Если ударных ракет надо много, а разместить их негде, нужен новый класс кораблей
Противоречие между потребностью нанесения массированных ракетных ударов и ограниченным боекомплектом может быть разрешено за счет создания качественно иного типа корабля. Его отличительными чертами станут радикально увеличенный ударный потенциал и мощная конструктивная защита в сочетании с эффективными средствами самообороны. Другими словами, нам нужен дредноут XXI века.
В последнее время мы наблюдаем выраженный процесс нарастания унификации надводных кораблей основных классов. Однако подобная стандартизация предполагает, что эффективность решения частных задач при заданных ограничениях будет ниже, причем порой существенно, нежели у специализированных кораблей. Подобная тенденция свидетельствует о том, что пока полноценного осмысления военной наукой изменений в задачах флотов и способах их решения не произошло. За перспективными неавианесущими кораблями основных классов механически оставляется роль сил охранения, при этом на них возлагаются еще и ударные функции.
Анализ опыта войн и вооруженных конфликтов последних десятилетий, а также возможностей новых систем вооружения, в частности корабельной ПВО и особенно многоканальных ЗРК большой и средней дальности, свидетельствует: перспективные универсальные корабли могут оказаться не в состоянии реализовать все связанные с ними ожидания. В первую очередь речь идет об ударных задачах.
Плавучий арсенал
Рассмотрим задачу поражения наземных объектов в воздушной наступательной операции. Количество необходимых для уничтожения или выведения из строя объектов ПВО для обеспечения ее надежного подавления в оперативно важном районе даже при ведении войн против стран третьего мира исчисляется десятками и даже несколькими сотнями. Если учесть, что для поражения каждого из них требуется несколько ракет (2–10 и более), то может потребоваться от 500–700 до 1500 и более размещенных на носителях ракет. В противном случае решение первейшей оперативной задачи воздушной операции – завоевание господства (превосходства) в воздухе оказывается под угрозой. Что же в таком случае говорить о ведении боевых действий против высокоразвитых в военном отношении стран?
“Английское адмиралтейство сделало правильный вывод: низкая эффективность крупнокалиберной артиллерии связана не с могуществом ее орудий, а с их недостаточным количеством”
Еще острее складывается ситуация с решением задачи нанесения неприемлемого поражения неядерным стратегическим оружием военному потенциалу и экономике противника. Сегодня США создают систему быстрого глобального удара, предназначенную именно для обезоруживающего воздействия на ядерные силы противника (России), подавления его системы государственного и военного руководства и управления, разрушения стратегического потенциала. Задача создания подобной системы в России уже сформулирована нашим высшим руководством. При этом проблема размещения на носителях многих сотен и тысяч крылатых ракет большой дальности (количество МБР с неядерными боеголовками будет несопоставимо меньше) сохраняется. Носителями основной части этой массы ракет должны стать именно военные флоты – только они могут приблизиться на дистанцию залпа. Имеющаяся в достаточном количестве стратегическая авиация США неспособна заменить ВМС. В России же, численность стратегической авиации которой невелика, при решении таких задач рассчитывать можно только на флот.
Существует также и проблема разгрома группировок надводных кораблей, особенно обладающих мощными многоканальными системами ПВО. Возможности зенитной ракетной системы (ЗРС) только одного такого корабля (типа «Тикондерога» или «Орли Берк») даже по низколетящим малогабаритным противокорабельным крылатым ракетам (ПКР) оцениваются за один цикл стрельбы от трех-четырех до семи-восьми ракет в зависимости от траектории и скорости. В составе авианосной группы (во главе с одним авианосцем) таких кораблей может быть от трех – пяти до семи единиц. С учетом коэффициента участия они будут способны уничтожить от 12–20 до 25–30 ракет за цикл стрельбы, то есть менее чем за 20–30 секунд.
Современные российские надводные корабли располагают не более чем 20 ПКР на крейсерах проекта 1144. Остальные имеют не более 16 ПКР. Обеспечить такую согласованность пуска ракет, чтобы выдержать временной интервал их подхода к целям с размахом залпа менее 20–30 секунд, трудно даже при работе с кораблей одного ордера.
Еще хуже ситуация с подводными лодками. Имея на борту максимум 24 ракеты (у АПЛ проекта 949А), они смогут наносить лишь слабо согласованные по времени залпы, поскольку действуя одиночно на больших удалениях друг от друга в условиях противодействия сил противолодочной обороны (ПЛО) противника, чрезвычайно сложно выдержать точность, измеряемую десятком секунд. Таким образом, мощный ракетный залп разнородного ударного соединения окажется «размазан» по времени. Ракеты будут подходить к цели группами по 15–20 единиц и «перемалываться» системой ПВО. Вероятность успеха в этом случае невелика.
