Генерал-лейтенант Сергей Чварков: "Версия следствия трещит по швам"
После успешного выполнения госконтракта с высокой оценкой гензаказчика исполнителя сажают в тюрьму именно за эту работу ("Закон погрома"). Такая парадоксальная ситуация сложилась в российской науке. Феномен вызван проколами в отечественном законодательстве.
Сообщения об арестах крупных руководителей научно-исследовательских и опытно-конструкторских организаций, прошедших в ряде российских научных центров, естественно, получили общественный резонанс. Причем все громкие дела такого рода были связаны с учеными, конструкторами и инженерами, работающими на предприятиях ОПК или даже в научных центрах Минобороны.
Так, в апреле 2018 года был арестован главный конструктор ОКБ им. Симонова Александр Гомзин по обвинению в хищении 900 миллионов рублей. Этому ОКБ поручили создание первого в РФ тяжелого ударного БЛА взлетной массой около пяти тонн. Было выделено около миллиарда рублей. Гомзин возглавил работу и уже летом 2016 года первые прототипы полетели. А когда разработка вошла в финальную стадию, в начале 2018 года Гомзина арестовывают, вменяя ему хищение средств и их нецелевое использование. Правда, возникает вопрос: если использовано не по целевому предназначению почти 90 процентов выделенных средств, на какие деньги создавались два летательных аппаратов опытной серии? Что самое интересное, Минобороны заявило следствию, что не имеет претензий к ОКБ им. Симонова. Все работы выполняются по графику. Если и были какие-то задержки, то они не имели принципиального характера и строго согласовывались с генеральным заказчиком. В этой ситуации вполне естественной была реакция сотрудников ОКБ, которые написали открытое письмо президенту России в защиту своего руководителя.
“ Следствие предпринимает титанические усилия, чтобы найти хоть каких свидетелей, придумать новые доказательства ”
Нечто похожее происходит в НИО Министерства обороны. Так, в декабре 2018 года прошли аресты некоторых сотрудников и обыски в одном из ведущих научно-исследовательских институтов МО. Арестованные обвиняются в нецелевом использовании денег и опять-таки в хищениях бюджетных средств. При этом, как и в случае с ОКБ им. Симонова, претензий со стороны заказчика к исполнителям нет – отчеты о научных разработках приняты с высокой оценкой. Бюджетных средств помимо исходных не потребовалось – все выполнено в строгом соответствии с договорами, требованиями и указаниями генерального заказчика.
В ноябре правоохранители пришли к замначальника Военной академии Генерального штаба ВС РФ по научной работе генерал-лейтенанту Сергею Чваркову. Уголовное дело возбуждено военным следственным отделом СК РФ по Москве весной 2018 года. По мнению следователей, исполняя госконтракт между ВАГШ и АО "НПО РусБИТех" на сумму 400 миллионов рублей, генерал Чварков разработал схему хищения средств, выделенных для оплаты привлеченным сотрудникам академии. Ему вменяют в вину похищение около 4,5 миллиона рублей.
Но генерал Чварков известен в ВС РФ как порядочный офицер, длительное время возглавлявший Центр примирения сторон в Сирии, внес важный вклад в победу нашего оружия и дипломатии над террористами.
Сейчас Сергей Васильевич под домашним арестом, ждет суда. Обозреватель "ВПК" задал генералу через адвоката несколько вопросов в письменном виде.
– В СМИ высказываются разные мнения о вашем аресте. Представить на их основании, что именно вменяют в вину, невозможно. Между тем в офицерской среде исключительно высоко оценивают ваши человеческие качества и в этой связи просьба: расскажите о себе и о ситуации, в которой оказались.
– Я потомственный военный. После школы поступил в военное училище и с отличием его окончил, служил в ракетной бригаде на государственном полигоне в Капустином Яру. С отличием окончил военную артиллерийскую академию, защитил кандидатскую и докторскую диссертации.
