Уход американцев и афганские перспективы
В том, что Афганистан подтвердит репутацию «кладбища империй», уже давно никто не сомневался. Судьбу Великобритании и СССР разделили США и их союзники. При этом расклад сил в Афганистане и вокруг него в отсутствие американцев станет исключительно сложным. Будет крайне непросто определить, кто кому противостоит, кто больше всего опасен для нас и кого надо теперь поддерживать.
«СИЛЫ ДОБРА»
Афганская армия пока еще как бы существует. В ее составе шесть армейских корпусов, включающие 22 бригады и шесть батальонов коммандос. А также дивизии: 111-я пехотная (защищает Кабул) и ССО.
В составе 111-й дивизии находятся все афганские танки (до сотни Т-55 и Т-62). БМП и БТР (советские БМП-1/2, БТР-60, американские М113А2, М1117, MaxxPro) формально имеется до тысячи. Артиллерия насчитывает более 300 буксируемых орудий и минометов, до 50 РСЗО БМ-21.
Единственными боевыми самолетами являются 19 бразильских противопартизанских штурмовиков А-29 «Супер Тукано». По-видимому, имеется 11 боевых вертолетов Ми-35 и Ми-24 (еще не менее пяти на хранении), а также до сотни многоцелевых вертолетов (советско-российских Ми-8/17, американских MD-530F и UH-60А).
Реальную боеспособность личного состава и техники оценить, мягко говоря, сложно. Есть подозрения, что она очень невысока.
По-видимому, ненамного лучше обстоит дело с боеспособностью и у таджикской армии, которая находится на передовом рубеже обороны стран ОДКБ «за речкой». В ее составе шесть бригад. На вооружении имеется примерно два десятка танков Т-62 и Т-72, столько же БМП-2, около сотни советских и китайских БТР и бронеавтомобилей. Примерно 30 орудий и минометов, 18 РСЗО БМ-21. До семи боевых вертолетов Ми-24 и до 14 многоцелевых вертолетов Ми-8.
ВТОРОЙ И ТРЕТИЙ ЭШЕЛОНЫ
Ненамного лучше дела у находящейся «во втором эшелоне» киргизской армии. В составе двух региональных командований имеются мотострелковая дивизия, две мотострелковые бригады и три бригады спецназа. На вооружении состоит до 215 танков T-72, около 400 БМП и БМД, более 300 БТР и МТЛБ. 30 САУ, полторы сотни буксируемых орудий, более 300 минометов, до 21 РСЗО БМ-21. В составе ВВС имеется от двух до шести боевых вертолетов Ми-24 и от восьми до 21 многоцелевых вертолетов Ми-8.
В «третьем эшелоне» находятся ВС Казахстана, превосходящие по своему потенциалу таджикские и киргизские, вместе взятые. В четырех региональных командованиях имеется 25 бригад различного типа, еще восемь бригад – в составе Аэромобильных войск.
На вооружении имеется 45 ПУ ТР «Точка», до 5 тыс. танков (из них, впрочем, до 3 тыс. – Т-62, находящиеся на хранении и вряд ли боеспособные), до 2,5 тыс. БМП и БТР (в том числе более 200 БТР-80А/82А) и до 700 МТЛБ. Более 400 САУ, свыше 1 тыс. буксируемых орудий и минометов, более 300 РСЗО (в том числе до 180 «Ураган», 15 «Смерч», три ТОС-1А).
Ударная авиация включает 12–16 бомбардировщиков МиГ-27М/Д, 14 штурмовиков Су-25 (в том числе два учебно-боевых Су-25УБ). Еще до 64 МиГ-27, до 29 бомбардировщиков Су-24 и до 12 разведчиков Су-24МР находятся на хранении. Имеется также как минимум три китайских боевых БПЛА «Вин Лун». Также на вооружении состоит до восьми боевых вертолетов Ми-24 (один П, семь В; при этом еще до 24 В, а также до пяти Ми-24Р и до восьми Ми-24К находятся на хранении) и 12 новейших Ми-35М, до 70 многоцелевых Ми-8/17.
