень жизни в странах Запада был весьма высоким. К тому же не просто доминирующей, но, по сути, «единственно верной» стала леволиберальная идеология, подразумевающая толерантность, политкорректность и культ идентичностей, зато полностью отрицающая такие ранее обязательные для военных понятия, как героизм и самопожертвование. Совокупность этих факторов создала ситуацию, когда ведение войны, подразумевающей высокие собственные потери, стало для западных стран окончательно невозможным. Возникла необходимость минимизации потерь за счет подавляющего количественного и качественного (технологического) превосходства над любым противником. Однако современное вооружение (не только собственно техника, но даже высокоточные боеприпасы, по определению являющиеся расходным материалом) стало очень дорогим, причем его цена продолжает расти. Кроме того, все больше денег требуется на содержание личного состава западных армий, чтобы сохранять конкурентоспособность с гражданской экономикой (как по собственно зарплатам, так и по уровню комфорта). Поскольку эти факторы делают военные расходы непомерно большими даже для развитых экономик, началось быстрое сокращение западных армий (как количества техники, так и численности личного состава), тем более что внешняя угроза для них объективно отсутствовала.
В результате возник порочный круг: затрачивая все больше денег, ВС НАТО способны побеждать все более слабых противников, что подтверждалось на примерах Югославии («Пиррова победа НАТО», «НВО», 22.03.19), «второго Ирака» («Почему США проиграли войну в Ираке», «НВО», 16.03.18), Ливии («Ливийский тупик НАТО», «НВО», 29.11.19), при этом даже к войне против Сирии (до прихода туда ВС РФ) НАТО оказалось не готово. Тем более не могло быть и речи о прямой помощи Грузии и Украине, которые сам же Запад спровоцировал на конфликты с Россией.
Однако в ходе противопартизанских войн (таких как война в Афганистане и продолжение второй войны в Ираке) фактор технологического превосходства во многом утрачивает свое значение, при этом необходим постоянный контроль над территорией с помощью наземных сил. Кроме того, в ходе противопартизанских войн в Ираке и Афганистане Запад во главе с США сам себе создал дополнительные проблемы, насильно навязывая этим странам собственные социально-политическую систему и идеологические установки, чуждые арабскому, тем более – афганскому менталитету. Это лишь сужало социальную базу поддержки оккупационных сил и, наоборот, расширяло социальную базу вооруженного сопротивления, что вело к росту потерь оккупантов, чрезвычайно затягивало войну, увеличивало расходы на нее. Поскольку ВС западных стран комплектуются по найму, набор военнослужащих для ведения противопартизанских боевых действий стал чрезвычайно сложной задачей. Возник еще один порочный круг: за все большие деньги в армию удавалось набирать личный состав все более низкого качества, в том числе откровенно криминальные элементы.
Другим вариантом поведения (более характерным для европейских армий) стал фактический отказ от ведения боевых действий – лишь имитация собственного участия в американских операциях. Задействование ЧВК решало проблему только частично, при этом обходилось еще дороже, чем содержание личного состава регулярных ВС. Местные армии и полицейские силы из-за вышеупомянутого сокращения социальной базы поддержки оккупантов становились, по сути, чисто марионеточными, оказывающимися в полной зависимости от западного технического и финансового обеспечения и даже при наличии такого обеспечения неспособными вести самостоятельные боевые действия.
В таких условиях США и их союзники часто вынуждены были идти на прямой подкуп противника, что в сиюминутном плане помогало снизить собственные потери, но в долгосрочном – лишь усиливало противостоящие вооруженные формирования. Не менее важно то, что попытка откупиться от противника всегда является демонстрацией собственной слабости – как чисто военной, так и, главное, моральной. К тому же вложения огромных финансовых средств в силовые структуры и экономику оккупированных стран породили сильнейшую коррупцию как в этих странах, так и в государствах-донорах, в первую очередь, разумеется, в США, не дав при этом почти никакого практического эффекта.
АМЕРИКАНСКИЕ ВАРИАНТЫ
То, что почти все европейские армии без очень серьезной американской помощи не способны вести вообще никакую войну, было ясно уже давно. События в Афганистане показывают: несмотря на формально гигантскую военную мощь, никакую войну не способны вести и США. В такой ситуации существует несколько вариантов дальнейших действий Вашингтона на международной арене.