Не многим лучший результат достигается, даже если в одной или двух установках вертикального пуска размещено достаточно большое количество ракет. Их сход с пусковых установок (ПУ) возможен с интервалом пять – семь секунд. Соответственно за цикл стрельбы можно выпустить с одной ПУ не более четырех – шести ракет, а с двух (как это происходит сегодня на таких крупных кораблях, как «Тикондерога» и «Орли Берк») – восьми – двенадцати. Весьма затруднительно решить и задачу создания залпа достаточной плотности. Могут прозвучать возражения: мол, раньше-то таких проблем не существовало, хватало 16–20 ракет, чтобы «пробить» ПВО авианосной группы противника. Действительно, поскольку ранее отсутствовала такая насыщенность многоканальными системами противовоздушной обороны, этого было достаточно. Тогда основу ПВО составляли одноканальные комплексы – «Терьер», «Тартар», «Талос». Суммарные возможности соединения не превышали трех-четырех таких ракет. Соответственно залпа из 12–16 и даже восьми ракет вполне хватало для дохода до цели двух-трех и более ракет с учетом противодействия системы РЭБ. Сегодня ситуация качественно изменилась. Возможности системы ПВО выросли на порядок и продолжают увеличиваться, начиная превышать способность существующих корабельных сил создавать для ее преодоления необходимый по численности залп. Нарастает противоречие между потребностью нанесения массированных ударов крылатыми ракетами большой дальности (КР БД) по наземным объектам и существующими емкостями их носителей. Разрешение этих противоречий возможно за счет создания принципиально нового класса кораблей.
Пришедшие на смену эскадренным броненосцам (или, как их стали именовать после переклассификации, линкорам-додредноутам) линкоры были названы по имени первого корабля такого класса – английского «Дредноута». Опыт Русско-японской войны 1904–1905 годов показал, что основной причиной гибели тяжелых кораблей – эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров стала артиллерия средних калибров, хотя она и не всегда могла пробить броню. Английское адмиралтейство сделало совершенно правильный вывод о том, что низкая эффективность крупнокалиберной артиллерии связана не с могуществом ее орудий, а с их недостаточным количеством (на четыре крупнокалиберных приходилось до 24–30 среднего калибра). Учитывая неизбежное усиление бронирования, английский флот сделал ставку на радикальное увеличение числа орудий главного калибра на новых линкорах. Так родился «Дредноут», положивший начало новому типу линейных кораблей, который просуществовал в составе флотов до конца ХХ века.
Схожую ситуацию мы наблюдаем сегодня. Ударных ракет надо много, а существующие классы не позволяют их в достаточном количестве разместить. Нужен новый класс кораблей.
И БЛА в придачу
Облик нового корабля целесообразно определять, отталкиваясь от возлагаемых на него задач. Первая из них – поражение наземных объектов КР БД по плану возможных операций и боевых действий: воздушных, на море, Сухопутных войск на приморских направлениях, а также по разрушению экономического и военного потенциала противника неядерным стратегическим оружием. Опыт показывает, что даже в относительно небольших по масштабу конфликтах, таких как агрессия НАТО в отношении Югославии или против Ирака и Ливии, расход КР БД был огромным – от нескольких сотен до полутора тысяч. В случае подобных действий против развитых и более крупных государств ракет потребуется до нескольких тысяч. Причем иными носителями, кроме как надводными кораблями и подводными лодками, Россия не располагает и в ближайшей перспективе они не появятся. Для размещения такого количества КР БД на существующих классах кораблей, даже перспективных, их потребуется более сотни. Это совершенно немыслимо, прежде всего по экономическим причинам. Приемлемое количество кораблей – в пределах десятка-полутора. Это означает: на каждом из них число размещенных КР БД должно измеряться сотнями. Учитывая ограничения, связанные с приемлемым водоизмещением, массогабаритными характеристиками имеющихся и перспективных УВП и самих КР БД, можно предположить разумным требование иметь на борту корабля 192–256 ракет, размещенных в нескольких УВП.
Вторая задача – поражение крупных надводных группировок противника с мощной ПВО. Ее преодоление предполагает необходимость сформировать залп с одного корабля с плотностью, превышающей огневые возможности системы ПВО не менее чем в полтора раза. Тогда с учетом радиоэлектронного противодействия реально поражение главной цели. То есть темп пуска ракет должен составить не менее 60–70 ракет в минуту. Это означает, что УВП на корабле должны быть размещены четырьмя-пятью группами, разделенными так, чтобы с них был осуществим одновременный пуск.
По сути дела на этом требования к ударному вооружению такого корабля и завершаются. Ситуация действительно чем-то напоминает ту, которая послужила основой для возникновения «Дредноута», – радикальное увеличение вопреки сложившимся стереотипам главного ударного оружия.
