Препятствия на пути сотрудничества России и Запада не связаны с военной безопасностью
В затянувшихся дискуссиях между официальными представителями России и США/НАТО по сотрудничеству в ЕвроПРО пока что есть два положительных результата: первый – переговоры продолжаются, второй – российское руководство перестало настаивать на секторальном подходе как единственном варианте сотрудничества. Можно полагать, что президенту и премьеру наконец-то осмелились рассказать, что Россия не способна как минимум до конца текущего десятилетия защищать от ракетного нападения ни себя, ни других.
В наличии только эскизная ПРО
Объясняется это достаточно просто. Эффективный для перехвата воздушных целей комплекс С-400 по баллистическим целям, насколько известно, еще не испытывали, и трудно предсказать, как будет проходить весь цикл испытаний и когда он может закончиться. Кроме того, если судить по опубликованным характеристикам (дальность поражения до 60 км, высота – до 30 км), он мог бы перехватывать боезаряды только оперативно-тактических ракет, которые ни Европе, ни России не угрожают. Речь может идти только о защите воинских контингентов за пределами Европы.
Что касается комплекса С-500, который обещают разработать к 2015 году, то процесс его разработки и испытаний еще в большей степени остается неопределенным. О реальных сроках создания этого комплекса совсем недавно честно сказал Игорь Ашурбейли, до 2011 года руководивший разработкой систем ПВО и ПРО в ГСКБ «Алмаз-Антей».
По его словам, еще не закончен даже эскизный проект комплекса, а оборонные предприятия идут на подписание заведомо невыполнимых проектов для того, чтобы начать работу, получив финансирование. И что таких подвигов, каких требует Минобороны по срокам завершения разработок, не бывает.
Следует также учитывать проблемы обеспечения испытаний мишенями, имитирующими реальные баллистические цели. Насколько известно, мишени для летных испытаний комплекса С-500 может обеспечить в настоящее время и в перспективе только ракета «Тополь-Э», способная имитировать траектории полета ракет средней дальности. Для успешного завершения процесса натурных испытаний потребуется не менее десятка пусков ракеты «Тополь-Э», что повлечет за собой значительные финансовые затраты. Вслед за этим необходимо обеспечить развертывание серийного производства комплекса С-500.
Американцы испытывали свои системы ПРО типа ТХААД и Иджес с противоракетами СМ-3 по реальным баллистическим целям 10–15 лет в нескольких десятках пусков и только теперь довели их до некоторого условного уровня работоспособности. О том, что России нечего предложить для ЕвроПРО, прекрасно знают наши партнеры в США и НАТО. Они смогут судить о состоянии летных испытаний С-500 по фактам пусков ракет-мишеней «Тополь-Э».
Фейерверк из ядерных противоракет
Отдельной оценки заслуживает возможность использования для перехвата боезарядов ракет средней и межконтинентальной дальности российской системы ПРО А-135 Московского региона. Применение этой системы с ядерными боезарядами противоракет дальнего и ближнего перехватов даже в разгар холодной войны нельзя было признать безопасным, поскольку могло спровоцировать ядерный фейерверк над своей территорией при попытке поразить любую цель, в том числе боезаряды с обычным ВВ или даже болванку, запущенную в провокационных целях.
В середине 90-х годов мне довелось участвовать в заседании коллегии Минобороны, на котором рассматривали вопрос о принятии модернизированного варианта системы А-135 на вооружение. Перед этим были продолжительные дискуссии с приглашенными на заседание коллегии ведущими академиками РАН об опасности и недопустимости использования ядерного перехвата, и они были с этим согласны. Мои аргументы заключались, в частности, в том, что ядерные взрывы над Московским регионом привели бы к поражению электромагнитным импульсом значительной части систем связи и централизованного управления страной из центра.
Конечно, в случае массированного ядерного нападения это уже не имело бы значения, но даже это не служит достаточным оправданием применения ядерных противоракет, поскольку агрессор знал бы об ограниченном потенциале системы А-135 и мог бы назначить на Москву дополнительное количество ядерных боезарядов.
На том заседании коллегии, по существу, я был один, выступивший против принятия этой системы на вооружение, считая, что принять следует только РЛС системы А-135 («Дунай-3У», «Дунай-3М» и «Дон-2Н»). Трудно передать обрушившийся на меня шквал критики со стороны разработчиков и командования ВКС. Тем не менее министр обороны Павел Грачев, подводя итоги, сказал, что в сложившейся обстановке не будет ставить на голосование вопрос о принятии системы на вооружение, отложив его на отдельное заседание только членов коллегии. Позже результаты голосования показали, что мнения членов коллегии разделились ровно поровну, и вопрос опять был отложен.
