Есть ли надежда на выход морского подводного оружия из кризиса
В ходе военно-технического форума «Армия-2015» был проведен крайне интересный и полезный «круглый стол» «Морское подводное оружие (МПО): реалии и перспективы». Об этом мероприятии газета «Военно-промышленный курьер» уже писала («Сами с узлами»), однако необходимо уточнить ряд принципиальных вопросов. Автор статьи активно участвовал в обсуждении докладов и был обозначен в указанной статье как офицер запаса.
Категорически нельзя согласиться с тезисом некоторых представителей ВМФ, что «концепция развития морского подводного оружия (МПО), утвержденная министром обороны РФ в 2012 году, зажгла зеленый свет для разработки новых вооружений и модернизации уже существующих серийных образцов ВВТ». Автор имел непосредственное отношение к событиям, связанным с МПО и разработкой концепции МПО, поскольку с 2007 года активно работал по данной тематике. Отправной точкой стала разработанная в 2006-м концепция модернизации АПЛ третьего поколения и их вооружения, установленным порядком отправленная в ряд организаций (ВА ГШ, Оперативное управление и центральные управления ВМФ, ВМА, организации ОПК). По ряду важнейших пунктов предложения 2006 года существенно превосходят те, что сегодня реализуются в рамках аналогичной программы.
Отстали на полвека
С учетом критического положения с МПО ВМФ адмиралом Сучковым в 2007-м была подана служебная записка на имя министра обороны РФ. Министр сказал: дайте концепцию (бизнес-план), под нее будем решать вопрос финансирования. Однако разработка и утверждение концепции МПО были сорваны, в первую очередь по вине Управления противолодочного вооружения (УПВ) ВМФ. Там, в частности, делали ставку на проект «Физик».
“Противник имел возможность практически безнаказанно расстреливать наши ПЛ с дистанций, на которых наши торпеды оказывались заведомо неэффективными”
Торпеда «Физик-1» прошла государственные испытания в 2007 году, однако развертывание ее серийного выпуска было сорвано. Некоторые специалисты заявляли об устарелости «Физика», нецелесообразности его серийного производства, а главное – о готовности разработать в короткие сроки совершенно новый модульный ряд торпед с рекордными характеристиками – ОКР «Ломонос». Также заявлялось о наличии всего необходимого научно-технического задела для этого. Данный посыл стал одной из причин практически полного прекращения перспективных НИР по тематике МПО. А зачем, если ведущая организация заявляет о том, что все уже есть и через несколько лет якобы будет уже на флоте?
Но «Ломонос» оказался блефом, которому сохранившие честь и совесть офицеры ВМФ, несмотря на значительное административное давление, оказали жесткое сопротивление. В частности, удалось пробить в серию практически задавленный интригами «Физик-1».
Необходимо особо подчеркнуть явную искусственность торпедного кризиса ВМФ. Мы имели разработки на вполне достойном уровне, по ряду направлений отставали, по ряду других превосходили зарубежных конкурентов. В научных разработках до конца 2000-х мы шли вровень с Западом. Однако по результатам ОКР, а главное – уровню морского подводного оружия в боекомплекте флота разрыв оказывался катастрофический – лет в пятьдесят. Такого отставания не было ни в одном виде военной техники.
В последнее время проблема торпедного кризиса вышла на самый высокий уровень, в ОПК принят ряд решений, дающих надежду на исправление ситуации. Однако остается слишком много вопросов к военным – ВМФ и некоторым центральным структурам МО.
Масштабы нашего отставания в МПО жестко ставят вопрос объективного вскрытия причин. Без этого двигаться дальше невозможно. И уж тем более нельзя повторять ранее сделанных ошибок.
Разработанная в 2013 году концепция МПО ВМФ – это документ, которым нельзя руководствоваться сегодня. Причина в первую очередь в том, что данная концепция отражала не реальные задачи МПО ВМФ и способы их решения, а ведомственные интересы определенных организаций, которые они смогли в нее провести. Потому она была оторвана от реальных возможностей и проблем ВМФ и ОПК.