Кроме того, новому кораблю нужна автономная система целеуказания, обеспечивающая нанесение ударов своими ПКР большой дальности на предельное расстояние. Наилучшим вариантом может стать оснащение собственной системой разведки и наблюдения надводной обстановки на основе БЛА. Возможность патрулирования на удалении до 400 километров от ордера в течение трех-четырех часов позволит контролировать морское пространство на одном из направлений силами до трех БЛА. А соответствующая дальность обнаружения бортовой радиолокационной станции БЛА обеспечит наблюдение за главными кораблями ордера вне досягаемости их зенитных ракетных комплексов (ЗРК), то есть не менее 200–250 километров. БЛА, следовательно, будет достаточно крупным и может стать одной из главных целей для системы ПВО корабельного соединения противника. Соответственно для обеспечения боевой устойчивости ему необходимо иметь высокую предельную скорость полета для уклонения от атак истребителей и эффективные радиоэлектронные средства самообороны.
Конструктивная защита и самооборона
Другие требования, определяющие облик необходимого сегодня корабля, касаются системы обороны и конструктивной защиты. В части противолодочной обороны возлагать на него задачу обнаружения и поражения подводных лодок нет смысла. Такой корабль никогда не станет действовать одиночно и в составе корабельной группы всегда будет ядром ордера, вокруг которого начнет строиться система ПЛО другими силами. В этом отношении он должен обладать возможностью отражать удары подводным оружием – торпедами различных типов. Для этого его необходимо оснастить высокоэффективным комплексом средств противоторпедной защиты.
Будучи кораблем ядра, решать задачи коллективной ПВО он не должен по тем же соображениям, которые высказывались в отношении системы ПЛО. По этой причине состав его средств ПВО вполне обоснованно может быть ограничен необходимыми для самообороны. Однако их должно быть достаточно для отражения самого мощного ракетного удара даже в условиях ослабления системы коллективной ПВО. С учетом высказанных выше соображений о возможной плотности залпа целесообразно выдвинуть к его системе самообороны требование иметь не менее 20–24 целевых каналов на борт. То есть как минимум пять-шесть многоканальных ЗРК малой дальности и две – четыре единицы зенитного артиллерийского комплекса (ЗАК) или зенитного ракетно-артиллерийского комплекса (ЗРАК) на борт. Не столь завышенные требования, учитывая, что авианесущий крейсер проекта 1143.5, спроектированный в 70-х годах, имеет по два многоканальных ЗРК малой дальности и четыре ЗРАК побортно.
Особого внимания заслуживает конструктивная защита. Корабль должен иметь достаточно мощное бронирование и другие эффективные элементы конструктивной защиты и борьбы за живучесть, чтобы выдержать попадания не менее четырех-пяти ПКР с боевой частью 350–500 килограммов без потери боеспособности, а также сохранить возможность вернуться на базу при поражении 10–12 такими ракетами. В этом случае при столкновении с равноценным соединением он после упреждающего удара противника сохранит способность нанести ответный. Это вполне достижимые показатели – линкоры Второй мировой выдерживали и большее число попаданий 500-килограммовых авиабомб и 700–1200-килограммовых снарядов. Сегодня возможности создания более стойкой и легкой конструктивной защиты значительно шире. Ссылка на вероятность уничтожения корабля ядерным ударом не вполне обоснованна. Ракетами в ядерном снаряжении принципиально невозможно создать залп с высокой плотностью, поскольку подрыв боевой части такой ПКР, сбитой системой ПВО, приведет к уничтожению всех остальных в радиусе нескольких километров, электромагнитный импульс выведет из строя электронику и на больших удалениях, а оставшееся ионизированное облако на длительное время воспрепятствует работе головки самонаведения ракет.
Автономность, скорость и мореходность должны соответствовать аналогичным характеристикам кораблей других классов океанской зоны, чтобы «новый дредноут» мог действовать в составе оперативных эскадр ВМФ России. На него можно возложить функцию корабля управления, на котором будут располагаться командир группировки и его штаб. Он должен иметь развитый бортовой комплекс связи и достаточно мощную боевую информационно-управляющую систему, позволяющую обеспечивать управление силами оперативного соединения. Водоизмещение такого корабля, по грубым оценкам, может составить от 35 до 45 тысяч тонн.
Таков образ качественно нового типа корабля, отличительными чертами которого являются радикально увеличенный ударный потенциал и мощная конструктивная защита в сочетании с эффективными средствами самообороны.
Константин Сивков, президент Академии геополитических проблем, доктор военных наук
Опубликовано в выпуске № 45 (563) за 3 декабря 2014 года