Полагаю, что мое выступление не было основной причиной таких результатов. Ряд членов коллегии не были уверены в целесообразности принятия такой системы на вооружение, но открыто не выступали. Министр обороны знал об этом, и поэтому меня допустили в качестве оппонента.
В конце концов, под давлением военно-промышленного лобби система А-135 была принята на вооружение. Как мне потом вполне аргументированно объяснили, поскольку разработка системы завершена, она должна быть принята на вооружение, в противном случае разработчики не получат законно ожидаемые награды, премии и т.п. Это вполне понятно и хорошо известно по сложившейся еще в СССР практике. Через некоторое время жидкостные противоракеты заатмосферного перехвата были выведены из боевого состава.
В ближайшее десятилетие России нечего предложить в качестве вклада в так называемую секторальную ПРО для защиты своей и прилегающей территории, что прекрасно знают наши партнеры. Конечно, в политике используют различные способы введения оппонентов в заблуждение, но это может быть оправдано только в том случае, когда за этим стоит хоть какая-то материальная основа, либо оппонент совсем уж ничего не знает. Но когда нет ни того, ни другого, то это откровенный блеф, который именно так и воспринимается при переговорах, что не прибавляет веса российским предложениям.
Иран выигрывает время
Президент и премьер России отрицают наличие ракетных угроз для Европы и России. Однако утверждение об отсутствии в настоящее время ракетных угроз с южного направления справедливо в такой же степени, в какой сейчас нет и системы ПРО для защиты территорий России и Европы. Создавать такую ПРО после появления реальной ракетной угрозы было бы стратегическим просчетом.
В то же время оценки ракетных угроз со стороны Ирана и Северной Кореи выполнены совсем недавно вполне компетентными российскими и американскими специалистами в рамках проектов Института Восток–Запад и Международного института стратегических исследований (IISS) в Лондоне. Представлены детальное состояние и перспективные разработки северокорейских и иранских баллистических ракет и ракет-носителей космических аппаратов. Полученная информация позволяет прогнозировать сроки создания ракет повышенной дальности.
Иранские ракеты «Шехаб-3М» («Гадр-1») с форсированной двигательной установкой и системой управления повышенной точности достигают дальности до 2000 км с полезной нагрузкой 750 кг. При снижении полезной нагрузки до 500 кг дальность полета увеличивается более чем на 200 км. Иранские мобильные двухступенчатые твердотопливные ракеты «Седжил-2» обладают дальностью 2200–2400 км с полезной нагрузкой 750 кг. При последовательном совершенствовании конструкционных материалов корпусов двигательных установок и ракет вплоть до использования композиционных материалов дальность этих ракет возрастет до 3500 км. Время, необходимое Ирану для производства баллистических ракет повышенной дальности, вполне сопоставимо с планируемым временем развертывания ЕвроПРО.
Еще более важным является перспектива создания Ираном ядерного оружия, пригодного для оснащения ракет. По этому вопросу также опубликован ряд прогнозных материалов независимых экспертов, в том числе сотрудниками упомянутого выше IISS. Не только зарубежные, но и российские эксперты сходятся в том, что Иран способен создать ядерный боезаряд примерно за один год. Правда, некоторые из них считают, что это возможно после принятия руководством Ирана политического решения. Только надо учитывать, что о принятии такого решения власти не будут сообщать, и нельзя исключить того факта, что решение уже принято.
В связи с этим стоит отметить, что глава МАГАТЭ Юкия Амано объявил 12 сентября о намерении опубликовать новую информацию, подтверждающую уверенность в том, что Иран создает ядерный боезаряд. В частности, отмечено, что Иран блокирует длящиеся четыре года попытки МАГАТЭ проверить поступившую информацию о том, что в стране тайно разработаны проект и чертежи, имеющие отношение к ядерному боевому заряду в ракете, и проводились эксперименты по подрыву ядерного заряда, а также разрабатывались другие компоненты в рамках оружейной программы.
