Размышления об одной из нынешних отечественных строек века
Автор не сомневается, что всем читателям газеты «Военно-промышленный курьер» хорошо известно о создании в Амурской области «второго Байконура». Однако меня обуревают большие сомнения в целесообразности воплощения в жизнь данного замысла.
Первый вопрос, которым поневоле задаешься, таков: а правильно ли выбрано место для космодрома? Не лучше ли было строить его на Тихоокеанском побережье, воздвигнув своего рода космический форпост, как некогда основывалась Императорская (ныне Советская) гавань? Да и расположение на морском берегу явилось бы большим благом, нежели в глубине территории страны, о чем пойдет речь ниже.
Что получим?
Космодром – это сложнейший технический объект, при проектировании которого не должно быть непродуманности и поспешности. Однако та скорость, с которой принимаются решения, связанные с Восточным, наводит на мысль, что это просто операция прикрытия каких-то иных планов. Жалко, что для их реализации не выбрали иную, некосмическую сферу.
Амбиции великого государства, каковым по праву считается Россия, должны быть прогрессивными и направленными на создание чего-то высокотехнологического, не имеющего аналогов в мире. Но когда требуют сделать дело «любой ценой» и непременно в заданный срок (2015 год), результат зачастую оказывается плачевным. Неудивительно, что намечено построить новый космодром на базе комплекса «Союз», не отвечающего современным требованиям безопасности. На сегодня это единственный из действующих на постсоветском пространстве комплексов, который в 1980 году погубил 48 человек. По чистой случайности удалось избежать такой же трагедии на космодроме во Французской Гвиане в 2011-м. Судьба смилостивилась тогда над всеми, кто оказался рядом с нашей ракетой, готовившейся к первому пуску.
Все остальные комплексы исключают гибель людей при аварии носителя на старте. Причем на всех «Союзах» башни обслуживания открытого типа, уменьшающие последствия чрезвычайного происшествия. А на Восточном будут башни закрытого типа, как и в Гвиане, которые усиливают эффект ЧП многократно. Если на открытом воздухе, случись авария, у обслуживающего персонала есть небольшие шансы на спасение, то в замкнутом пространстве погибнет все живое. Хочется думать, что это делается несознательно, просто от непонимания технических тонкостей.
Комплекс «Союз» и по сей день остается потенциально опасным. К сожалению, технология подготовки этой ракеты, не меняющаяся с начала ее полетов, не может быть другой. Сейчас эксплуатирующему персоналу приходится надеяться, что все обойдется. А если вдруг грянет беда, виноватым обязательно объявят какого-нибудь «стрелочника», который что-то недосмотрел или не так выполнил...
Предложив для будущего отечественного космодрома «Союз» (при наличии в Российской Федерации современных технологий, позволяющих построить передовой комплекс), все руководители забывают, что сами они в качестве транспортного средства почему-то предпочитают автомобили высшего класса типа «Мерседеса» и БМВ, а не «Жигули» или «Волгу». Зато когда они ратуют за устаревший комплекс, это считается вроде бы как в порядке вещей. Хотя есть другие комплексы, действительно являющиеся гордостью России.
Но раз государственные чиновники неспособны или не желают создавать подлинный нанокосмодром, видимо, в РФ надо разрешить частную космическую деятельность ради возможности иметь у нас в стране (в тщательно выбранной без суеты и спешки точке) современный во всех отношениях «пункт отправления» аппаратов на околоземные орбиты и в Галактику.
А ведь на дворе XXI век и «возраст» космонавтики уже перевалил за пятьдесят лет! И то, что прощалось на заре развития и становления космической отрасли, теперь уже просто преступление. Технические решения, воплощенные на комплексе «Союз», морально и физически устарели и требуют постоянного присутствия десятков человек обслуживающего персонала при проведении опасных операций на заправленной ракете. Доводы о том, что они не представляют угрозы, ибо давно не было никаких ЧП, нельзя считать веским аргументом. Даже в самой высоконадежной технике, для эксплуатации которой необходимо участие людей, всегда слабым звеном остается человеческий фактор. По этой причине произошли все крупные катастрофы в нашей космической отрасли с большим числом жертв (в 1960 году на янгельском старте – 74 погибших, в 1980-м на королевском старте – 48).