При этом МПО – это наиболее критичное направление военной техники, крайне важное для обеспечения обороноспособности страны и стратегического сдерживания. Фундаментом последнего является не дальность полета и количество боеголовок БРПЛ, а неотвратимость ответного удара, основой чего является боевая устойчивость МСЯС (для обеспечения которой и требуется МПО).
Сегодня стране и флоту для выхода из острого кризиса МПО нужна честная и обоснованная комплексная целевая программа «Морское подводное оружие». В противном случае само строительство ВМФ РФ в существующем виде смысла не имеет.
Неравный бой
Одна из главных проблем нашего МПО – вопрос эффективных дистанций залпа, точнее, их соотношения у нас и у наших конкурентов.
Эффективные дистанции залпа торпеды Mk48 по подводной лодке еще в конце 80-х годов прошлого века примерно в три раза превышали дистанцию контробнаружения нашей ПЛ. По сути противник имел возможность практически безнаказанно расстреливать наши ПЛ с дистанций, на которых наши торпеды оказывались заведомо неэффективными. Данная ситуация фактически сохранилась и сегодня.
По этой причине исключительную роль в боекомплекте наших АПЛ играли ПЛР, возможности которых наш вероятный противник знал и боялся.
Проблемы с обнаружением малошумных ПЛ на больших дистанциях приводят некоторых наших специалистов к выводу, что торпеда является оружием ближнего боя. Реализация такого вывода на практике будет означать для противника возможность безнаказанного расстрела наших ПЛ в бою. Для разрешения этой проблемы нам необходимы и ПЛР, и дальноходные телеуправляемые торпеды с подходом к торпедам ПЛ как к высокоточному комплексу, обеспечивающему скрытное поражение целей с больших дистанций. Стрельба на большие дистанции однозначно требует телеуправления, но большинство торпед ВМФ его не имело и не имеет. В тех изделиях, где телеуправление есть, оно застыло на уровне 60-х годов.
На фоне крайне низких характеристик имеющихся отечественных комплексов телеуправления раздаются голоса, что оно вообще нам не нужно. При этом полностью игнорируется зарубежный опыт ТУ. Скажем, созданное более десяти лет назад телеуправление торпеды 211ТТ1 (в просторечии – «Китайский физик») по важнейшим параметрам вдвое превосходит то, что мы имеем сегодня в нашей УГСТ.
Для эффективной стрельбы на дальние дистанции нужно сочетание высокой скорости, большой дальности и высокой скрытности ее движения. По части обеспечения высокой скорости единственная возможность сегодня для нас – это тепловые энергосиловые установки. На Западе новые электрические ЭСУ превзошли тепловые, но у нас необходимых батарей нет, а есть полное отсутствие НИОКР по данному направлению. Фактически сегодня технический уровень используемых ВМФ батарей соответствует западным 50–60-х годов (водоактивируемая батарея с открытым циклом, конструкцию которой мы заимствовали с американской торпеды Mk44 конца 50-х годов). Батареи торпед – один из наиболее критических вопросов отечественного торпедостроения, и без соответствующего государственного финансирования и постановки задачи эта проблема решена не будет.
Вместе с тем появившиеся возможности эффективной модернизации торпеды УСЭТ-80 (с установкой нового двигателя ВДПМ) позволяют с появлением новых батарей вывести эту торпеду на уровень современных требований.
Некоторые недостатки тепловых ЭСУ дают основание предположить, что будущее изделий калибра 530 миллиметров и более за электрическими ЭСУ, однако для торпед калибра 324 миллиметра тепловые ЭСУ имеют однозначный приоритет за счет способности выдавать большую мощность. Необходимо отметить: уже в ближайшее время для носителей пятого поколения мы можем оказаться в ситуации необходимости перехода на увеличенный калибр торпед. Ключевой вопрос здесь – реальные современные требования по скрытности торпед подводных лодок, выполнение которых на торпедах калибра 530 миллиметров может оказаться маловероятным.
