Публикации о разработках российской ИТ-компании «Промобит», выпускающей под маркой BITBLAZE собственные системы хранения данных на российских и зарубежных процессорах, время от времени появляются в новостной ленте медиаресурса «Техносфера. Россия». Генеральный директор предприятия Максим Копосов дал большое интервью главному редактору Евгению Белкину. В нашей беседе мы затронули самые разные темы – от того, какая ситуация происходит сегодня вокруг экосистемы «Эльбрус» в нашей стране до создания собственной микроэлектроники по современным техпроцессам, развития инженерной школы и формирования в обществе интереса к отечественной научно-технической истории.
— Компания «Промобит» на протяжении уже 15 лет работает на российском ИТ-рынке, а 11 лет назад в ней впервые начали работать с отечественными процессорами «Эльбрус». То есть практически ваше предприятие является одним из первых разработчиков систем на российском «железе». Как в 2013 году вы приняли такое решение?
— С 2011 года, когда возникла компания, мы начали заниматься разработкой своих серверов хранения данных. Первоначально оказывали услуги хостинга и создавали свои площадки по обмену фильмами. Для этого требовалась инфраструктура, и хотелось, чтобы она была недорогой. Сначала использовали бывшие в употреблении серверы, потом увидели, что некоторые компании сами их производят, и тоже решили попробовать.
Первым был сервер под нашей маркой BITBLAZE высокой плотности на 45 дисков и 4 юнита. Тогда это была практически рекордная плотность. Стали делать такие платформы. Вначале для себя, затем продавать другим заказчикам. Но мы понимали, что в таком режиме это бесперспективно, потому что нужно инвестировать средства в создание новых моделей, в модернизацию, ведь техника достаточно быстро устаревает, и мы сами уже видели определенные недостатки. Где брать средства для инвестиций было непонятно: того, что мы зарабатывали на продаже, достаточно было только на покрытие расходов на производство, без развития.
Мы смотрели, в каком направлении развивается рынок, какие тренды присутствуют. Видели, что подобные высокоплотные серверы начинают выпускать китайцы и понимали, что китайская техника всегда будет дешевле за счет большой серийности. Даже если она пока не дешевле, то будет дешевле через несколько лет. С другой стороны были западные производители так называемого «класса А» (IBM, Dell и другие), и у них стоимость продукции могла быть в 10 раз больше, а то и еще больше. Казалось бы, те самые деньги: если продавать свою продукцию в 10 раз дороже, то можно уже и развиваться. Но чтобы продавать в 10 раз дороже, нужно вкладывать много денег в маркетинг, в обучение, в сервис, а у нас такой возможности не было. Что же делать?
Помню, как изучал ситуацию: на рынке дешевых решений – компании, которые не могут платить большие деньги – там китайцы, на рынке крупных компаний, которые хотят качественный сервис, программу обучения, маркетинг, – там были американцы. Наверное, есть какое-то направление, где нет ни китайцев, ни американцев? Время таких размышлений совпало с моментом, когда совершенно случайно в социальной сети «ВКонтакте» увидел ролик с двухядерным российским процессором «Эльбрус-2С+» на 500 МГц. В нем демонстрировался моноблок, на котором загружался «Линукс». Представлял новинку Константин Трушкин, коммерческий директор «МЦСТ», компании-разработчика процессоров «Эльбрус». Я зашёл на сайт МЦСТ, увидел там контакты, написал, и мне ответил лично Константин Трушкин. Началась переписка и взаимодействие.
По их результатам в 2013 году на международной выставке Russian Arms Expo в Нижнем Тагиле мы впервые показали сервер BITBLAZE с большим количеством дисков на базе российского процессора. Были положительные отзывы от профессионального сообщества, инженеров, руководителей отделов предприятий. Но не получили сразу понимания, как можно продавать специалистам, работающим в сфере военно-промышленного комплекса.