Кроме того, на территориях Таджикистана, Киргизии и Казахстана имеются контингенты ВС РФ («Нужен ли России форпост в Центральной Азии», «НВО», 12.10.18). В случае острой необходимости их могут усилить войска ЦВО («Короткое одеяло Центрального округа», «НВО», 30.10.20), а также ВДВ («Когда в дело вступает резерв Верховного», «НВО», 21.09.18). Прямо с территории РФ поддержку с воздуха может оказать Дальняя авиация («Воздушные стратеги», «НВО», 07.12.18).
«ЗАСАДНЫЕ ПОЛКИ»
Еще две граничащие с Афганистаном страны Центральной Азии в ОДКБ не входят.
Туркменская армия состоит из девяти бригад. Танковый парк включает десять новейших российских Т-90СА, 640 советских Т-72, 55 Т-80БВ, до 30 модернизированных Т-64БМ и семь Т-62. Имеется до 1,8 тыс. БМП и БТР, до 600 САУ, орудий и минометов, почти полторы сотни РСЗО (66 БМ-21 (в том числе 26 белорусских «БелГрад») и девять «Град-1», шесть RM-70, 60 БМ-27 «Ураган», шесть «Смерч»).
Ударная авиация состоит из 55 штурмовиков Су-25 (в том числе шесть Су-25У). Кроме того, не менее 65 Су-17 находятся на хранении. Имеется также не менее четырех китайских боевых БПЛА WJ-600 и два СН-3, десять боевых вертолетов Ми-24, 12–14 многоцелевых и транспортных вертолетов (8–10 Ми-8, 4 европейских AW139).
Сухопутные войска Узбекистана делятся на пять военных округов, в составе которых имеется до 20 бригад различного назначения. Танковый парк включает до 70 T-72, до 322 Т-80БВ, не менее 100 T-64, до 179 T-62. Еще до 1,9 тыс. Т-64 и, возможно, Т-72 находятся на хранении в небоеспособном состоянии.
На вооружении состоит более 600 БМП и БМД, до 700 БТР и бронеавтомобилей (советских, российских, американских и турецких), более 200 САУ, более 700 буксируемых орудий, до 250 минометов, 109 РСЗО (60 БМ-21 «Град», 49 БМ-27 «Ураган»).
В ВВС формально имеется до 21 Су-24 и от 7 до 11 Су-24МР, до 50 штурмовиков (до 17 Су-25 (в том числе до четырех УБ), до 30 Су-17М (в том числе до шести УМ)). Также на вооружении состоит до 34 боевых вертолетов Ми-24 (большая их часть на хранении). Многоцелевые и транспортные вертолеты – до 64 Ми-8, 8 французских AS350 и 8 AS332. Имеется пять китайских боевых БПЛА «Вин Лун».
ОППОНЕНТЫ
Теперь о тех, кто может нести угрозу с территории Афганистана.
Многочисленные племенные ополчения могут как поддерживать армию, так и противостоять ей либо просто защищать свою территорию против всех. Главными противниками правительственных сил являются, разумеется, «Талибан» и «Исламский халифат» (обе запрещены в РФ), которые при этом находятся в состоянии смертельной вражды и между собой тоже.
Оценить реальный военный потенциал «Талибана» и «халифата» на данный момент возможным не представляется. Ясно лишь то, что у них нет авиации (поэтому выше не были приведены данные об истребительной авиации и наземной ПВО стран Центральной Азии), а количество тяжелой наземной техники исчисляется единицами. Но в афганских и центральноазиатских условиях это далеко не главное.
Регулярно появляются сообщения о том, что некие переговоры официальных афганских властей и талибов могут начаться в ближайшее время. В частности, несколько дней назад об этом заявил бывший президент Афганистана Хамид Карзай. Однако талибы не проявляют явного стремления к участию в подобных переговорах, стремясь к полному захвату власти в Кабуле.
В связи с этим их уже сейчас волнует вопрос своей будущей международной легитимности. Например, представитель официального офиса «Талибана» Мохаммад Сохаил Шахин в вышедшем несколько дней назад интервью китайскому изданию South China Morning Post так отзывался о КНР: «Наши представители были в Китае много раз, и у нас с ним хорошие отношения. Китай – дружественная страна, мы приветствуем ее участие в реконструкции и развитии Афганистана».