Ничтожная угроза, но не вероятность
Относительно потенциальной угрозы для СЯС России от развернутой ЕвроПРО необходимо отметить следующее. Российскими официальными представителями морские и наземные противоракеты «Стандарт» SM-3 на четырех этапах, комплексы ТХААД и радары Х-диапазона, стратегические противоракеты GBI вместе с радарами системы предупреждения о ракетном нападении рассматриваются как угроза потенциалу ядерного сдерживания России.
В связи с этим необходимо еще раз подчеркнуть, что для перехвата одной иранской ракеты с простыми средствами противодействия, как уже неоднократно отмечалось, потребуется в среднем пять противоракет. Российские МБР и БРПЛ оснащены значительно более эффективными комплексами преодоления ПРО, которые разрабатывались в течение нескольких десятков лет и продолжают находиться в стадиях модификации и адаптации к перспективным системам ПРО. Оценки американских и российских независимых экспертов показали, что для перехвата только одного боезаряда потребовалось бы до 10 стратегических противоракет GBI. Поэтому планировать их применение для перехвата российских ракет представляется совершенно нерациональным.
В связи с этим новая архитектура ПРО в Европе не окажет никакого влияния на потенциал ядерного сдерживания России. И исходя из здравого смысла, невозможно понять, почему руководство страны, несмотря в том числе на авторитетное заявление генерального конструктора МИТ Юрия Соломонова о том, что никакая ПРО для российских СЯС не представляет угрозы, продолжает декларировать опасность ЕвроПРО для потенциала ядерного сдерживания России.
Теоретически опасность для России могла бы возникнуть только в случае массированного наращивания наземных, морских, воздушных и космических рубежей перехвата ракет и боезарядов на всех участках траектории их полета по программе «звездных» войн, что связано с возвратом к ядерному противостоянию и новой гонке вооружений. Однако вероятность такого радикального обострения отношений между Россией и США ничтожна. Но даже при этом сценарии полностью обезопасить себя от ответного удара США не смогли бы. Можно утверждать, что препятствия на пути к сотрудничеству не имеют никакого отношения к проблемам военной безопасности, а лежат в сфере политических разногласий, выходящих за рамки проблемы ПРО.
Все эти рассуждения основаны на реликтовой концепции взаимного ядерного сдерживания России и США, которая не только не имеет никакого смысла после окончания противостояния двух мировых систем, но и служит сильным препятствием для полноценного сотрудничества во многих сферах безопасности, о чем уже много лет говорят и пишут многие авторитетные эксперты.
Информация общая, но поляна у каждого своя
Отсутствие в России необходимых для ЕвроПРО противоракетных комплексов не должно служить препятствием для тесного сотрудничества в сфере интеграции информационных средств ПРО России, США и Европы, что заметно повышает эффективность российской ПРО. Первыми шагами вполне могут быть разработка и согласование архитектуры интегрированных информационных систем.
В этом направлении в самое последнее время выполнен значительный объем исследований в рамках российско-американских проектов. Специально по этой теме весьма интенсивно работает Евроатлантическая инициатива по безопасности (Россия, США, НАТО – EASI).
В единую архитектуру, помимо систем и средств предупреждения о ракетном нападении России и США, целесообразно включить вполне современные и высокоэффективные радары Московской системы ПРО А-135 «Дунай-3У», «Дунай-3М» и «Дон-2Н» (которые обеспечивают обнаружение баллистических целей на расстоянии до 6 тыс. км, их сопровождение и наведение противоракет) и американские радары ПРО, планируемые для базирования в Европе.
Объединенная информационная система не может быть секторальной по определению. Она создается для повышения эффективности решения общей задачи: информация от любых систем, которые обнаружили стартовавшие ракеты, поступает в Центр, где вся информация обрабатывается, и дублирование только повышает эффективность обнаружения. В перспективе, когда в России появятся сопоставимые с американскими средства перехвата, принцип должен быть таким же: запускаются те противоракеты, которые способны поразить цель. И если к цели будут одновременно направлены противоракеты России и США, то это только повысит эффективность перехвата, которая всегда будет конечной. При этом необходимо иметь в виду, что система ПРО должна быть полностью автоматизирована, поскольку счет идет на единицы минут и даже секунд, и именно такая система должна выбирать оптимальные средства перехвата. Разбираться на КП в том, чей это сектор, времени не будет.
В связи с этим необходимо отметить отношение к суверенитету России и США/НАТО при защите от ракетного нападения. Считается, что каждая из участвующих сторон будет защищать собственную территорию, хотя и допускается существование согласованных оперативных протоколов, позволяющих одной стороне осуществлять перехват ракеты, пролетающей через ее территорию, в случае если она нацелена на нанесение удара по территории другой стороны.