Поскольку продукт уже был, мы начали искать, в какой нише его продавать. Так получилось, что профессиональные бизнесмены идут от рынка, от анализа рынка, от бизнес-идей, а мы шли от продукта. Получилось так, что рынок нашелся, потому что в 2014 году начались санкции. Правда, на тот момент большинство ИТ-специалистов считали, что всё быстро закончится…
— Тем не менее, интерес к теме возник, и он нарастал. Отлично помню, как бурно отреагировали читатели нашего медиаресурса на сообщение от 1 мая 2014 года о начале коммерческой продажи рабочих станций на «Эльбрусе-4С»…
— Со временем стал появляться интерес, прежде всего, от государственных структур и подведомственных институтов, выполняющих различные задачи. Например, Министерство связи РФ (тогда еще оно даже не называлось Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации) и подведомственные институты строили различные государственные информационные системы. «Мир» стал первой государственной информационной системой, в которой стали массово использовать российские системы хранения данных, построенные на процессорах «Эльбрус», и мы гордимся, что в ее создании есть вклад нашего предприятия
Когда гражданин России оформляет зарубежный паспорт, то собираются его персональные данные и биометрические параметры. Наше оборудование используется для хранения таких данных и обеспечивает высокий уровень их защиты. 130 серверов BITBLAZE для хранения данных были разработаны компанией «Промобит», произведены и поставлены для оснащения данного дата-центра ФГБУ НИИ «Восход». В СХД использовались наиболее производительные на тот момент серийные процессоры «Эльбрус-4С»…
 |
| 64-разрядный универсальный микропроцессор Эльбрус-4С. |
| Источник: https://posho.in/ |
— Получается, что ваше предприятие является в какой-то степени пионером и проводником отечественных технологий и решений в ИТ-сфере. Были такие «точки входа», откуда начинается импортозамещение: вы поставили оборудование, и это показало, что вполне можно использовать российскую технику для тех задач, где раньше было только иностранное «железо» и ПО. Что можно отметить из числа таких реализованных проектов?
— Конечно, учитывая, что самих «Эльбрусов» очень мало, особенно, если мы говорим о самом свежем процессоре – 16-ядерном «Эльбрус-16С», важно для развития отрасли поставить его не просто туда, где денег больше заплатят, а где это приведет к какому-то витку развития экосистемы. Для нас это всегда важно: в дальнейшем такая поставка увеличит спрос на нашу продукцию. В условиях дефицита процессоров старались делать именно такие поставки.
Так, на процессоре «Эльбрус-16С» была в 2023 году поставка оборудования в компанию «Сайберия» из Якутска, которая на данном процессоре сделала свою систему для медицинских учреждений. На нашем аппаратном решении работает их программный продукт, подключенный к томографу, на котором трудится врач-рентгенолог, оценивающий состояние здоровья проходящего томографическое исследование. Это очень важно, и говорит о том, что для таких сложных задач может использоваться российская продукция. А ведь это еще и критическая информационная инфраструктура. На сегодняшний день, противостояние между разными странами постепенно доходит до такого уровня, что вводятся санкции на поставку медицинского оборудования. Правительства недружественных стран на это настраивают своих производителей. А томографические исследования стали уже жизненно необходимыми.
Еще одна интересная история про «Эльбрус-16С» — поставка его нашему большому другу Михаилу Шигорину, одному из тех, кто стоял у истоков «Альт Линукса», старейшего российского дистрибутива с независимым репозиторием, продвигающегося сейчас на рынке под брендом компании «Базальт СПО».
Михаил еще в 2015-2016 годах был в числе первых энтузиастов, которые связывались с «Эльбрусами». Занимался и занимается тем, что портировал, адаптировал дистрибутив для использования с «Эльбрусом». Это очень важная работа, потому что компания «МЦСТ» вместе с процессором поставляет свой дистрибутив. Надо понимать, что в МЦСТ все-таки сосредоточены на создании процессоров, и свой дистрибутив для них является лишь способом показать, что процессор работает, своего рода демонстрационным элементом, а «Альт Линукс» — все-таки дистрибутив, который существует и развивается уже много лет. Существует огромный опыт, налаженные процедуры, обновления, поддержка и контроль качества. Это дистрибутив, который используется в массе важных критических приложений, имеет сертификаты регуляторов, например, сертификат ФСТЭК об отсутствии недекларированных возможностей или как еще говорят «закладок».
