Без вины виноватый советский ВПК
Продолжение. Начало в №№ 19, 21, 27, 28, 34
Вопреки широко распространенному мнению отечественный военно-промышленный комплекс (если понимать под этим термином собственно оборонную промышленность) не мог быть причиной глубокого экономического кризиса, в котором оказался Советский Союз в конце 80-х - начале 90-х годов. Об этом свидетельствуют хотя бы физические объемы материальных ресурсов, потреблявшиеся ВПК, а также численность работавших на оборонных предприятиях. По сравнению с остальным народным хозяйством СССР их доля была относительно скромна.
ЦИФРЫ СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ...
Так, на пике гонки вооружений 80-х годов в ВПК трудились 9,5 миллиона человек из 130 миллионов занятых в советской экономике. Оборонная промышленность потребляла 20% листовой стали, 9,3% стального проката, 23,6% алюминия и менее 3% лесоматериалов, использовавшихся всей промышленностью нашей страны. Основные фонды предприятий военно-промышленного комплекса оценивались в 111 млрд рублей, что составляло 12,6% всех основных фондов промышленности СССР. Доля импортного, то есть наиболее современного оборудования в ВПК доходила до 17,9% по сравнению с 22,2% в гражданском промышленном секторе. Что касается основных фондов всей советской экономики, то в них доля «оборонки» равнялась лишь 6,4%.
Эти данные привел в своем выступлении 28 сентября 1990 года в Кремле, где в тот день собрался Президентский совет, заместитель председателя Совета министров СССР - председатель Военно-промышленной комиссии Игорь Белоусов. Заседание, которым руководил Михаил Горбачев, продолжалось целый день. На нем присутствовала вся верхушка военно-промышленного комплекса, ибо оно было посвящено обсуждению правительственной программы оборонной конверсии. Меня, тогда еще сотрудника Института мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР, пригласил на этот форум мой друг - действительный член АН Юрий Яременко, директор Института народнохозяйственного прогнозирования. В то время он стал экономическим советником Михаила Горбачева и иногда привлекал автора этих строк к работе над программой конверсии.
На заседании, закончившемся одобрением доложенной Игорем Белоусовым конверсионной программы, предусматривавшей огромные новые капиталовложения в ВПК в целях расширения выпуска гражданской продукции, приводилось немало цифр с целью доказать, что военно-промышленный комплекс не только довольствуется скромной долей материальных ресурсов, но и не является серьезным бременем для государственного бюджета. По словам секретаря ЦК КПСС Олега Бакланова, стоимость всей оборонной продукции, выпущенной в стране в 1990 году, должна сократиться до 26 млрд рублей. Приведя эти цифры, Бакланов спросил президента СССР, на какие источники тот опирается, когда утверждает в своих выступлениях, что Советский Союз тратит на оборону до 20% своего национального дохода. По его, Бакланова, данным, ВПК поглощает не более 3% ресурсов страны. Вопрос этот явно смутил Горбачева, ответившего, что говоря о 20%, он опирался на оценки ученых. Но для того чтобы досконально разобраться в этом, руководителям военно-промышленного комплекса надо допустить исследователей к своей секретной информации.
Цифры из доклада Игоря Белоусова о материальных затратах советского ВПК, похоже, являются достоверными. Их, насколько я могу судить, никто пока не опроверг. Кроме того, они подтверждаются рядом серьезных экспертов. В частности, Юрий Маслюков заявил в 1996 году, что Советский Союз тратил на военно-промышленный комплекс не свыше 7% своих ресурсов. Еще более весомыми мне представляются данные российского Государственного комитета по статистике, который, как известно, опирается в своих расчетах прежде всего на натуральные показатели. По словам его председателя Владимира Соколина, в советское время оборонный заказ составлял в структуре промышленности 10%.
Совершенно очевидно, что подобный уровень военного производства никак не мог привести СССР к экономическому краху. Не был бы достаточен для этого и тот более высокий уровень военного бремени, который приписывали советской экономике Центральное разведывательное управление США (15-17% валового национального продукта), Пентагон (20-25% ВНП) или Михаил Горбачев (20% ВНП). Это доказывает исторический опыт как Соединенных Штатов Америки, так и Советского Союза, который свидетельствует о способности современных экономик выдерживать и гораздо более высокий темп гонки вооружений.
Так, США в разгар Второй мировой войны тратили на военные цели до 45% своего валового национального продукта и при этом достигли феноменальных темпов промышленного роста (в среднем 16,9% ежегодно в течение 1941-1945 годов). За этот же период инвестиции в производство увеличились на 65%, мощность электростанций возросла на 75%, промышленное производство удвоилось, а прибыли производственных компаний в 5 раз превзошли предвоенные показатели. И все это было достигнуто отнюдь не за счет снижения жизненного уровня населения. Наоборот, реальная заработная плата в военную пору выросла на 50%, а потребление продовольствия на душу населения увеличилось на 15-25%. При этом повышение жизненного уровня населения было достигнуто при гигантских масштабах выпуска военной продукции, многократно превосходивших масштабы советского производства вооружений и боевой техники в период холодной войны. Напомню: за время противоборства с Германией и Японией в Соединенных Штатах было изготовлено 300 тыс. самолетов (бомбардировщиков, истребителей, разведчиков и т. д.), 100 тыс. танков, 124 тыс. кораблей и судов всех классов, 41 млрд единиц боеприпасов.
Не потерпело краха в годы Великой Отечественной войны и народное хозяйство Советского Союза, несмотря на гораздо более высокую степень напряжения экономики в ходе отражения гитлеровской агрессии, чем у США. Так что обвальное ухудшение экономической ситуации в СССР в конце 80-х годов не может быть объяснено расходами на военно-промышленный комплекс и Вооруженные Силы, хотя сами по себе они были, конечно, чрезмерно велики для мирного времени.