Первый: полное самоустранение США от любых дел в Евразии и Африке, то есть сохранение контроля только над Западным полушарием (примерно так действовал Вашингтон в XIX веке). В долгосрочной перспективе вероятность реализации именно этого варианта очень высока, но в краткосрочной перспективе эта вероятность, наоборот, близка к нулю. В ближайшее время заменителем этого варианта поведения станет, видимо, отказ Вашингтона от демократического мессианства и переход к ведению ограниченных войн (по возможности без задействования наземных сил) с чисто прагматическими целями (геополитическими и экономическими).
Второй вариант: максимальное задействование Вашингтоном в боевых действиях ЧВК вместо регулярных сил. Однако в данном случае людской ресурс достаточно ограничен, при этом стоит чрезвычайно дорого. К тому же для войны против сильных противников ЧВК почти бесполезны и могут играть в лучшем случае вспомогательную роль.
Третий вариант: ориентация на ведение полностью безлюдной войны, то есть максимальное использование ракет различного класса и роботизированных систем, в первую очередь БПЛА («Точнее, дальше, страшнее», «НВО», 13.08.21). Однако по-настоящему сильные страны способны применять аналогичные собственные системы против ВС США, а также задействовать различные средства противодействия американским системам. При применении же против партизан подобные системы оказываются непомерно дорогими (боеприпас значительно дороже поражаемой им цели) и не обеспечивают эффективный контроль над территорией (наземные роботизированные системы пока развиты очень слабо и в обозримой перспективе ситуация не изменится). Таким образом, на данный момент безлюдность войны – в значительной степени иллюзия.
Разумеется, США продолжат вести против своих геополитических оппонентов информационно-психологическую войну, которая очень часто оказывается гораздо успешнее войны классической, при этом гораздо дешевле последней. Именно успешно проведенная информационно-психологическая война стала решающим фактором победы США над СССР в холодной войне в целом.
Однако нынешняя ситуация весьма существенно отличается от ситуации 30–40-летней давности. СССР и тогдашний Китай были нищими, тоталитарными, информационно закрытыми странами. На Западе в то время имела место классическая демократия, очень привлекательная со всех точек зрения для граждан социалистических стран. В настоящее время разрыв в уровне жизни между странами Запада с одной стороны, Россией и Китаем с другой, существенно меньше, чем он был в годы холодной войны. Китай остается тоталитарным государством, тем не менее его режим гораздо мягче, чем он был при Мао, страна стала несравненно более открытой внешнему миру. Россия же является в основном свободной и полностью открытой страной (в том числе в информационной сфере). С другой стороны, нынешний леволиберальный вариант западной демократии гораздо менее привлекателен для граждан незападных стран, чем прежняя классическая западная демократия без культа идентичностей. Наконец, Китай, а тем более Россия научились сами весьма эффективно вести информационно-психологическую войну против Запада. Соответственно победа в такой войне – подрыв оппонентов изнутри – Вашингтону сегодня совершенно не гарантирована («Новый способ ведения боя», «НВО», 14.02.20).
Наконец, США могут использовать против своих геополитических оппонентов страны-марионетки. Против России в таком качестве может быть эффективно использована Украина, которую Вашингтон может спровоцировать на прямую войну с Россией, при этом США окажут Украине лишь очень незначительную помощь поставками вооружений («Победа не нужна, война вероятна», «НВО», 14.05.21). В такой войне Россия неизбежно понесет определенные потери, то есть будет ослаблена даже в чисто военном плане. Главное же в том, что, разгромив и оккупировав Украину, Россия получит колоссальную (возможно – непосильную) нагрузку на свою экономику, которая к тому же будет усугублена путем усиления западных экономических санкций. То есть США смогут в значительной степени нейтрализовать Россию, не понеся почти никаких экономических и совсем никаких военных потерь (судьба Украины для Вашингтона, разумеется, не имеет вообще никакого значения).
Против России также может быть использован Афганистан: не столько талибы, сколько вытесненный ими в Центральную Азию «Исламский халифат», к тому же пришедшие из Афганистана радикальные исламисты – уроженцы стран Центральной Азии («Остановят ли талибы «Исламский халифат», «НВО», 06.08.21).
Очевидно, в ближайшем будущем США станут использовать сочетание всех указанных вариантов поведения. При этом вклад в это сочетание первого варианта (добровольная самоизоляция) будет неизбежно расти. Но перед этим оппонентам США придется столкнуться с остальными вариантами (хотя бы некоторыми из них). Для нас особенно актуальны два последних. Противостояние между США и КНР заслуживает отдельного обсуждения.
Александр Храмчихин
Александр Анатольевич Храмчихин – независимый военный эксперт.