И вот Михаил Шигорин на свои личные средства приобрел оборудование на «Эльбрус-16С». Благодаря этому, по сути, портировал «Альт Линукс» на самое свежее поколение «Эльбрусов». Стоит заметить, что «Альт Линукс», ранее был портирован на предыдущее поколение, к которому относится «Эльбрус-8СВ», и он также бы мог работать на «Эльбрусе-16С». Но дело в том, что процессор «16С» не только там отличается бОльшим количеством ядер и более мелким техпроцессом, он представляет новое, 6-е поколение архитектуры «Эльбрус», выполняет еще большее число операций за такт, в нем есть дополнительные расширения и, самое главное, в нем есть виртуализация. А без виртуализации современную серверную инфраструктуру практически невозможно представить.
Первым делом, когда серверы покупаются, устанавливаются в любой дата-центр, как правило, на них ставится гипервизор, который дальше уже позволяет их делить на большое количество виртуальных машин. Благодаря тому, что «Эльбрус-16С» оказался в руках Михаила Шигорина, во-первых, он адаптировал «Альт Линукс» для того, чтобы достичь максимальной производительности именно на этом поколении архитектуры. Во-вторых, он стал первым, кто проверил и настроил виртуализацию на «Эльбрус-16С». Кстати говоря, сейчас присутствующий на рынке процессор «Эльбрус-2С3» построен на той же 6-й версии архитектуры и тоже поддерживает виртуализацию. Теперь, когда у нас есть какие-то клиенты, которые говорят, что у них виртуализация не работает или что-то не получилось, мы уверены, что всё будет работать, и при необходимости можно обратиться за профессиональной консультацией в «Базальт СПО» к Михаилу Шигорину. Поэтому такая поставка стала действительно важной для развития всей экосистемы.
— Мы дошли в нашей беседы до темы, которая в последние пару месяцев звучит в профессиональном сообществе в связи с решением компании «МЦСТ» открыть исходные коды и сделать экосистему «Эльбрус» доступной для всех разработчиков. Какие, исходя из этого решения, возникают перспективы для дальнейшего развития темы с российскими процессорами «Эльбрус»? И как быть с таким фактором, что количество этих процессоров сейчас ограничено, а производства пока нет?
— Для того, чтобы оценить важность этого решения, сделаем небольшой экскурс в историю. Компания «МЦСТ» разрабатывает процессорную архитектуру, систему команд, она разрабатывает систему на кристалле, где есть сам процессор и дополнительные периферийные интерфейсы, например, PCI-Express, USB, контроллер памяти. Дальше компания создает материнскую плату для этого процессора, потом операционную систему для этого процессора, конечно, делает компилятор, который собирает эту операционную систему на языке C и на ассемблере. В итоге получается огромный объем задач, который решает одна достаточно небольшая команда специалистов МЦСТ. Например, мы только что говорили про гипервизор и виртуализацию, возьмем также систему бинарной трансляции для запуска на «Эльбрусе» кодов x86. Большинство таких задач закрывается, всего несколькими высококлассными специалистами компании. В таком режиме можно сделать демонстратор, proof of concept, прототип. Некоторые поэтому обвиняют компанию в закрытости, что они сами всё у себя делают, обвиняют в отсутствии документации в свободном доступе. Даже вообще в отсутствии иногда документации как таковой. Это всё объяснимо как раз недостатком ресурсов. То есть ресурс тратится только на самое необходимое: чтобы работало, и все силы на это брошены.