В свою очередь, министр иностранных дел Китая Ван И заявил на встрече глав МИДов стран ШОС в Душанбе, что Китай готов организовать и провести на своей территории новый раунд переговоров между властями и движением «Талибан».
Для Пакистана движение «Талибан», по сути, является прямым союзником (за исключением нескольких радикальных групп внутри этого движения). Как через Исламабад, так и самостоятельно установить хорошие отношения с «Талибаном» стремится Пекин, причем вполне успешно.
Для Москвы (как и для Пекина, а также и для Вашингтона) талибы по крайней мере представляются меньшим злом по сравнению с «Исламским халифатом». Как известно, большая часть талибов являются пуштунами, что создает для них проблемы даже внутри самого Афганистана, особенно в районах, населенных таджиками, узбеками и хазарейцами. Соответственно у «Талибана» в целом нет ни ресурсов, ни особого желания вести внешнюю экспансию.
Этим талибы радикально отличаются от «Исламского халифата», для которого экспансия является формой существования, а Центральная Азия и Афганистан с точки зрения руководства «халифата» составляют единый «вилаят Хорасан».
«Талибан» и «Исламский халифат», несмотря на крайнюю близость идеологии, еще в 2015 году объявили друг другу джихад. В связи со всеми этими обстоятельствами основные мировые державы активно устанавливают связи с талибами, видя в них эффективную (и даже, возможно, единственную) сдерживающую силу по отношению к «халифату».
В частности, делегация «Талибана» недавно совершила официальный визит в Москву, а другая делегация побывала в Пекине. Единственной крупной страной, полностью отвергающей любые контакты с «Талибаном» и ориентирующейся только на официальный Кабул, остается Индия. По сути, сегодня Дели оказывается в изоляции по афганскому вопросу и вряд ли может всерьез повлиять на ситуацию в Афганистане.
РАДУЖНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
С точки зрения формального военного потенциала ни талибы, ни «халифат» не имеют шансов на успех в случае вторжения в Центральную Азию. А талибы к тому же вряд ли этого хотят. Зато хочет «халифат». Разумеется, его экспансия будет идти не в форме классической военной агрессии.
Талибы, возможно, просто выдавят «халифатчиков» на север – то есть экспансия последних в Центральную Азию произойдет автоматически. Эта экспансия будет идти в форме инфильтрации в страны Центральной Азии мелких диверсионно-террористических групп, призванных «разбудить» спящие ячейки своих единомышленников, которые давно имеются во всех здешних государствах. Членами этих «спящих ячеек» могут оказаться отнюдь не только нищие крестьяне, а представители всех слоев населения. В итоге совершенно неясно, где пройдет «линия фронта» и какие силы по какую сторону от нее окажутся.
Россия не сможет остаться в стороне даже не потому, что обязана выполнять обязательства в рамках ОДКБ. А из тех же соображений, из которых начала сирийскую кампанию. Лучше потерять 200 военнослужащих на юге Центральной Азии, чем 20 тысяч военных и гражданских в Поволжье, на Урале и в Сибири, если туда прорвутся радикалы. Увы, как было сказано выше, по другую сторону линии фронта может оказаться ощутимая часть гражданского населения и силовых структур центральноазиатских стран. Соответственно для одной части населения региона российские военные будут защитниками, для другой части – оккупантами. Что предельно усложнит положение наших войск.
Если дело дойдет до переброски в Центральную Азию танковых и пехотных частей и соединений, причем не только из ЦВО, это будет означать, что конфликт развивается по наиболее неблагоприятному сценарию, напоминающему «нашу» афганскую войну («Афганский урок для России», «НВО», 06.04.18). Если же российские войска начнут нести ощутимые потери в людях и технике, аналогия станет совсем очевидной и неприятной.
При этом ясно, что просто признать поражение и уйти Россия не сможет. Хотя бы потому, что, как было сказано выше, максимум через несколько лет нам придется вести ту же войну уже на собственной территории и в несравненно более неблагоприятных условиях. Поэтому лучшим вариантом развития событий в Афганистане, как бы цинично это ни звучало, является как можно более длительная война всех против всех в треугольнике «правительственные силы – талибы – «халифат» на территории этой страны.
Александр Храмчихин
Александр Анатольевич Храмчихин – независимый военный эксперт.
