Для разработки перспективного подводного оружия нужны координация и кооперация
Концепция развития морского подводного оружия, утвержденная министром обороны РФ в 2012 году, зажгла зеленый свет для разработки новых вооружений и модернизации уже существующих серийных образцов ВВТ, создания научно-технического задела. Как идут дела?
Сегодня перед ВМФ стоит масса задач, среди которых обеспечение боевой устойчивости подводных лодок стратегического назначения, борьба с многоцелевыми субмаринами противника и недопущение их выхода на боевые позиции.
Разделяй и унифицируй
Прежде чем ответить на вопрос, с помощью какого оружия решать такие задачи, надо понять, где оно будет использоваться.
“Сегодня в морском НИИ невозможно отыскать того, кто написал бы толковое тактико-техническое задание”
Как известно, есть зона применения противолодочных ракет, зона поражения ПЛ торпедным оружием, зона самообороны. Подобное распределение усилий позволяет создать сплошное поле уничтожения противника во всем диапазоне расстояний. Таков зональный принцип применения ВВТ. Но при этом нельзя забывать о взаимодействии с обеспечивающими системами.
«При традиционном построении и применении оружия мы не можем добиться интеграции с системами освещения подводной обстановки, связи и прочими, – говорит ведущий научный сотрудник НИИ кораблестроения и вооружения ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия», кандидат технических наук Владимир Пироженко. – Для эффективного решения боевой задачи все это должно действовать в едином комплексе, что подтверждают наши исследования».
На обеспечение такой интеграции сегодня работает предприятие «Регион». При создании ВВТ для борьбы с торпедами и минами там удалось объединить системы управления, обнаружения и уничтожения в единый малогабаритный противолодочный комплекс, предназначенный для поражения подводных лодок в ближней зоне, а также для уничтожения торпед, атакующих корабль. Речь, в частности, о комплексе «Пакет-НК» (дальность поражения до 20 км).
Он, как отмечалось на форуме «Армия-2015», пока не полностью интегрирован с общей системой освещения подводной обстановки. Свое слово теперь должны сказать акустики.
Особое значение при создании таких комплексов отводится системе поиска и уничтожения оружия противника, других подводных объектов. На это нацелена новая интегрированная система «Александрит-ИСПУМ», которая создается на том же предприятии, имеет свою акустику, подводный аппарат поиска и уничтожения мин, гидролокатор кругового обзора. Сейчас «Александрит-ИСПУМ» проходит государственные испытания, есть хорошие перспективы для его принятия на вооружение. Но придется подумать над решением проблемы универсальности применения системы. Чтобы она могла работать на различных боевых кораблях.
Шумность ПЛ противника сегодня резко уменьшилась, и реагируя на это, наш ОПК пытается развести системы, которые нецелесообразно объединять в одном корпусе. Налицо тенденция разделения функций поражения и обнаружения, что придает оружию улучшенные тактико-технические характеристики. Но порой мы по сути изобретаем велосипед.
В прошлые годы были созданы системы, прекрасно решающие сегодняшние задачи. Однако в силу различных причин они в какой-то момент оказались вне поля зрения руководства ВМФ и Минобороны. Речь, в частности, о самоходном телеуправляемом аппарате «Маевка» (корабельной и контейнерной модификаций), который с 2009 года не эксплуатируется. Так не лучше ли решить проблемы, возникшие с его доводкой (модернизацией), нежели с нуля создавать новое оружие с сопоставимыми ТТХ? Более того, если не принять меры, то пройдет несколько лет и современный аппарат устареет морально, а вложенные в него средства окажутся похороненными.
Есть проблемы и с унификацией морского подводного оружия. Пока его достаточно большая номенклатура ведет к распылению средств, хотя уже готовы для запуска в серию некоторые новые образцы. Например, изделие 124-миллиметрового калибра может использоваться для борьбы с автономными необитаемыми подводными аппаратами, ПЛ противника и подводными диверсантами.