Теперь возьмем ситуацию, когда какая-то российская компания, производившая серверы, например, на материнских платах Asus или Supermicro, и закупавшая их до 2022 года на Тайване, говорит: «Мы хотим делать своё оборудование на материнских платах МЦСТ». Быстро такой запрос не решается. Почему тогда он решается быстро у тех же компаний Asus или Supermicro? Потому что это огромные компании, работающие с продукцией производителя процессоров, того же Intel. В них за много лет выстроена техническая поддержка, налажена система контроля и тестирования, например, совместимости с разными модулями памяти, разными устройствами. То есть они целенаправленно ведут работу по созданию рыночного продукта, которая включает не только выпуск документации, но и сервис, тестирование во всех пользовательских сценариях и т.п. «МЦСТ» этого позволить себе не могла ввиду небольших размеров. За рубежом такими вопросами занимались внешние компании, то есть не сам Intel, который создает процессоры, а те же Supermicro и Asus. А у нас таких вот интеграторов, точнее сказать OEM/ODM-производителей просто не было создано. Почему?
Во-первых, потому что в этом, наверное, изначально не было определенного экономического смысла. То есть, если компания хочет зарабатывать деньги, ей нужно поставлять ту технику, которая точно работает, уже окончательно проверена, и при этом дешевле стоит. Поэтому они поставляли зарубежную технику и становились интегратором или маркетинговым вендором, который будет заниматься задачей, в самом конце длинной цепочки от разработки процессора к клиенту – делать продукт на базе готовых импортных платформ с поддержкой и документацией на русском языке. А все промежуточные звенья – разработка материнских плат, микрокодов BIOS, внешнего облика, корпуса – все делалось, как правило, тайваньскими и китайскими компаниями.
Когда начались санкции, и в России заработали государственные меры регулирования, стали направлять, по крайней мере, государственных заказчиков приобретать технику на российских процессорах. Компании-производители техники столкнулись с тем, что внутри страны не хватает этих промежуточных звеньев, и они не возникают. Хотя спрос на них есть. Почему не возникают? Потому что трудно взаимодействовать с МЦСТ – у компании нет оформленного продукта в виде OEM-платформы для сборки компьютера. Оформленного, это значит с технической и маркетинговой документацией, глубоко проработанной партнерской и сервисной программами и т.д. Потому что на это нет ресурсов, и потому что это не их бизнес. Как уже говорил выше, ресурсов хватает ровно та то, чтобы работало. В классическом понимании то, что обычно делает МЦСТ, должна выполнять кооперация из 5-7 компаний, каждая из которых глубоко погружена в свою специфику. Для создания своего продукта зачастую требуется конструкторская и программная документация (исходные коды). Да, она физически есть, но часть ее писали, когда работы выполнялись по заказу государства, а там условия договора такие были, что в вопросах передачи исходных кодов и документации, являющихся интеллектуальной собственностью заказчика, МЦСТ не уполномочен сам принимать такие решения. Не имеет, грубо говоря, права это делать. Всё принадлежит заказчику в лице какого-нибудь из государственных ведомств и необходимо уладить юридические вопросы.
Сейчас, после того как в МЦСТ заявили о своей открытости и уже опубликовали исходные коды операционной системы, компилятора, системных библиотек, открылись новые возможности для дальнейшего развития. Кстати, до этого они уже начали делиться по запросу референс-дизайнами материнских плат. То есть создаются условия для того, чтобы возникали команды, которые формируют экосистему вокруг процессора «Эльбрус».
Собственно, одной из такой команд является наша компания, но таковыми мы стали задолго до того, как это стало мейнстримом и оправданным с точки зрения рынка. Сейчас создаются условия для того, чтобы таких компаний, как наша, становилось больше.
Стоит отдельно отметить уже высказанные оценки некоторыми участниками рынка, например, Ассоциации разработчиков, производителей электроники. Руководитель Ассоциации Иван Покровский отметил, что в перспективе выбранный МЦСТ путь развития экосистемы может трансформировать всю деятельность компании, сделать МЦСТ IP-вендором, производящим IP-блоки вычислительных ядер «Эльбрус» и компилятор для них. Потом такие блоки в своей продукции смогут интегрировать другие заказчики, в том числе из других стран, не имеющих проблемы санкционного характера. Получается, что архитектура «Эльбрус» может существовать, несмотря на санкции.
