Подготовка экономики страны к войне вчера и сегодня
«Военно-промышленный курьер» начинает рассказывать о мобилизационной системе подготовки экономики к войне, созданной в СССР и доставшейся по наследству постсоветской России. На страницах еженедельника будут опубликованы несколько статей, посвященных этой теме, а также особенностям развития оборонно-промышленных комплексов нашей страны и Соединенных Штатов Америки.
ЗАГЛЯНЕМ В НОВУЮ ДОКТРИНУ
Подавляющее большинство экспертов и просто комментаторов, участвующих в обсуждении новой Военной доктрины, утвержденной 5 февраля 2010 года указом президента РФ, неизменно обходят то главное, что, на мой взгляд, отличает ее от предшествующей 2000 года, а именно - неожиданно большую роль, которая отведена в этом документе мобилизационной подготовке экономики и страны в целом к войне. Если в прежней доктрине слова «мобилизация», «мобилизационные мощности», «мобилизационные планы» встречаются немногим более 20 раз, то сейчас - до полусотни. В то время как 10 лет назад вопросам мобилизации была посвящена всего лишь одна небольшая (в треть страницы) статья «Основные направления мобилизационной подготовки экономики» из восьми кратких пунктов, ныне появился отдельный обширный раздел «Мобилизационная подготовка экономики, органов государственной власти, органов местного самоуправления и организаций». При этом только одна 48-я статья раздела насчитывает 14 пунктов, большинство из которых много длиннее упомянутых восьми пунктов доктрины 2000 года.
Еще больше бросается в глаза разница в содержании. Если раньше речь шла только о мобилизационной подготовке экономики, то сейчас говорится о заблаговременной подготовке к переводу на работу в условиях военного времени и органов государственной власти, и органов местного самоуправления, и организаций (хотя что за организации имеются в виду, остается догадываться), то есть всей страны. Мало того, новая доктрина предусматривает не только мобилизацию в случае войны, но и по сути ведение в мирное время своего рода мобилизационных войн (популярных когда-то у американских военных теоретиков), рассчитанных на экономическое изматывание противника путем проведения демонстрационных мероприятий мобилизационного характера.
Среди новых угроз для России в доктрине непонятно откуда появилась и угроза проведения неназванными странами частичной или полной мобилизации, перевода их органов государственного и военного управления на работу в условиях военного времени, что вообще представляется немыслимым в XXI веке. Загадочно сформулирован и пункт «е» 48-й статьи о «создании и подготовке специальных формирований, предназначенных для передачи в Вооруженные Силы и другие войска при объявлении мобилизации или использования в их интересах, а также в интересах экономики Российской Федерации». Неужели речь идет о возвращении к «трудовым армиям» Троцкого? Если добавить к этому еще и задачи по «созданию, развитию и сохранению мобилизационных мощностей для производства продукции, необходимой для удовлетворения потребностей Российской Федерации, Вооруженных Сил и других войск, а также нужд населения в военное время» (п. «е» ст. 48) и «бронированию граждан на период мобилизации и на военное время» (п. «н» ст. 48), то складывается впечатление, что Россия стоит на пороге большой войны, на подготовку к которой надо срочно бросить все силы, забыв о рынке, модернизации и т. д.
Не буду даже пытаться отгадать, чем руководствовались анонимные авторы раздела по мобилизационной подготовке, полностью, на мой взгляд, противоречащего как остальному содержанию доктрины 2010 года, так и проводимым мероприятиям по приданию армии нового облика. Вместо этого постараюсь дать свою оценку той решающей (как положительной, так и негативной) роли, которую сыграла мобилизационная система подготовки экономики к войне в судьбе СССР и постсоветской России. Это представляется мне тем более важным, что данная система, созданная (а вернее, позаимствованная у США) Сталиным в конце 20-х - начале 30-х годов, при всех своих мутациях оказалась настолько живучей, что ее влияние и сейчас сказывается на развитии российской экономики сильнее, чем пресловутая «невидимая рука рынка» Адама Смита.