«Требуется только решить вопрос его унификации, которая должна быть разумной, как, впрочем, и универсализация, – считает Владимир Пироженко. – За базовые образцы предлагается взять изделия калибров 533, 324 и 124 миллиметра». По его словам, у нас создано немало систем наведения оружия, над которыми продолжает работать масса организаций ОПК, однако эти образцы не заменяют друг друга. Но сейчас, как считают эксперты, необходимо смелее идти по пути обеспечения модульности изделий. Потребовалась ВМФ, скажем, торпеда размером не восемь, а шесть метров – пожалуйста! Для «оборонки» это не должно быть проблемой.
Справедливости ради скажем, что модульные ВВТ у нас постепенно появляются. Уже говорилось об изделии 124 калибра как о базовом образце. Из такого можно сделать, скажем, авиационный вариант торпеды, минный многозарядный боеприпас типа «Медуза» или любой другой. По такому пути надо идти и в создании других видов подводного оружия, что гарантирует значительную экономию средств.
НПО «Сплав», например, удалось наладить выпуск подобных вооружений в модульном исполнении калибров 122, 140, 212, 300 миллиметров. Это в полной мере относится и к пакетным установкам: хотите – заряжаете изделия 300-мм, хотите – другого калибра. Однако внедрение новых вооружений идет крайне медленно. Боевые корабли ВМФ до сих пор вынуждены загружать перед выходом в море порой избыточный, а главное – разнокалиберный боекомплект на все случаи жизни, чего заранее предусмотреть невозможно.
Повторим: сегодня растет спрос именно на универсальное оружие, которое могло бы решать различные задачи как под водой, так и на ее поверхности. А это в свою очередь позволит значительно сократить номенклатуру вооружений. Но пока ситуация остается такой, какая была много лет назад: флот идет на поводу у «оборонки» и старых, но ставших привычными схем поставок ВВТ.
Не подплывай – убьет
Какова ситуация с противоподводнодиверсионным оружием (ППДО)? В настоящее время задача решается утилитарно – с помощью взрывных средств, в частности гранатометов и гранатометных комплексов. У них свои плюсы. Но есть и минусы: нарушают скрытность выполнения боевых задач. Значит, необходимо думать о нетрадиционных (неогневых) средствах поражения.
Сегодня есть несколько подобных способов защиты кораблей. Это так называемые акустические волны, электроудары и т. п.
«В нашем институте родилась идея катодной защиты надводных кораблей, которые используют электрическое поле судна для борьбы с коррозией, – говорит Владимир Пироженко. – Именно такое электрополе помогает бороться и с подводными диверсантами. Усиление напряжения заставляет их всплывать на поверхность.
Наши «партнеры» идут по этому пути. В 2004 году в США зарегистрирован подобный патент на применение электрополя. Он появился уже после того, как аналогичную систему предложили в НИИ кораблестроения и вооружения ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия». Другое дело, что мы подошли к этому несколько легковесно, нигде и никак не зафиксировав, не оформив патент. Вообще в разработках ВВТ наши оборонные предприятия зачастую идут каждое своим путем, никак не взаимодействуя друг с другом».
Как сказал принявший участие в «круглом столе» «Морское подводное оружие: реалии и перспективы» офицер запаса, сегодня важнейшим является вопрос телеуправления: «Во многих случаях он решается. У нас даже есть продукция, которая поставляется на экспорт. В частности, мы изготавливаем отличный оптоволоконный канал, который устанавливается заказчику».
Устройство обеспечивает качественное телеуправление на повышенных скоростях. Надо только понимать: это не просто шнурок, который идет от торпеды. А прежде всего обеспечение интеграции на уровне гидроакустического комплекса. Причем для оружия калибра не только 533 миллиметра, но и 324. По такому же пути идут итальянцы, американцы, поскольку это резко повышает эффективность.