Тогда сами процессоры сможет производить какой-то другой вендор, по аналогии с архитектурой ARM. Компания ARM находится в Великобритании и лицензирует IP-ядра, на которых производят продукцию другие компании. Например, такие как Mediatek или Qualcomm, процессоры которых стоят в каждом втором или третьем смартфоне в мире. Samsung и Huawei тоже производят свои процессоры на базе ядер АRM. В нашем случае какие-то компании, находящиеся в санкционно нейтральных странах могут делать свои микропроцессоры на базе архитектуры «Эльбрус» и поставлять такие процессоры в Россию…
 |
| «Эльбрус-8С1». |
| Источник: cnews.ru |
— То есть, есть вариант на какое-то время закрыть существующую проблему изготовления «Эльбрусов» из-за отсутствия оборудования в России?
— Да, закрыть проблему их изготовления на время создания локального производства по современным технологиям в России.
— Сразу возникает вопрос про реальное импортозамещение в производстве микроэлектроники в нашей стране. Часто называют 2030 год как точку, когда мы должны выйти на создание собственного оборудования хотя бы по топологии 28 нанометров. Насколько это реально с точки зрения эксперта, много лет работающего в ИТ-отрасли?
— Трудно судить о том, в какой точке мы находимся сейчас, потому что построение микроэлектронной фабрики требует освоения большой и длинной цепочки разных процессов, длинной кооперации и, так или иначе, наверное, участия международных партнеров. Поскольку мы поставили такую цель, движение к ней в условиях санкций со стороны недружественных стран происходит максимально непублично. Можно лишь оценивать по некоторым открытым публикациям в СМИ, что происходит. Например, в Нижнем Новгороде в лабораторных условиях создана технология производства по современным низконанометровым нормам. Где-то появляются российские рентгеновские литографы и их испытывают.
Можно прочитать о новых опытно-конструкторских работах, которые заказывают в различных российских исследовательских центрах – в Зеленограде и других городах. Мы знаем, что в Белоруссии сохранилось с советских времен производство литографических машин, и они производят литографы на 350 нм. Сейчас они вместе с российскими предприятиями работают над тем, чтобы техпроцесс этот сделать более современным – сначала 180 нм, а потом и меньше.
То есть, частички пазла, они появляются, и постепенно их становится больше. Наверное, есть еще какие-то проекты, о которых мы не знаем. В общем, видна динамика, движение к поставленной цели. По всей видимости, цель будет достигнута если не к 2030 году, то максимум в пределах плюс-минус пяти лет от этого срока.
Вообще мы наблюдали в разных отраслях, что бывает такое, что тот, кто проходит путь первым, движется по нему достаточно долго. Но после того, как кто-то прошел первым, второй его догоняет уже быстро. По истории развития тех же компаний Intel и AMD это можно наглядно проследить.
— Получается, что в нынешней ситуации появление своего производства – это вопрос технологического суверенитета, то есть национальной безопасности России. Компания «Промобит» разрабатывает и выпускает защищенные системы хранения данных. Даже если временно не хватает «Эльбрусов» создается техника на процессорах недружественных стран, но имеющая максимально возможные степени защиты, и здесь большую роль играет еще и программное обеспечение…
— На мой взгляд, самый правильный способ обеспечения технологического суверенитета – когда производитель на протяжении всего цикла производства от процессора к материнской плате, а потом к системному программному обеспечению, операционной системе и специальному ПО, использует преимущественно российские решения. Специалисты, разработавшие все эти ступени, все эти уровни, должны находиться в России. Только тогда мы имеем технологический суверенитет с фактической точки зрения. И только тогда возможно проверить продукт на разных архитектурных уровнях на наличие ошибок или специально оставленных закладок.. Для чего есть соответствующие экспертные организации и регуляторы, которые привлекают эти экспертные организации.