ФУНДАМЕНТ ПОБЕДЫ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
Чтобы понять эту систему, следует вспомнить, что рожденный в результате Первой мировой и Гражданской войн Советский Союз был готов с самого начала своего существования платить любую цену за военную безопасность. Так как неизбежность будущего и при этом длительного вооруженного противоборства с «капиталистическим окружением» не подвергалась сомнению, неудивительно, что экономика СССР очень быстро стала экономикой тотальной подготовки к войне. Начавшаяся в конце 20-х годов индустриализация с первых шагов осуществлялась таким образом, чтобы вся промышленность, без разделения на гражданскую и военную, была в состоянии перейти к выпуску вооружения по единому мобилизационному плану, тесно сопряженному с графиком мобилизационного развертывания Красной армии.
Внешне, однако, Советский Союз отнюдь не выглядел сверхмилитаризованной страной. Это было связано с тем, что в отличие от царской России, опиравшейся при оснащении своей армии преимущественно на специализированные государственные «казенные» заводы, не связанные технологически с находившейся в частной собственности гражданской промышленностью, советское руководство сделало ставку на оснащение Красной армии таким вооружением (прежде всего авиацией и бронетанковой техникой), производство которого базировалось бы на использовании двойных (дуальных) технологий, пригодных для выпуска как военной, так и гражданской продукции.
Были построены огромные, самые современные для того времени тракторные и автомобильные заводы, а производимые на них машины конструировались таким образом, чтобы их основные узлы и детали можно было использовать при выпуске танков и авиационной техники. Равным образом химические заводы и предприятия по выпуску удобрений ориентировались с самого начала на производство в случае необходимости взрывчатых и отравляющих веществ.
По подсчетам Михаила Тухачевского, проведенным в 1930 году, технологическая совместимость военной и гражданской техники позволяла в случае войны выпускать один самолет взамен трех автомобилей, один авиационный двигатель вместо двух автомобильных, один танк взамен двух тракторов и т. д. Учитывая, что по первому пятилетнему плану в 1933 году предусматривался выпуск 350 тысяч автомобилей, СССР был способен, по мнению будущего маршала, изготавливать на этой производственной базе 122,5 тысячи самолетов и 175 тысяч авиационных двигателей в год. Равным образом он считал, что запланированный на 1932-1933 годы выпуск 197 тысяч тракторов позволит в случае войны довести ежегодное производство танков до 100 тысяч единиц.
И действительно, создав мощную и современную автотракторную промышленность, СССР начиная с 1932 года и до второй половины 30-х годов (начало ремилитаризации Германии) выпускал больше танков и самолетов, чем остальные страны мира вместе взятые. Мировое лидерство в гонке вооружений маскирует, однако, тот факт, что основные усилия советского руководства в эти годы направлялись все же не на развертывание военного производства и ускоренное переоснащение армии, а на развитие базовых отраслей экономики (металлургия, топливная промышленность, электроэнергетика и т. д.) как основы для резкого увеличения выпуска боевой техники в случае войны.
Архивные документы свидетельствуют, что санкционировав начавшийся процесс перевооружения армии, Сталин и политбюро ЦК ВКП (б) решительно отклоняли неоднократные требования Тухачевского и ряда других военачальников приступить к безотлагательному созданию массовой армии (около 250 дивизий) с десятками тысяч танков и боевых самолетов. Вместо этого приоритет был отдан развитию базовых, то есть формально гражданских отраслей промышленности как основы мобилизационного развертывания массового военного производства в будущем. Сталин даже обозвал Тухачевского за его предложения «красным милитаристом».
Разумеется, советский вождь был не против ускоренного перевооружения Красной армии. Просто он лучше, чем военные, понимал: чтобы произвести и содержать затребованное Тухачевским количество военной техники, необходимо сначала иметь огромное количество металла, топлива и т. д. А для развития базовых отраслей промышленности требуется гораздо больше средств и времени, чем на строительство сборочных автомобильных, тракторных и авиационных заводов, оборудование которых можно было в то время без особого труда закупить в США, переживавших тяжелейшую экономическую депрессию.
