Провал наступления ВСУ стал главным военным событием 2023 года, отмечает в Valeurs actuelles полковник морской пехоты в вооруженных силах Франции Пер де Йонг. В историю это наступление войдет как самое непрофессиональное. О нем было заранее объявлено, и оно не останавливалось, несмотря на потери.
Бывший полковник морской пехоты Франции Пер де Йонг анализирует провал контрнаступления ВСУ, его причины и последствия.
Valeurs actuelles: Почему в конечном итоге все сошлись во мнении, что контрнаступление ВСУ провалилось?
Пер де Йонг: Сегодня все стороны считают это провалом, так ведь? Потому что об этом четко заявил Валерий Залужный в интервью The Economist в ноябре. Со своей стороны, Владимир Зеленский две недели назад на одной встрече сказал, что вернуть Донбасс в этот раз не получится. Это в переводе на человеческий язык означает окончание контрнаступления, которое так и не сработало, поскольку внутрь территории противника ВСУ смогли продвинуться не больше, чем на 10 километров. В одном Донбассе эти 10 км давно отвоеваны российской армией, ведущей наступление в западном направлении.
— Но почему в течение очень долгого времени надо было скрывать информацию о провале? Многие жители западных стран не понимают такого подхода.
— Я считаю, что украинцы многое потеряли. На самом деле, существует некая форма высокомерия, которая охватила украинцев в конце 2022 года, когда они добились некоторых успехов в Харьковской области, а также дождаться вывода российских войск из Херсона. Украинцы действительно в это верили. И, помните, в наших телевизионных программах эксперты говорили: "России пришел конец. У них нет средств, они не смогут выбраться из такого тяжелого положения". Я всегда старался придерживаться нейтральной позиции, так как не располагал достаточной информацией, чтобы иметь свое мнение.
Проблема в том, что неудача украинского наступления была ошеломительной. Мы все были заворожены простой идеей: с европейской помощью, американской помощью и, наконец, с энергией, силой и мощью Украины — со всем этим нам все удастся. Все ведь было просто: если им удалось выбить русских из большей части Харьковской области и Херсона — значит, думали мы, они на пути к победе. Проблема была в том, что никто глубоко не задумывался над реальным положением вещей.
— Именно американцы критикуют украинцев за то, что те их не послушали, это правда?
— Первая ошибка заключалась в том, что американцы были против контрнаступления такого масштаба. Помните, весной глава американского генштаба Милли четко заявил, что Крым невозможно вернуть и что не стоит об этом думать. Но украинцы на такое наступление пошли, хотя на самом деле всегда на Украине консультации тайно проводились с американским генштабом.
Почему они вообще это делали? Потому что в очередной раз, при помощи некоторого украинского высокомерия, поддерживаемого украинской диаспорой, а также европейским общественным мнением, а позже и правительствами европейских стран, все поверили, что победа свершилась. Мы, как всегда, не подумали, не учли необходимые параметры. И я думаю, что в конфликтах всегда полезно как можно точнее оценить своего потенциального противника. И здесь мы просчитались.
— Каковы еще причины этой неудачи?
— Конкретно, они организовали контрнаступление, которое не могло быть успешным. По трем причинам, во-первых, это принципы войны: у них не было всех средств, так как у них не было самолетов. Это первый момент. Я бы добавил: у них не хватало людей. Вспомните, прорыв у Авранша. Тогда было задействовано 2000 самолетов...
— Когда американцы в 1944 году прорвали Нормандский фронт?
— Да. Было задействовано 2000 самолетов и 21 дивизия. Можете себе представить? А украинцы с тремя бригадами атаковали как минимум по трем сухопутным и одному морскому направлениям, что трудно себе представить. Они еще больше раздробили свои силы. И последнее, они оповестили половину планеты о том, что собираются перейти в контрнаступление. Более того, все знали, что осуществить это можно было только в летнее время. Так что, могу сказать, что они даже не воспользовались каким-либо эффектом внезапности. Результат операции крайне негативный. Реальность такова, что в тактическом плане они проявили дилетантство.
— Правда ли, что армия НАТО, будь она на месте украинской, могла бы напасть раньше, не дожидаясь лета?