Но главное в том, чтобы были специалисты, которые могут это сделать. Тогда и могут уже всё проверить. Ведь если человек берется проверить то, что не может сделать, то возникает вопрос, а точно ли он все понимает, что происходит? В нашем случае мы разрабатываем программное обеспечение для своих систем хранения данных самостоятельно. Причем мы разрабатываем, опираясь не на какое-то заранее имеющееся на рынке SDS-решение (software-defined storage), а на основе своих идей и своей архитектуры. Это еще и связано с тем, что если ты опираешься только на то, что кто-то выкинул в open source, едва ли ты сможешь обогнать рынок, потому что чаще всего самые ценные и свежие идеи в открытое программное обеспечение попадают не сразу. Сначала они патентуются, и на них зарабатывает тот, кто первый до них додумался, точнее вложил деньги в разработку. Делятся ими уже через какое-то время, когда на них уже заработал тот, кто придумал. Мы видим такое на примере массовых продуктов. Например, лидер отрасли виртуализации – американская компания VMware не выкладывает основные свои продукты в open source. Да, есть сейчас открытые системы виртуализации, но они появились значительно позже, и хотя их популярность растет, закрытая VMware по-прежнему занимает самую большую долю рынка. С базами данных видим, как open source бежит точно так за закрытыми, и Oracle по-прежнему является лидером на этом рынке. Поэтому важно разрабатывать самим.
Кстати, у нас был свой опыт разработки на базе открытых исходных кодов. Там в определенный момент мы просто уперлись в ограничение производительности, которое было продиктовано архитектурой в изначальном решении. То есть «ошибка в ДНК», что называется. Очень печально, когда уже вложил много ресурсов в разработку продукта, годы трудов программистов, сказать: «Нет, мы дальше не можем, нужно все переделывать. А переделывать мы не умеем, потому что изначально шли путем доработки. И что внутри было заложено архитекторами, в общем, понимаем, для уровня, чтобы дорабатывать, а до уровня, чтобы перепроектировать, нужно еще годик в этом коде поразбираться». И вот поэтому, с текущим подходом в разработке мы сразу пришли к тому, что будем исходить из своей архитектуры и не обнаружим через несколько лет, что нужно делать то, в чем мы совершенно не тренировали свои навыки. Для технологического суверенитета ценно, чтобы развивалась своя школа разработки. Не только школа интеграции готовых решений, а именно школа разработки.
Необходимо, чтобы весь жизненный цикл продуктов и цикл их разработки контролировался российскими инженерами, работающими в российских компаниях.
— В 2024 году компания «Промобит» открыла свой музей ретроЭВМ в Омске. Этот проект, как мы недавно говорили в эфире региональной телерадиокомапнии, является связующим звеном между тем, что делали в отечественной ИТ-сфере до 1991 года и нынешними лидерами импортозамещения. Что дает такой проект обществу и отрасли?
— Основная идея действительно показать посетителям непрерывность развития в нашей стране, и прежде всего, заинтересовать молодое поколение, будущих инженеров и программистов. Помните мемы с Юрием Гагариным, где сокрушаются по поводу того, что всё ранее созданное предыдущими поколениями, утеряно? Мы объясняем, что упущено многое, но не безвозвратно, где-то снизилась динамика на время, но есть желание, любовь и интерес к тому, чтобы создавать свою вычислительную технику и, в целом, свои технические и конструкторские решения.
У нас есть своя школа, на которую можно опираться, есть примеры и опыт, который можно использовать. В своё время много тиражировалось, одно неудачное высказывание одного из министров образования РФ, что в Советском Союзе готовили создателей, а надо готовить квалифицированных потребителей. Ошибочность этого утверждения сейчас нам показывает сама история. Наш музей, не устно это проговаривает, а наглядно демонстрирует. Нам хотелось бы привлекать внимание к известным советским инженерам и программистам.
Кстати говоря, у нас принято было в культурных каких-то объектах, в кино, в литературе рассказывать только про зарубежные яркие фигуры людей из высокотехнологичных отраслей, таких как Стив Джобс, Билл Гейтс или Илон Маск, но при этом обходить стороной своих выдающихся инженеров и разработчиков передовой техники – Сергея Лебедева, Исаака Брука, Башира Рамеева, Всеволода Бурцева или Виктора Глушкова, автора первого недостроенного «советского Интернета» — ОГАС.