Есть смысл вкратце рассмотреть отдельные аспекты большой торпедной проблемы.
Антиторпеды
В свое время ВМФ РФ имел безусловный приоритет в применении и освоении антиторпед вплоть до первых в мире отличных результатов наведений ходовых макетов антиторпед на торпеды на феодосийском полигоне в 1998 году.
Однако в силу ряда причин ход НИОКР по созданию активных средств ПТЗ резко замедлился. Фактически сегодня мы делаем то, что могло и должно было появиться на ПЛ и НК ВМФ еще десять лет назад. Наряду с достигнутыми успехами ясны имеющиеся проблемы, есть понимание, в какую сторону нужно двигаться.
Скоростные подводные ракеты
Главный концептуальный порок развития скоростных подводных ракет (СПР) в том, что эффективные дистанции залпа торпед противника уже с начала 80-х годов прошлого века значительно превосходили эффективные дистанции стрельбы СПР. Кроме того, в условиях «чистой воды» СПР по времени доставки БЧ до цели полностью проигрывают современным ПЛУР. При этом у нас долгое время оставалось недооцененным наиболее интересное и перспективное направление развития суперкавитационных боеприпасов – малокалиберное, в котором как раз успешно работал Запад. Из положительного в докладах «круглого стола» «Армии-15» необходимо отметить, что перспективность «малокалиберного направления» СПР признана ведущими отечественными специалистами.
Торпеды калибра 320 мм
В ходе «круглого стола» по этой тематике развернулась оживленная дискуссия. Представителем ОАО «КМПО «Гидроприбор» Г. Тихоновым было озвучено предложение о выполнении «короткой ОКР» по разработке авиационной торпеды на базе малогабаритной торпеды МГТ-1 (изделие 294), боевой части широкополосного минного комплекса. С этим предложением категорически нельзя согласиться, поскольку новая малогабаритная торпеда комплекса «Пакет» обладает более высокими ТТХ и именно ее целесообразно рассматривать как единый базовый образец малогабаритной торпеды ВМФ с обеспечением применения с кораблей, ПЛ, авиации и как боевой части ПЛУР. При этом необходимо внедрение на модернизированной версии этой торпеды телеуправления и режима антиторпеды (изначально заложенного в нее по запасу мощности).
Что касается малогабаритной торпеды МГТ-1 (отечественная версия американской торпеды Mk46), то с одной стороны – нужно поблагодарить руководство ОАО «Дагдизель», сумевшего сохранить в очень непростой обстановке технологии и линии ее производства, а с другой – МГТ-1 должна быть боевой частью широкополосных минных комплексов (с упрощенной ССН). С мнением ряда специалистов о необходимости применения в минных комплексах базовой малогабаритной торпеды нельзя согласиться категорически. И дело здесь не только в том, что такое решение значительно повышает стоимость мины, ставя тем самым под вопрос целесообразность ее создания, главное же – выставление в составе мины современной торпеды есть прямая предпосылка к раскрытию государственной тайны. В 1968 году ВМС США успешно похитили из-под Владивостока две новейшие мины РМ-2. С тех пор подводная техника ушла далеко в своем развитии, и с учетом этого фактора боевой частью выставляемой мины должна быть «упрощенная торпеда», имеющая умеренную стоимость и не содержащая особо охраняемых сведений.
Сверхмалые торпеды
Нельзя согласиться с мнением представителей 1-го ЦНИИ о базовом образце калибра 124 миллиметра. В результате разработки ЦНИИ «Гидроприбор» начала 2000-х такого изделия получились не только низкие ТТХ, но и весьма высокая стоимость. Многими специалистами обоснованно ставится вопрос об оптимальном калибре 210–220 миллиметров, что резко повышает ТТХ сверхмалых изделий различного назначения, обеспечивает телеуправление и упрощает их разработку, проведение испытаний и освоение на флоте с выполнением необходимой статистики стрельб.