— Конечно нет, они бы этого не сделали, потому что в тех условиях это было невозможно. С другой стороны, украинцы упустили возможность, им следовало воспользоваться тем, что мы называем "импульсом", когда они вернули Херсон и Харьков, не нужно было останавливаться. Русские повсюду отступали, надо было попытаться встряхнуть систему.
— Они недостаточно изучили противника?
— Оценка противника имеет центральное значение. Мы не ведем войну за землю, мы ведем войну с врагом. Что делал этот враг в течение шести месяцев? Он копал траншеи, задействовал тысячи людей, укреплял свои силы, использовал мощную артиллерию... Считалось, что русские настолько плохи, что не способны реализовать оборонительную программу. Но русские превосходно вели оборонительный бой. Они сделали все правильно, навязав противнику необходимость идти вглубь их обороны, застревая на минных полях. Украинцам было не под силу прорвать эту оборонительную систему. Это контрнаступление стоило остановить через месяц. Но они продолжали биться, как рыба об лед, выматывали себя и несли огромные потери.
— Вы действительно думаете, что потери настолько велики? Информации очень мало на этот счет.
— Наиболее распространенные цифры, которые мы слышим, — это около 100 000 погибших и 300 000 раненых с украинской стороны. Начальник штаба украинской армии знал это и сделал ошеломляющее заявление в ноябре, во время интервью The Economist. Он сказал: "Нужно снизить интенсивность огня, послушайте нас". Но Владимир Зеленский придерживался своего стиля: "Мы победим, мы победим, мы должны продолжать".
— Вы думаете, украинский президент не прислушался к военным?
— В любом случае его не интересовало мнение его окружения. Через два года он должен был понять, что у Европейского Союза на самом деле нет средств, чтобы положить на стол сотни миллиардов и что американцы готовятся к выборам в ноябре 2024 года, а потому будут более сдержанны, чем в начале боевых действий.
— Запад рассчитывал ослабить Россию в экономическом плане?
— Мы считаем русских дилетантами, но русские поставили себя в положение, которое мы называем "военная экономика". У них работает промышленность, и их ВВП в значительной степени ориентирован на оборону (15–20%). Они восстановили производство пушек, снарядов, дронов... К этому следует добавить дипломатический аспект. Россия активизировала свое сотрудничество с Китаем и Северной Кореей, а также со странами Африки и Глобального Юга.
— Говорят, сегодня Запад замедлил или даже прекратил поставки оружия. Это правда?
— Поставки не остановлены. Честно говоря, я думаю, что они продолжатся, но в пределах наших возможностей. Конкретный пример: французские гаубицы "Сезар". Мы поставили около тридцати единиц, но 20-25 уже уничтожены в боях. Смогла ли французская армия восполнить те 30 единиц, отправленные на Украину? Нет, у нас осталось всего 50 орудий, а ведь мы тоже нуждаемся в хорошо оснащенной армии.
— На что теперь может надеяться Украина? Каким будет следующий этап?
— Надо надеяться на иммобилизацию фронта. Проблема в том, что русские переходят в контрнаступление и в настоящее время движутся в трех направлениях. Остается ожидать, что украинский фронт не дрогнет под натиском российской армии.
— Сильно ли война Израиля и ХАМАСа навредила Украине?
— Украина исчезла из поля зрения 7 октября, информационная война в украинской части закончилась. Вторая большая проблема заключается в том, что главный союзник Украины, а именно США, имеет огромные интересы на Ближнем Востоке и в отношениях с Израилем. США не смогут удвоить свои усилия, они будут разделены между Украиной и Ближним Востоком.
— И последнее: сейчас много говорят о вступлении Украины в Евросоюз. Насколько это хорошая идея?
— В военном плане это абсолютно ничего не меняет. Во-первых, она до сих пор не там, и процесс вступления займет несколько лет. В конце концов мы поможем им с восстановлением, но никогда не примем их в НАТО, это было бы слишком опасно. Генерал Клаузевиц говорил: "Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств". Как раз наш случай. Помимо военных потерь, украинцы лишились дипломатического и политического кредита доверия. Сегодня, если вы проигрываете, вы больше не представляете интереса. Мы живем в мире технозависимости.