Можно принять эти положения на начальном этапе как следствие недостаточного доверия между договаривающимися сторонами и как дань настойчиво повторяемых генсеком НАТО и представителями стран Восточной Европы утверждений о незыблемости статьи 5 Североатлантического договора. Хотя в этой статье не сказано, что безопасность должна обеспечиваться только НАТО без посторонней помощи. Можно только трактовать эту статью с точки зрения ответственности НАТО за безопасность членов альянса. Но и такая трактовка находится в противоречии с уже реально осуществляемым взаимодействием в соседних сферах обеспечения безопасности.
Так, например, в июне 2011 года истребители России и НАТО участвовали в совместном антитеррористическом учении «Бдительное небо-2011», обеспечивали которое основные координационные центры в Москве и Варшаве и локальные пункты в России, Польше, Норвегии и Турции. При этом польские самолеты вместе с российскими осуществляли перехваты «нарушителя» и его сопровождение в общем воздушном пространстве, не связывая свои действия с пресловутым суверенитетом. Аналогичные учения проведены с участием турецких и российских истребителей.
Можно также задать вопрос о роли статьи 5 в поддержании технического состояния сотен образцов российского вооружения, до сих пор находящегося в вооруженных силах государств Восточной Европы и т.п. Другими словами, безопасность стран НАТО обеспечивается не только собственными силами. Тем более несостоятельна ссылка на эту статью при формировании архитектуры и планов применения совместной ПРО, которая, как отмечено выше, должна функционировать в автоматическом режиме, и без вмешательства «суверенных» пунктов управления находить оптимальные решения по перехвату атакующих ракет теми средствами, которые в данный момент наиболее эффективны вне зависимости от принадлежности.
Такой может быть совместная ПРО в отдаленной перспективе, а пока в поисках компромисса США, чтобы как-то продвинуться вперед в связи с российским упорством, в качестве рамочного соглашения предлагают формировать две отдельные системы ПРО, которые координируют свои потенциалы. Об этом заявил заместитель министра обороны Александр Вершбоу, только что посетивший Москву. Параллельно с этим, по его словам, предлагается создать две структуры совместной ПРО, одна из которых – Центр интеграции данных от российских и натовских радаров и спутников, другая – Центр с российскими и натовскими офицерами, который должен осуществлять круглосуточное планирование и координацию работы двух систем ПРО.
Опыт прерванного полета
Первый Центр – это, по существу, реанимация на новом этапе решения президентов России и США от 1998 года о создании в Москве Центра обмена данными систем предупреждения о ракетном нападении (ЦОД), который был во многом готов, но не доведен до конца по различным второстепенным причинам. Одна из них, насколько известно, заключалась в намерении американской стороны отфильтровывать часть информации от своей системы предупреждения.
В новых условиях вопрос фильтрации данных должен быть решен отдельно. Можно, конечно, отфильтровывать ложные сигналы от систем предупреждения отдельно в центрах управления каждой стороны, но для этого надо как минимум согласовать алгоритмы фильтрации до передачи информации в общий Центр. Представляется, однако, что целесообразно было бы фильтровать всю информацию от систем предупреждения сторон в общем Центре и не опасаться большого объема ложных тревог. Поскольку важнее не пропустить реальный сигнал о пусках ракет, чем совместно обрабатывать большой объем ложных тревог.
Судя по тому, что говорил Александр Вершбоу, американцы склоняются к так называемому виртуальному ЦОДу в отличие от того, который был согласован ранее, где предусматривалось нахождение совместных дежурных расчетов России и США. Теперь же предлагается осуществлять обмен информацией между национальными дежурными сменами через защищенные каналы Интернета. У виртуального Центра есть как преимущества, так и недостатки. Но по совокупности плюсов и минусов с точки зрения надежности получаемой информации и исключения недоразумений лучшим вариантом представляется все-таки работа лицом к лицу.
Еще одним важным направлением сотрудничества следует считать возобновление прерванной серии совместных компьютерных учений с США и НАТО по ПРО ТВД с последующим расширением этих учений за пределы театра военных действий. Всего были проведены девять тренировок в форматах Россия–США и Россия–США–НАТО. Важно вернуться к этой практике, благодаря которой был достигнут определенный успех в отработке понятийного аппарата и совместимости информационных систем и средств перехвата. Перерывы в таких учениях приводят к утрате накопленного опыта вследствие ухода специалистов, появления новых технологий. При этом целесообразно проведение совместных исследовательских работ для перехода от компьютерных учений к полноценным командно-штабным тренировкам и в дальнейшем к применению реальных противоракетных систем России и США на полигонной базе.