Или взять тот же аппарат поиска, обнаружения и уничтожения «Маевка». Он имеет контейнерный вариант и в короткие сроки может быть произведен для обеспечения модернизации тральщиков боевого состава. Тем более темпы поставки «Александрит-ИСПУМ» пока не обеспечивают решение острейшей задачи ПМО. К тому же «Маевка» не противопоставляется «Александрит-ИСПУМ». У того свои плюсы, у «Маевки» другие.
«Противник боится даже нашего старого комплекса «Водопад», – убежден Пироженко. – Поэтому нельзя сомневаться, нужны нам такие противолодочные ракеты или нет».
Что касается сверхмалого морского подводного оружия, то говорить об оптимальности калибра, например, 127 миллиметров пока рановато. Калибр порядка 200–210 миллиметров позволит резко повысить боевые характеристики оружия, обеспечить унификацию, включая перспективные антиторпеды. Если пойти по этому пути, то в конечном итоге изделие может получиться очень эффективное. Но тут мы опять приходим к телеуправлению. А значит, потребуются соответствующая испытательная база, статистика стрельб и т. п. ВМС США движутся именно в этом направлении, опираясь прежде всего на данные испытаний, в том числе в Арктике.
Кто напишет ТЗ
Начальник отдела ОАО «Концерн «МПО-Гидроприбор» Глеб Тихонов ставит вопрос разработки и совершенствования торпед корабельного и авиационного базирования, хотя это проблема всего морского подводного оружия. Более того, она напрямую затрагивает проблему импортозамещения.
Каково состояние имеющегося боезапаса, в частности противолодочных авиационных торпед МГК-1? Они были разработаны еще в 60–70-е, а производство прекращено около 25 лет назад. Весь боезапас находится на крупных базах, в арсеналах. Торпеда до сих пор сохраняет превосходные боевые и ходовые качества. Но продлить срок ее службы невозможно, не говоря уже о воспроизводстве или модернизации. Прежде всего из-за распада производственной кооперации – после развала СССР ряд предприятий остался вне Российской Федерации.
Требуют продления сроков эксплуатации стоящие на вооружении одноцелевые торпеды. Их модернизация не проводилась много лет. В ВМФ давно назрела необходимость переоценить и обновить весь имеющийся боезапас.
В целом же анализ научно-технического задела ВМФ и Минобороны показывает его плачевное состояние. Запас разработок времен СССР закончился, а новые можно пересчитать по пальцам. Отсутствие государственного финансирования в течение продолжительного времени негативно отразилось и на оборонных предприятиях, и на проведении исследований, и на создании перспективных образцов ВВТ. Неудивительно, что в производстве ряда морских ВВТ мы серьезно проигрываем западным странам. Достаточно сказать, что за рубежом все современные торпеды оснащены широкополосными системами самонаведения.
«Мы к этой задаче подошли в ОКР «Ломонос» и готовы были реализовать свои предложения, – поделился наболевшим Глеб Тихонов. – Но, к сожалению, работа была прекращена по не зависящим от нас причинам».
Понятно, что начальник отдела в силу корпоративной этики не может обо всем рассказать. Но судя по всему, таково у нас отношение вообще ко всяким новшествам, что связано с риском вложения средств, неопределенностью запуска в серию изделий, принятием их на вооружение.
Отсутствие ГОЗ в течение многих лет сказалось на интеллектуальном потенциале ОПК. Предприятия – разработчики и производители ВВТ потеряли квалифицированных специалистов в возрасте 30–50 лет – основную ударную силу. А бесконечные сокращения и оптимизация НИИ привели к ликвидации мощной лабораторно-стендовой базы.
Если раньше в морском НИИ трудно было найти человека в звании капитан-лейтенанта, то теперь невозможно отыскать того, кто написал бы толковое тактико-техническое задание. Тогда в НИИ работали люди, прошедшие все низовые ступени служебной лестницы, участвовавшие в походах, стрельбах, учениях. Теперь ситуация кардинально иная.