С 2000 года жизнь связана с Военной академией Генштаба ВС РФ, коллективу которой я обязан дальнейшим становлением и служебным ростом. Подготовил 10 докторов и 9 кандидатов наук, опубликовал более 300 научных и учебных трудов.
Более чем за сорок лет военной службы не имею ни одного взыскания. Являюсь ветераном боевых действий, награжден государственными и многими ведомственными наградами.
– Сергей Васильевич, хорошо известно, что для российского офицера получение жилья является ключевой проблемой. Многие ждут его годами. А как у вас с жильем?
– Постоянную квартирув Москве я обрел в 2014 году благодаря государственной целевой программе. Этот год вся моя семья вспоминает с огромной благодарностью. Других приобретений за время службы – земельных участков, дачи, элитных машин, счетов в банках, зарубежной недвижимости у меня нет. Я всю жизнь служил честно, выполняя воинский долг, не думая о каких-либо преференциях и благах.
И благодарен руководству государства, ВС РФ, ВАГШ за возможности, предоставленные для служебного и интеллектуального роста. У меня достаточно большие планы на перспективу по решению тех задач, которые ставит государство перед ВС РФ и ученым сообществом по повышению уровня национальной, военной и информационной безопасности. Но их реализацию приостановило решение ВСУ СК РФ о возбуждении уголовного дела в отношении меня.
– В чем вас обвиняют и каковы масштабы ущерба, нанесенного государству, по мнению следствия, если это не секрет?
– Нет, это не является тайной следствия, дело открытое. ВСУ СК РФ по Москве 30 октября 2018 года возбудило уголовное дело по обвинению в совершении тяжкого преступления, предусмотренного ст. 159 ч. 4 УК РФ, а именно – в мошенничестве, совершенном организованной группой неустановленных лиц по хищению средств МО РФ в особо крупном размере. Как следует из выводов следствия – около 4,5 миллиона рублей. Причем, по мнению правоохранителей, я и обозначенная группа, действуя умышленно, используя служебное положение в корыстных целях, желая незаконно обогатиться, вступили в преступный сговор с целью хищения бюджетных денежных средств, выделенных на выполнение ОКР "Выпускник-ВАГШ". При этом обращаю внимание на то, что указанные средства были выделены не ВА Генштаба, где я занимал должность замначальника по научной работе, а исполнителю этой ОКР – АО "НПО "РусБИТех". Далее следствие делает ничем и никем не подтвержденный вывод о якобы совершенном мною обмане. Правда, за год следствия так и не стало понятным, кто, кого и когда все-таки обманул и на какую сумму. Это тайна, которую следствие хранит и не разглашает.
– Насколько предъявляемые обвинения обоснованны?
– Более чем за полгода расследования следствие ни по одному из пунктов обвинения так и не представило ни единого факта, доказательства, аргумента, свидетельствующего о моей вине. Все так и осталось, как и при предъявлении обвинения, на уровне ощущений. В этой связи хотелось бы остановиться на фрагменте выступления генпрокурора РФ на итоговой коллегии ГП: "В минувшем году количество нарушений законодательства, допущенных следователями всех ведомств, вновь увеличилось почти на шесть процентов. А за последние десять лет произошел их рост в 2,5 раза. О каком качестве работы СКР можно говорить, если по двум миллионам уголовных дел ими совершено 1 300 000 нарушений закона?".
– Что скажете об аргументах защиты, могут ли они разбить обвинение?
– У защиты и следствия есть документы, подтверждающие отсутствие ущерба для МО РФ по результатам выполнения ОКР с копией двустороннего акта выполненных работ, подписанного между Минобороны РФ и АО "НПО "РусБиТех" об отсутствии претензий, документы, подтверждающие отсутствие ущерба для АО "НПО "РусБИТех" и для ВА ГШ при выполнении ОКР. Но самое главное – имеется документ, подтверждающий, что выплата денежных средств сотрудникам ВА ГШ проводилась с зарплатных счетов АО "НПО "РусБИТех", а не из средств Минобороны РФ. То есть эти деньги не имеют никакого отношения к средствам, выделенным на ОКР.