Проблемы и препятствия на пути формирования полноценного сотрудничества России и США/НАТО в построении ЕвроПРО и глобальной ПРО очевидным образом связаны с политическими ориентирами правящих групп, сохраняющимися избыточным недоверием сторон как неизжитого рудимента холодной войны. В российских официальных кругах существует предположение того, что в случае согласия России пойти на сотрудничество по информационным системам, США под таким прикрытием будут в дальнейшем все равно развертывать ЕвроПРО по своему плану. Исключать этого нельзя, вот только альтернатива такому сценарию еще хуже. Поскольку в таком случае американцы все равно реализуют свой план, а у России не останется никаких каналов влияния на этот процесс.
Отдельно следует отметить требование России о юридически обязывающих гарантиях того, что ЕвроПРО, как и глобальная ПРО, не будут направлены против потенциала российских СЯС. Кажется, США уже согласны предоставить некие политические гарантии, но пока неясна реакция России. В связи с этим пора обсуждать «зеркальную ситуацию» вокруг создания широко рекламируемой ВКО, которая, кстати, естественным образом распадается на две технологически и организационно мало связанные системы – ПВО и ПРО. Что бы там ни утверждали защитники ВКО о необходимости поражать новые американские объекты типа гиперзвукового летательного аппарата Фалкон HTV-2, пока что единственным позитивным результатом можно считать существование содержательного и интересного одноименного журнала. Но это отдельная тема (см. статью «Что такое воздушно-космическая оборона» «НГ» от 01.03.2007).
Очевидно, что ПРО этой системы предназначена в первую очередь для отражения ядерного нападения, то есть снижения ядерного потенциала США, Великобритании и Франции. И если требуются гарантии «безвредности» ЕвроПРО для России, то как быть с аналогичными гарантиями по отношению к ВКО?
Как бы ни решались подобные проблемы, неизменно важным остается то, что отсутствие сотрудничества при развертывании ПРО в Европе неизбежно вызовет очередной противоракетный кризис между Россией и Западом еще до приобретения системами, включенными в эту ПРО, стратегического потенциала.
С другой стороны, сотрудничество в построении ЕвроПРО может иметь решающее значение для трансформации взаимного ядерного сдерживания, бесполезного в новой системе военно-политических отношений. Поскольку совместная ПРО означает переход от партнерства к союзническим отношениям, при которых взаимное ядерное сдерживание естественным путем исключается.
Препятствия на пути достижения глубоких партнерских отношений России и НАТО – это следствие неизжитых фобий и предрассудков холодной войны. С одной стороны, работают действующие многочисленные программы сотрудничества между Россией и НАТО, постоянно крепнут экономические связи, с другой стороны, есть программы обеспечения военной безопасности, в которых, например, для России основной приоритет – защита от воздушно-космического нападения, которое никто, кроме НАТО во главе с США, совершить не может. Очевидно, что поддержание утратившего смысл глубокого взаимного недоверия активно используется военно-промышленными группировками для лоббирования широкомасштабных программ по разработке и развертыванию новейших вооружений и военной техники.
В этих условиях надежда на шаги к тесному партнерству бывших соперников для противодействия реальным угрозам связана главным образом с влиянием авторитетных международных движений, рекомендаций Пагуошского движения, Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы, деятельности NTI во главе с четверкой американских «мудрецов», японо-австралийской комиссии Эванса – Кавагучи, Глобал Зеро и т.д.
Проблески такого влияния уже появляются. Так, например, в резолюции Сената США по ратификации нового Договора по СНВ прямо сказано, что состояние взаимного ядерного устрашения между США и Россией не отвечает интересам безопасности двух государств и его необходимо трансформировать. Российская четверка авторитетнейших «мудрецов» (Е.Примаков, И.Иванов, Е.Велихов, М.Моисеев) призвала к переходу от ядерного сдерживания к всеобщей безопасности. Сохраняется надежда «достучаться» до лидеров России, США и Европы.
Владимир Зановьевич Дворкин - доктор технических наук, профессор, главный научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, генерал-майор в отставке