«Появляются ТЗ, которые, мягко говоря, не всегда до конца обоснованны, – поясняет Тихонов. – В прежние годы постоянно проводилась работа по анализу боевого потенциала вероятного противника. Выявлялись возможности зарубежного оружия, направления его развития. Это в свою очередь позволяло объективно оценивать, с кем придется воевать, каким вооружениям противостоять. Сегодня такие работы не проводятся, хотя острая потребность в них остается».
Еще одна проблема – надуманные, нереальные сроки разработки ВВТ. Даже за рубежом они, как правило, затягиваются. С начала постановки задачи и написания ТЗ до воплощения его в металл проходит 10–15 лет, а то и больше. В качестве примера можно привести американские торпеды Mk-48 и Mk-46, разработка которых началась в 1956-м, а закончилась соответственно в 1966 и 1972 годах. Процесс их плановой модернизации в ближней, средней и дальней перспективе занимает (до появления следующей модели) около 50 лет, что очень много. Тут есть над чем подумать и нам. С одной стороны – хорошо, что оружие отвечает требованиям на протяжении многих лет. С другой – оно при необходимости должно быстро модернизироваться или списываться без юридических проволочек.
Глубинные задачи
Пора объединить усилия всех специалистов, заказчиков и предприятий ОПК по созданию комплексной, научно обоснованной программы развития морского подводного оружия, сопряженной с задачами и планами кораблестроения.
Для скорейшего обеспечения авиации легкой противолодочной торпедой необходимо провести краткосрочный ОКР (1,5–2 года). Ряд систем уже отработан. А значит, есть все предпосылки, чтобы быстро запустить торпеду в серию. Для этого надо восстановить производство на одном из основных предприятий, где оно ранее было свернуто. В противном случае наша авиация останется без торпед.
«Придется пересмотреть и ТТЗ по ОКР «Ломонос», – считает Глеб Тихонов. – Надо определиться, что важнее: массогабаритные характеристики, скорость, дальность или нечто иное». По его мнению, тут очень многое зависит от заказчика – Министерства обороны. Если бы скорость торпеды была указана на пять узлов меньше, то она могла бы оказаться в разработке как минимум полгода назад. А увеличение на пять узлов теперь потребует дополнительных ОКР.
Наконец, важно предусмотреть возможность базовой оценки и ликвидации морально устаревших вооружений в течение их жизни, примерно до 40 лет, но не более.
Пора, считают эксперты, отказаться и от использования тяжелых торпед. Почему? «Мы разработали торпеду Т2-01, которую можно использовать с надводного корабля, – говорит Тихонов. – Это позволяет полностью перейти на зональную систему применения оружия, которое будет состоять из ракеты-торпеды и соответственно торпеды, используемой из торпедного аппарата».
Как видим, проблем в состоянии и эксплуатации вооружения ВМФ более чем достаточно. Важно продумать стройную систему их решения, эффективный план модернизации и создания современных образцов. В Минпромторге создан Совет главных конструкторов ВМФ, где эти вопросы могут быть рассмотрены в ближайшее время.
Что касается научного сообщества, у него есть свои предложения. Они сводятся к следующему:
1. Проработать целесообразность внутривидовой универсализации морского подводного оружия и снижения его типажа, что позволит значительно уменьшить стоимость ВВТ, сократить боекомплект.
2. Реализовать требования по модульности проектирования ВВТ для отдельных узлов с учетом действующих ранее нормативов.
3. Рекомендовать комплексные НИР по интеграции морского подводного оружия в единую систему вооружения, целеуказания, обнаружения.
4. Провести НИОКР по созданию систем, обеспечивающих дистанционное минирование с высокой точностью, а также многоцелевого подводного оружия сверхмалого калибра.
5. Включить в программу военного судостроения разработку и строительство четырех специализированных опытных боевых ПЛ в интересах испытания подводного оружия.
6. Сформировать межведомственную рабочую группу по поиску и анализу инновационных, нетрадиционных путей развития морского подводного оружия.
Олег Фаличев
Опубликовано в выпуске № 34 (600) за 9 сентября 2015 года