На самом деле все развитие базовых отраслей осуществлялось под углом зрения прежде всего военной и лишь затем экономической целесообразности. Так, принимается решение о создании второй промышленной и сырьевой базы на Урале и в Сибири, а также о хозяйственном освоении Севера, хотя в силу инфраструктурной неразвитости этих регионов капиталовложения в европейской части страны оказались бы экономически намного эффективнее. Теми же соображениями было продиктовано и другое решение - о сокращении в течение второй пятилетки военно-промышленных мощностей в Ленинграде ввиду его уязвимости в случае войны.
Закупая за рубежом в огромных количествах промышленное оборудование для создания современной индустрии, советское руководство вместе с тем целеустремленно и решительно принимало меры по достижению максимальной самодостаточности военного производства СССР в период широкомасштабного вооруженного противоборства. С этой целью были построены гигантские машиностроительные (например Уралмаш) и станкостроительные заводы. Правда, крупные закупки зарубежного оборудования продолжались вплоть до июня 1941 года, однако их целью являлось не столько расширение текущего военного производства, сколько накопление запасов уникального и дефицитного оборудования для использования в пору боевых действий.
Одновременно предпринимались энергичные шаги по созданию независимой минерально-сырьевой базы. Это считалось особенно важной задачей ввиду того, что военная промышленность царской России в большой степени зависела от импорта многих материалов и металлов, особенно цветных. Возводились комбинаты типа Норильского, закладывались плантации искусственного каучука и т. д.
ПРИОРИТЕТ ВОЕННОМУ ПРОИЗВОДСТВУ
Целям обеспечения перехода от гражданского производства к военному служила разветвленная и строго централизованная система мобилизационной подготовки экономики. На всех уровнях советской власти и во всех органах экономического управления, вплоть до уровня каждого отдельного предприятия, имелись специальные мобилизационные структуры, в которых уже к маю 1932 года трудились 45 тысяч человек. Сама система централизованного планирования и партийного контроля сверху донизу идеально соответствовала интеграции гражданской и военной промышленности и являлась прекрасной школой для руководства экономикой в условиях мобилизации. Повышению эффективности мобилизационной подготовки способствовали и регулярные учения по переводу экономики на военное положение.
Еще больший приоритет мобилизационной подготовке промышленности перед текущим военным производством был отдан во второй пятилетке. Так, по проекту пятилетнего плана производство боевых самолетов намечалось сократить с 3515 единиц в 1933 году до 2000 - в 1937-м, танков - соответственно с 4220 до 2800 машин.
В то же время мобилизационные мощности по этим видам вооружения в соответствии с предложениями Госплана от июля-августа 1932 года предусматривалось резко увеличить. Так, если в 1933 году предполагалось выпустить в случае мобилизации 40 400 танков (включая 16 тысяч танкеток), то в 1937-м - 90 000 (в том числе 20 тысяч танкеток). Объемы по боевым самолетам согласно госплановским расчетам за тот же период должны были возрасти с 13 100 единиц до 46 300. А вот строительство сугубо специализированных военных предприятий, то есть изначально ориентированных на выпуск конкретных образцов вооружения с резервированием мощностей на случай войны, многие специалисты в Госплане считали просто расточительным омертвлением ресурсов.
Именно созданная в 30-х годах система мобилизационной подготовки обеспечила победу СССР в годы Второй мировой войны. Многократное превосходство над противником в танках и самолетах, которое имели советские войска в начальный период сражений, не спасло Красную армию от сокрушительных поражений, а почти вся накопленная Советским Союзом за предвоенные годы боевая техника была потеряна в первые же месяцы войны. На захваченной немцами к ноябрю 1941 года территории СССР до вторжения добывалось 63% угля, производилось 58% стали и 60% алюминия. Находившиеся на этой территории перед войной 303 боеприпасных завода были или полностью потеряны, или эвакуированы на восток. Производство стали в СССР с июня по декабрь 1941-го сократилось в 3,1 раза, проката цветных металлов - в 430 раз. За этот же период наша страна потеряла 41% своей железнодорожной сети.