ЧЕМУ СТОИТ ПОУЧИТЬСЯ
России давно пора отказаться от унаследованной от СССР системы мобилизационной подготовки промышленности как совершенно неэффективной в современных условиях, поскольку она базируется на планах выпуска в случае войны (мобилизации), как правило, находящегося в войсках вооружения, зачастую разработанного и серийно производившегося еще до распада Советского Союза. Кроме того, эта система дорогостоящая и антирыночная. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить ее с американской системой размещения мобилизационных заданий промышленности, которая носит в мирное время сугубо добровольный характер для предприятий, находящихся в частной собственности.
Россия настоятельно нуждается в коренном пересмотре сложившихся взглядов на мобилизационную подготовку экономики. Как свидетельствует опыт Соединенных Штатов (а также СССР в 30-е годы), эффективная мобилизационная подготовка с опорой на преимущественное развитие высокотехнологичного (для своего времени) гражданского сектора экономики является важнейшим средством компенсации низкого уровня или даже прекращения текущего военного производства. Более того, автор уверен, что реформа мобилизационной подготовки экономики - это ключ к реформированию российского ОПК, не выходящего из перманентного кризиса.
К счастью, история при внимательном к ней отношении дает проверенные рецепты создания эффективных моделей подготовки экономики к войне. Для этого достаточно обратиться к успешной практике советской мобилизационной подготовки промышленности в 1929-1937 годах, а также к еще более успешному опыту США в отдельные периоды их развития. Тех же, кого коробит стигма сталинизма, лежащая на 30-х годах, спешу заверить, что ничего специфически сталинского в подходе к мобилизационной подготовке экономики СССР тех лет не было, ибо этот подход опирался на опыт и взгляды на характер мобилизационной подготовки в других странах, прежде всего в США.
Надо сказать, что вторая половина 20-х и начало 30-х годов в СССР являлись периодом оживленных и открытых дебатов по вопросам мобподготовки в специальной литературе и периодике. Среди авторов, писавших на эту тему, следует упомянуть С. Вишнева, А. Вольпе, П. Каратыгина, Н. Данилова, С. Добровольского, Я. Букшпана и других. Армия тоже не стояла в стороне от дискуссии. Промышленной мобилизации и руководству военной экономикой в военное время регулярно посвящались специальные выпуски главного теоретического журнала РККА «Война и революция» и журнала «Война и техника».
В своих предложениях по мобподготовке советской экономики участники дискуссии безо всякого стеснения предлагали опираться на зарубежный опыт, накопленный в этой сфере. К примеру, А. Вольпе откровенно говорил об «очевидной отсталости» СССР по сравнению с Западом в области мобготовности промышленности и народного хозяйства, ссылаясь для аргументации своего вывода, в частности, на изданные в нашей стране работы французского генерала Бернара Серриньи и германского экономиста Артура Дикса. При этом Вольпе прямо называл французский Высший совет национальной обороны (Conseil Superier de Defense Nationale) в качестве образца для подражания при создании советской системы мобподготовки.
С. Вишнев со своей стороны опирался в своих рекомендациях главным образом на взгляды американских специалистов.
Так как СССР на различных этапах своего существования использовал то американскую, то французскую модели, а постсоветская Россия (скорее всего даже не осознавая этого) однозначно придерживается последней, имеет смысл остановиться на той и другой подробнее. Начну с французской.
НАЛИЦО ПОЛНЕЙШАЯ УТОПИЯ
Система подготовки экономики Третьей рес-публики к войне строилась с таким расчетом, чтобы после издания приказа о мобилизации («нажатия кнопки») промышленность страны в соответствии с заранее разработанным планом была способна немедленно приступить к производству всей номенклатуры вооружений, включенных в мобилизационные планы. При этом речь шла о военной технике, уже состоящей на вооружении французской армии. Напомним, что в 20-е годы Франция обладала наиболее развитой военной промышленностью в мире, а Германия была разоружена.
В соответствии с таким подходом центр тяжести мобилизационной подготовки лежал в разработке соответствующей документации, касающейся учета производственных мощностей, составления заданий и графиков мобилизационного развертывания и т. д. Все эти работы детально регламентировались Законом о всеобщей организации нации для войны, специальными наставлениями генерального секретариата Высшего совета национальной обороны и мобилизационных отделов министерств, а также многочисленными инструкциями и циркулярами входившего в состав правительства Главного управления военных производств и его региональных инспекций.
Согласно разработанной мобилизационными органами системе межзаводских связей каждое предприятие, получившее задание на выпуск конечной военной продукции (предприятия класса «А»), должно было подготовить расчеты о том, сколько ему необходимо сырья, топлива, полуфабрикатов и деталей, после чего направить соответствующую заявку в региональную инспекцию военных производств. Суммированные заявки поступали в мобилизационные отделы министерств и разверстывались ими по предприятиям, поставляющим сырье и полуфабрикаты (предприятия класса «В»). Последние в свою очередь составляли заявки на нужное им сырье, топливо, материалы, рабочую силу и направляли их в региональную инспекцию, откуда они в суммированном виде поступали в центр, разверстывались по предприятиям класса «С» и т. д.
Пока вся эта процедура доводилась до конца, то есть до полной синхронизации заданий всех классов («А», «В», «С» и т. д.), проходило столько времени, что задания заводам класса «А» уже пора было менять и начинать весь процесс практически сызнова. То есть вся эта канцелярская, бюрократическая попытка заставить тысячи предприятий работать по заранее утвержденному на бумаге плану являлась полнейшей утопией, что и продемонстрировала Вторая мировая война.
Виталий ШЛЫКОВ
председатель комиссии по политике безопасности и экспертизе военного законодательства Общественного совета при МО РФ