М. К. Янгель, чудом уцелевший при аварии 1960 года, сделал в последующем все, чтобы как можно меньше обслуги готовило ракету к запуску. Лебединой песней его КБ была разработка в 80-х годах уникального роботизированного комплекса, полностью исключающего присутствие человека на всех этапах подготовки старта. Транспортировка ракеты, установка, заправка и пуск проводятся в автоматическом режиме всего за два с половиной часа. Это вершина совершенства космической техники, которая покорилась нашим специалистам. Комплекс впоследствии купили американцы в виде Морского старта, на нем выучилось нынешнее поколение инженеров США, занимающихся в настоящее время работами над комплексом «Фалкон-9». На нем вывоз ракеты на пусковое устройство до ее запуска отделяет всего один час.
Кто строит?
С самого основания советские космодромы преследует рок гигантомании и секретности. Только наши космические гавани создавали под различными легендами прикрытия, в режиме строжайшей тайны. Места для них выбирали глухие и удаленные от цивилизации, неудобные для проживания и тяжелые для строительства. Они, правда, имели одно преимущество – были скрыты от посторонних глаз. Вот и новый российский космодром не стал исключением – его постигла та же участь. Несмотря на то, что это первый гражданский космодром России (так нас убеждают!), задумывался он отставными военачальниками (руководителями Роскосмоса), проектируется бывшими институтами Минобороны (Ипромашпром и 31 ГПИ), возводится некогда военной структурой – Спецстроем России по известным только им канонам. И естественно, страна обретет в итоге в полном смысле слова «второй Байконур».
Когда нет новых творческих идей, а хорошо и добротно повторяется уже имеющееся – это называется ремесленничеством. (Замечу в скобках, что былые заслуги этих военных, конечно же, никто не ставит под сомнение.)
Процедура создания космодрома идет вопреки здравому смыслу, технической целесообразности, удобству эксплуатации и, наконец, просто экономической эффективности.
Человеческий фактор
Молодым инженерам, только приходящим в космическую отрасль, не на чем будет учиться. Комплекс создается на 90 процентов из технических решений, принятых еще при С. П. Королеве. Так что как минимум лет на пять-десять начинающие специалисты будут отключены от процесса проектирования. Никакого профессионального роста это им не сулит. Неужели для развития Дальнего Востока надо в очередной раз отыгрываться на космической отрасли, за ее счет и ей в ущерб?! С технической точки зрения в плане основания нового космодрома все неудачно: и место строительства, и выбранный комплекс, и отсутствие четкой программы развития отечественной космонавтики.
Что ожидает молодых инженеров, разрабатывающих космическую технику? Красивые слова о заботе, льющиеся в уши недавним выпускникам вузов через средства массовой информации, расходятся с реальными делами. Какое будущее маячит перед вчерашними студентами, которым в течение последующего десятилетия придется лишь сопровождать чужие идеи, родившиеся еще до их появления на свет, творчески прозябая без возможности реализации собственных мыслей и технических задумок, не уступающих лучшим мировым образцам?
За это время хороший инженер превратится в добросовестного копировщика сотворенного предшественниками, двигаясь к постепенной деградации.
Цена вопроса
В нашей стране традиционно экономическая эффективность стояла и стоит на последнем месте. Да и зачем ей заниматься, когда деньги, получаемые за счет российских недр, текут сами в руки. Сообщения отечественных СМИ об инновационных нанотехнологиях, применяемых при создании нового космодрома, – блеф чистой воды. В XXI веке демонстрировать новую хай-тековскую одежку будущего космического порта не составляет большого труда. Достаточно показать новый современный космоград в стиле фэнтези или новый аэропорт в форме бабочки, новые административные здания, являющиеся лицом космодрома.
Но это только внешняя сторона объекта, так называемая тонированная оболочка. А что же внутри? «Древность» космической эры, идеи шестидесятых годов. Это полная дискредитация российских специалистов в глазах иностранных коллег, которые еще помнят уникальные достижения нашей космической отрасли в прошлом веке, обогнавшие свою эпоху, в частности наземный комплекс «Зенит», плавучий космодром Морской старт, горный космодром НАРО.