В 1943 году СССР выплавлял только 8,5 млн тонн стали (по сравнению с 18,3 млн тонн в 1940-м), тогда как Третий рейх - более 35 млн тонн (включая захваченные в Европе металлургические заводы). И тем не менее, несмотря на колоссальный урон от немецкого вторжения, промышленность СССР смогла произвести намного больше вооружения, чем германская. Так, уже в 1941 году Советский Союз опередил Германию в выпуске самолетов (на 4000 машин), в 1942-м отставание Третьего рейха увеличилось в 2,5 раза (до 10 000 машин). В 1941 году производство танков в СССР составило 6590 единиц против 3256 - в Германии, а в 1942-м - соответственно 24 688 и 4098.
Неудивительно, что безоговорочная капитуляция в 1945 году гитлеровского Третьего рейха и императорской Японии укрепила убежденность руководства СССР не только в том, что советская плановая экономика является наиболее эффективной системой мобилизации ресурсов государства и общества на случай войны, но и в том, что высокая мобилизационная готовность страны важнее даже общих размеров ее экономики. Вот почему довоенная мобилизационная система, столь убедительно проявившая себя в 1941-1945 годах, была воссоздана после Второй мировой практически в неизменном виде.
Многие военные предприятия вернулись к выпуску гражданской продукции, однако экономика в целом по-прежнему оставалась нацеленной на подготовку к войне. При этом, как и в 30-е годы, основные усилия направлялись на развитие общеэкономической базы военных приготовлений. Об этом свидетельствовала знаменитая в свое время речь Сталина перед собранием избирателей 9 февраля 1946 года, на многие годы определившая развитие советского народного хозяйства. Генералиссимус тогда сказал: «Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60 миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей».
Ясно, что такое количество стали, нефти и угля требовалось не для мирного соревнования с капитализмом. Просто по опыту минувшей войны Сталин знал, что производство оружия лимитируется прежде всего наличием сырья, топлива, металлов. Вождь народов был, очевидно, уверен: если СССР смог превзойти в производстве вооружений Германию, опиравшуюся на промышленность всей континентальной Европы, имея на все про все 8,5 млн тонн стали в год, то при ежегодной выплавке 60 млн тонн Советский Союз сможет сразиться в случае нужды и со всем миром.
Естественно, что сокращавшийся после войны выпуск вооружений не мог поглотить быстро растущее производство сырья, металла, топлива и электроэнергии. Это позволяло правительству СССР при жестко регулируемых размерах зарплаты не только практически бесплатно снабжать население страны теплом, газом, электричеством, взимать чисто символическую плату на всех видах городского транспорта, но и регулярно, начиная с 1947 и вплоть до 1953 года, снижать цены на потребительские товары и реально повышать жизненный уровень советских граждан. Фактически Сталин вел дело к постепенному бесплатному распределению продуктов и товаров первой необходимости, исключая одновременно расточительное потребление в обществе.
Такая уникальная система «пушек и масла» позволяла в случае необходимости без особых дополнительных организационных мероприятий и затрат переключать это «избыточное» в условиях мира потребление и связанное с ним гражданское производство на нужды войны.
Совершенно очевидно, что капитализм с его рыночной экономикой не мог, не отказываясь от своей сущности, создать и поддерживать в мирное время подобную систему мобилизационной готовности, построенную на полной экономической автаркии и независимости от мировой экономической конъюнктуры.
Продолжение следует
Виталий ШЛЫКОВ
председатель Комиссии по политике безопасности и экспертизе военного законодательства Общественного совета при Минобороны России