Стрелять больше, стрелять чаще
Сложные условия среды применения требуют большой статистики стрельб торпедами в условиях, близких к реальным боевым, – с массированным применением СГПД, в Арктике и на предельные дистанции.
Например, приняв на вооружение в 2006-м торпеду Mk48 mod.7 (примерно в одно время с государственными испытаниями «Физика-1»), ВМС США за 2011–2012 годы успели произвести более 300 выстрелов торпедами Mk48 mod.7 Spiral 4 (4-я модификация программного обеспечения 7-й модели торпеды). Это не считая многих сотен выстрелов предшествующих образцов Mk48 из модификаций последней модели (mod.7 Spiral 1-3).
Всего за период испытаний торпеды StingRay mod.1 было проведено 150 стрельб. Однако здесь необходимо учитывать, что при разработке первой модификации StingRay (mod.0) было проведено около 500 испытаний. Уменьшить это количество стрельб для mod.1 позволили система сбора и регистрации данных всех стрельб и реализация на ее базе «сухого полигона» для предварительной отработки новых решений ССН по имеющимся статистическим результатам.
Отдельный вопрос – испытания торпедного оружия в Арктике.
ВМС США и Великобритании проводят их на регулярной основе в ходе периодических учений ICEX с выполнением массовых стрельб торпедами.
Например, в ходе ICEX 2003 ПЛА «Коннектикут» в течение двух недель выпустила, а персонал станции ICEX 2003 извлек из-подо льда 18 торпед АДСАР.
В ряде испытаний ПЛА «Коннектикут» атаковала торпедами имитатор цели, предоставленный Центром подводной войны ВМС США (NUWC), но в большинстве случаев корабль, задействовав возможности телеуправления, использовал себя в качестве цели для собственных торпед.
Экономические показатели эксплуатации торпед являются очень важным требованием и прямо влияют на качество доводки и освоения торпед на флоте и соответственно возможность раскрытия полных ТТХ, заложенных в конструкцию. Фундаментом массовых торпедных стрельб являются малая стоимость выстрела и участие флота в эксплуатации торпед.
Остается лишь сожалеть, что пока мы не в состоянии проводить испытания собственных торпед с таким размахом, как наши западные конкуренты.
Неотложные мероприятия
1. С учетом нашего полувекового отставания в торпедных батареях сегодня единственным вариантом для торпеды ПЛ с высокими ТТХ является использование и развитие задела «Физика». Необходимо открытие полноценных ОКР по глубокой модернизации данной торпеды.
2. С учетом перспектив электрического направления необходимо завершение ОКР «Ихтиозавр» по разработке новой электрической торпеды. О результатах «конкурирующих ОКР» (ведущей организации) возможно будет говорить только после проведения объективных испытаний.
3. Ключевым «торпедным мероприятием» в ОПК должна быть КНИЭР «ССН-ГПД» – «Исследование состояния и путей развития перспективных ССН и средств ПТЗ с проведение комплексных испытаний в натурных условиях» – с целью вскрытия реальной обстановки и создания необходимого научно-технического задела по главному вопросу торпедного оружия и средств ПТЗ.
4. Необходима глубокая модернизация комплекса «Пакет» в соответствии с предложениями, подготовленными для ВПК в апреле 2013 года.
5. Исключительную роль в ПТЗ играют антиторпеды, необходимо массовое их внедрение на корабли с переходом на перспективные комплексы с многократным повышением эффективности от уровня «Пакет-Э/НК».
6. По результатам КНИЭР «ССН-ГПД» необходимо открытие ОКР по перспективным СГПД, действительно обеспечивающим решение задачи ПТЗ против новейших торпед противника.
Максим Климов
Опубликовано в выпуске № 37 (603) за 30 сентября 2015 года