Сейчас зарубежные конструкторы и инженеры, как хорошие ученики, обогнали своих учителей и с огромной скоростью уходят в отрыв. Они научились делать современные ракеты по зенитовской концепции. Хотя руководство Роскосмоса идеи зенитовского комплекса принципиально не замечает. А мы все будем тешить себя, что у нас самая надежная ракета, хотя и очень старая.
Как же поступали при создании космодромов наши конкуренты за границей? Американцы, например, нашли куда более привлекательные точки на карте. Все заокеанские космические гавани расположены в живописных местах на побережье и занимают значительно меньшую территорию, чем у нас. Суммарная площадь космодромов США (мыс Канаверал, Ванденберг, Уоллпис и Кваджейленд) равна 968 квадратным километрам, что почти в два раза меньше размеров космопорта в Плесецке (1760 квадратных километров). Огромную территорию нового космодрома надо обслуживать и поддерживать в должном состоянии. Но вспомним тот же Байконур – хороших дорог, и автомобильных, и железных, там как не было, так и нет.
Зачем тратить больше денег, если можно расходовать меньше, не ухудшая при этом качество и безопасность? Взять ту же Республику Корея, страну с высокоразвитой экономикой. Южнокорейцы не позволяют себе бездумно разбрасываться ассигнованиями, они создали космодром площадью два квадратных километра в горно-скалистой местности.
Частная компания «Боинг» при участии РКК «Энергия», украинских КБ «Южное» и «Южмаш», норвежского «Кварнера» построили морской космодром (сегодня контрольный пакет акций компании «Морской старт» принадлежит России), площадь которого 0,1 квадратного километра.
В обоих случаях идеи российские и деньги разумные, а функции аналогичны нашему дальневосточному монстру площадью 700 квадратных километров. В состав Восточного включается большое количество ненужных и бесполезных для космодрома объектов (город, аэропорт и заводы для производства компонентов топлива), увеличивающих его стоимость многократно. Сейчас затраты на Восточный оцениваются в 680 миллиардов рублей. Например, на одну только инфраструктуру космического порта – населенный пункт на 30 тысяч жителей, энергоблок, дороги, инженерные коммуникации придется выделить в полтора раза больше средств, чем потребовалось на весь космодром Морской старт (он обошелся создателям в 135 миллиардов рублей).
Между тем еще в 2007 году стоимость космодрома Восточный близ Углегорска в Амурской области оценивалась в 180 миллиардов рублей. Благодаря этому ЗАТО Углегорск предпочли Советской гавани (380 миллиардов рублей).
Однако район Советской гавани хорошо просматривается со стороны океана и позволяет визуально контролировать ход работ любому желающему, в том числе и журналистам, как это было в Республике Корея при строительстве космодрома НАРО. А вот Углегорск – это закрытая территория в прямом и переносном смысле и потому общественности будет весьма сложно уследить за тем, что там происходит.
Невольно напрашивается вывод, что космодром Восточный – еще одна операция по прикрытию распила бюджетных денег. А что еще можно подумать, когда в стране со слаборазвитой промышленностью создаются космодромы такого масштаба, как в период существования СССР, требующие немыслимых финансовых затрат. Хотя на техническом уровне при современных знаниях и умениях российских инженеров можно построить космопорт площадью всего пять квадратных километров и стоимостью 168 миллиардов рублей, причем вне зависимости от расположения в Советской гавани или в Углегорске. При этом Россия получила бы высокотехнологичный, инновационный, полностью автоматизированный космодром, где люди не участвовали бы в опасных операциях при подготовке ракеты, которым можно было бы гордиться.
Что необходимо для этого? Как представляется, надо просто провести конкурс не организаций, а технических идей, которые эти организации предлагают, и представленные варианты оценить по критериям «реализуемость» и «эффективность – стоимость». Таких идей в виде аванпроектов должно быть не менее двух. Тогда Россия будет иметь шанс не остаться на космической обочине.
Василий Румянцев
Опубликовано в выпуске № 19 (436) за 16 мая 2012 года