Истоки такого незнания собственной технической истории отрасли заложены были еще до распада СССР. Дело в том, что руководство страны в советский период мало удивляло внимание пиару, да, и как правило, вообще принцип организации производства и экономики был такой, что он не испытывал необходимости в пиаре. Скорее, какие-то мог нести риски, потому что, как правило, эти специалисты возглавляли коллективы, работавшие над важными и секретными заказами для государства, и лишь попутно делали какие-то какую-то продукцию для массового сектора. Как ее тогда называли «товары народного потребления». А в Соединенных Штатах вся жизнь построена на пиаре: если разработчик громко заявил о своих достижениях, то привлек внимание инвесторов, там это умели делать всегда.
Современная структура экономического устройства России многое переняла у них. Да, мы живем при капитализме, в ситуации, когда есть и поощряются частные инициативы создания коллективов. И частник может идти за деньгами к такому же частнику, а не к государству за инвестициями. Конечно, нашему частнику нужно теперь уметь о себе заявлять. Думаю, ранее упомянутый ошибочный тренд на умалчивание достижений наших инженеров сегодня себя исчерпал. Но когда-то было принято свои достижения не замечать, при том, что они были по-настоящему огромными.
 |
| Музей ретроЭВМ в Омске. |
| Источник: tehnoomsk.ru |
— Получается, что наша серьезная проблема позднесоветского и раннего постсоветского периода — отсутствие информации для общества, о том, что мы реально можем создавать и производить. Сколько помню, ведь мы все из одного поколения – росли в 1980-90-х годах, — долгое время не было информации о своих, даже в 2000-х годах. Из-за этого получилось так, что в России сегодня до сих пор пишут про Билла Гейтса или Илона Маска как инноваторов. Своих приходится вспоминать и заниматься просвещением общества…
— Нам внушали, что мы можем быть лишь квалифицированными потребителями…
— Нам очень долго говорили, что мы можем работать только в командах под руководством «крутых» иностранных компаний. И при этом каждый видел, что наши программисты и инженеры – одни из лучших в мире. Возник уже в 2010-х годах такой общий когнитивный диссонанс: если мы такие крутые, то почему не можем сами всё разрабатывать?
— Все верно. Недавно задумывался над тем, что «утечка мозгов», огромная проблема в 1990-2000-х годах, была следствием такой политики. Сейчас, несмотря на то, что принято считать, что открытость границ – некая безусловная ценность, свобода выбора страны проживания, либеральные ценности, права человека, и всё такое, в конечном счете, общество стало понимать, что качество жизни людей зависит от того, насколько они сами вкладывают свой труд в ту среду, в которой находятся: в страну и город, где живут и работают. Ситуация, когда для наших специалистов затруднено перемещение за границу, стала ничем иным, как прекращением утечки мозгов.
Именно это дает надежду на то, что качественные и перспективные локальные продукты будут возникать в России. Потому что те самые мозги есть, и они просто утекали из страны на протяжении 20-30 лет. Теперь же они будут аккумулироваться внутри страны, и постепенно будет накоплено необходимое количество квалифицированных кадров.
Специалисты, возвращающиеся в наши дни в Россию из Европы и из Соединенных Штатов, создают для себя здесь качество жизни не хуже, чем если бы они жили за пределами страны. Также они и для окружающих улучшают качество жизни. Это вселяет оптимистические мысли, надежды и уверенность в том, что будут и «биллы гейтсы» и «илоны маски» российские. Надо просто, чтобы эта критическая масса умных людей осталась здесь, они смогли между собой выстроить социальные связи, организоваться в структуры. При содействии и помощи государства. Государство должно регулировать отрасль так, чтобы, помогать, поддерживать и творческую инициативу масс, и при этом направлять ее в достижение своих целей.
Сейчас у нашего государства сформулирована цель — технологический суверенитет. Но дальше, наверное, мы не будем ограничены этой целью, потому что логично появление следующей цели в виде экспансии на мировые рынки. Если говорить о вычислительной технике, то, это может быть, расширение самого этого рынка в другие сферы. После достижения технологического суверенитета можно ставить более масштабные задачи как мировое лидерство в той или иной отрасли.
беседовал Евгений Белкин
