Интервью уважаемого лётчика-испытателя и космонавта Игоря Петровича Волка «Победил полный автомат», опубликованное в журнале «Огонёк» (№ 44 от 09 ноября 2015 г.), не может не вызывать удивления и, видимо, озадачивает широкую аудиторию специалистов и ветеранов отечественной космической отрасли.
На, прямо сказать, провокационно сформулированный вопрос корреспондента журнала В. Мелик-Карамова: «Почему мы не знаем главного конструктора «Бурана»? Почему Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский, глава «Молнии», где строили корабль, не считается его создателем? Тем более, что в создании «Бурана», уверяют, было занято в общей сложности около миллиона человек. И чуть ли не 1200-1300 предприятий. Так кто же был тот человек, на котором замыкалась вся эта колоссальная цепочка?» И. Волк, если верить корреспонденту и редактору интервью, заявил, что «Лозинский и его «Молния» делали только корпус и расчёты всего, что имело отношение к динамике и аэродинамике атмосферного полёта. А всю систему управления сделал Минобщемаш…» в лице предприятия, которое возглавлял Н.Пилюгин.
По системе управления – верно, за исключением того, что она была создана по техническим условиям, разработанным Г. Лозино-Лозинским. Нельзя забывать также и о том, что, кроме системы управления, на «Буране», как и на любом летательном аппарате, имеется весьма сложная силовая установка, состоящая из нескольких двигателей (если говорить о космическом аппарате с ЖРД, предназначенных для маневрирования и управления в космосе, то они присутствует и на «Шаттле…», а если о ТРД на БТС, то это другой разговор, поскольку данный ЛА предназначался лишь для испытаний и тренировок летчиков), шасси, масса нестандартного бортового оборудования, которое разрабатывалось по техническому заданию генерального конструктора. А им официально и фактически был Г. Лозино-Лозинский. И этого Игорь Петрович просто не мог не знать!
Удивляет также интерпретация эмоционально-образного высказывания И. Волка, которое для непосвящённого в это читателя звучит сенсационно: «Шаттл выводился на орбиту порохом. А мы выводили «Буран» пятью ракетами. То есть запустить Шаттл – рубль, а запустить «Буран» – миллион рублей. Есть разница?». Хотелось бы напомнить И. Волку и корреспонденту, что «порох» представлял собою твердотопливные ускорители по 870 тонн каждый, при сгорании которого выделялось огромное количество весьма опасных для озонного слоя Земли окислов азота. Что же касается «пяти ракет», то это обычная технологическая связка, составляющая одну ракету «Энергия», в которой было использовано экологически чистое топливо, главным составляющим которого были обычный керосин и жидкий водород. Нельзя не отметить ещё одну особенность. Носитель, использовавшийся по программе «Спейс Шаттл», представлял собой единый блок с космическим челноком и, кроме выведения последнего на орбиту, не мог (теоретически мог, и был проект с контейнером для грузов и расположенными на нем ЖРД. — Прим. ред.) выводить в космос какие-либо другие полезные грузы. Ракета же «Энергия» являлась универсальным носителем, который мог выводить в космос не только «Буран», но и другие крупногабаритные объекты самого различного назначения.
Стоимость и американского, и советского носителей была примерно одинаковой, но из-за использования американцами твёрдотопливных ускорителей на диапазоне высот 15-50 км ими при каждом запуске уничтожалось около 10 млн тонн озона. А поскольку последнего в озонном слое Земли содержится всего около 3 млрд тонн, то, если бы гипотетически за один-два года было бы совершено 300 полётов по программе «Спейс Шаттл», то планета Земля могла бы остаться без озонного защитного слоя. А это могло бы привести к гибели на планете всей фауны и флоры из-за губительного воздействия на них ультрафиолетовых лучей. Об этом неоднократно писали учёные всего мира, и такого рода предупреждения в конечном итоге в совокупности с высокой стоимостью доставки грузов в космос ускорили процесс свёртывания программы «Спейс Шаттл».
Не меньшее удивление вызывает вопрос корреспондента: «Буран» сыграл какую-то роль в развитии космонавтики?» и ответ на него И. Волка: «Безусловно. Работая над «Бураном», мы подняли технологический уровень страны. Мы купили и ввезли в страну огромное количество нового оборудования. Кто уже помнит, какие вычислительные машины были в то время? Зато какие привезли! Если бы мы этого не сделали, у нас давно не было бы полётов в космос…»
Хотелось бы напомнить всем и Игорю Петровичу, в частности, что в то время у нас были уже вычислительные машины типа «Эльбрус» с быстродействием в несколько миллиардов операций в секунду, на основе которых в реальном масштабе времени функционировала наша система противокосмической и противоракетной обороны, равной которой не было ни в одной стране мира. Наши специалисты в то время совершенно справедливо получили за создание этой системы Ленинскую премию.
Бортовые же вычислительные машины, установленные на «Буране», были совершеннее тех, которые использовались по программе «Спейс Шаттл» как по быстродействию, так и по объёму оперативной памяти. Не случайно они в реальном масштабе времени обеспечили управление «Бураном» при его заходе на посадку и посадке на заданную взлётно-посадочную полосу в автоматическом режиме. Это при полётах по программе «Спейс Шаттл» обеспечить было принципиально невозможно.
Наконец, удивляет и несколько озадачивает заявление И. Волка: «Сейчас они (американцы) делают «Драгон». На этом наши полёты в космос могут закончиться. Я имею в виду полёты пилотируемые. Потому что, я так думаю, они просто не пустят нас на МКС, когда сами смогут туда летать».
Сказанное, вероятно, базируется на его представлении об американцах (сформированных жёсткой идеологией прошлых лет), как о людях весьма наглых и бесцеремонных. Но он почему-то не учел, что наших функциональных блоков в составе МКС – не меньше, чем американских, и не случайно при создании МКС на орбиту первыми были запущены наши блоки, поскольку они содержали энергетику и регенеративные системы жизнеобеспечения, которых не было у наших «партнёров». Без наших блоков МКС просто существовать не может как активно работающий комплекс. Кроме того, нельзя забывать и то, что мы уже более десятка лет являемся единственной страной, обеспечивающей в интересах МКС все транспортные операции по доставке на станцию экипажей всех стран и необходимых грузов. Суммарная стоимость всех этих операций сопоставима со стоимостью всего комплекса МКС, и с точки зрения международного права нашу страну выбросить из состава его владельцев весьма тяжело.
Нельзя не отметить, что в настоящее время наша программа выполнения пилотируемых космических полётов существенно скорректирована, и для нас МКС не является приоритетно-главенствующей в этой программе.
В заключение хотелось бы отметить, что для обсуждения того, что хорошо и что плохо у «них» и у «нас», необходимо руководствоваться сведениями и цифрами, взятыми из конкретных документов.
Георгий Шибанов, доктор технических наук, профессор, действительный член международных академий астронавтики и информатизации, заслуженный деятель науки и техники РФ
Комментарий
Сравнивая «Шаттл…» и «Энергию-Буран», следует пояснить, что первый из них представлял собой вертикально взлетающий самолет с подвесным топливным баком и стартовыми «пороховыми» ускорителями, а второй – комплекс, включающий орбитальный корабль (ОК) «Буран» (без маршевого двигателя) с крылом для посадки и ракету-носитель «Энергия». Поэтому слова И.П. Волка дезориентируют читателя. Хочется сказать, что МКС «Энергия-Буран» – это выдающееся инженерное сооружение, создание которого продемонстрировало возможности отечественной промышленности. И на этом фоне говорить, что мы, такие-сякие, использовали зарубежные технологии, некорректно, поскольку и американцы при создании «Шаттла» тоже опирались на мировой опыт. Не следует забывать, «Шаттл» так и не окупил себя, а создание «Энергия-Буран» пришлось на не самое удачное для СССР время, внесло свой вклад в разрушение экономики страны. Но принижать роль нашей промышленности, в том числе и НПО «Молния» во главе с Г.Е. Лозино-Лозинским, оснований нет.
Николай Якубович