Таким образом, хищения бюджетных средств нет! Но следствие этого не видит. Кроме того, правоохранителями предприняты титанические усилия по преобразованию свидетелей в потерпевших, из которых никто так и не сделал заявления о признании его таковым и наличии каких-либо претензий ко мне по поводу обмана и нанесения ущерба. Подтверждение правоты моих доводов – их неоднократные выступления в судебных заседаниях. Все в категоричной форме не считают себя потерпевшими и не имеют ко мне претензий.
Фактически сразу после ознакомления с результатами финансово-экономической и почерковедческой экспертиз защита заявила жалобы на их низкое качество и несоответствие существующим требованиям. Однако мы получили из ВСУ отказы на эти жалобы. Вместе с тем в дальнейшем следствие назначает повторные экспертизы, где отмечает недостатки, указанные ранее адвокатом.
Для приобщения к материалам уголовного дела были поданы материалы исследования с применением полиграфа, подтверждающие мою невиновность, но следствие по формальным основаниям отказало в этом.
– Известна ли сумма ущерба государству, который вменяют, и как она обоснована? Какова ваша выгода от преступления, если оно, конечно, было?
– О размере ущерба, который, по мнению следствия, я нанес государству, уже написал выше – 4,5 миллиона рублей. Эта сумма появилась по результатам финансово-экономической экспертизы. Однако даже она дает понимание, что деньги ряда лиц по РКО получали реально другие люди, которые по сути и работали по программе ОКР. Они дали соответствующие показания. Но следствие этот факт также замалчивает. Следствие так и не представило фактов моих умышленных действий с использованием служебного положения в корыстных целях, а также незаконного обогащения за счет хищения бюджетных средств МО РФ. Если, конечно, не считать, что ОКР была выполнена за два года вместо трех, а ее результаты с 2017 года активно используются в деятельности академии и ВС РФ. Каких-либо поощрений, преференций, премий, благодарностей, продвижений по службе и наград я не получил. В чем же корысть? Также следствие в ходе обысков у меня дома и на службе не обнаружило следов обогащения. У меня нет дач, загородных домов, квартир, счетов в банках, золота, бриллиантов и других авуаров, которые мне можно было бы предъявить.
Я неоднократно заявлял, что никакого участия в реализации ОКР не принимал и никакого отношения ни я, ни руководство академии к распределению денежных средств, выделенных на ОКР, не имели. ОКР выполнялась по твердой цене по госконтракту. На первом этапе осуществлено авансирование в размере 30 процентов стоимости контракта. Окончательный расчет был произведен по завершению ОКР. Следствие этого не слышит, скорее всего не хочет слышать.
– Следствие идет уже более полугода. Как оцениваете работу следователей, насколько они объективны, нет ли у них предвзятости?
– Со всей ясностью видно, что следствие предпринимает поистине титанические усилия, чтобы найти хоть каких свидетелей, придумать новые доказательства. Пример – допрос моей жены и жен свидетелей, которые вообще никакого отношения к делу не имеют. Не сомневаюсь, что плоды подобных усилий будут продемонстрированы в бесконечном количестве томов, из которых вдруг да проявится несуществующая организованная группа неустановленных лиц, обманувшая и обобравшая сотрудников академии.
В судебные заседания о продлении мне меры пресечения следствие уверенно представляет одну и ту же версию, которая с самого начала возбуждения в отношении меня уголовного дела трещит по швам. По моему мнению, это со всей убедительностью свидетельствует об умышленном затягивании срока следствия. Однако как в судебных заседаниях Московского гарнизонного военного суда, так и при рассмотрении апелляционных жалоб на их решения в Московском окружном военном суде слушания носят откровенно формальный характер. Судьи либо ограничиваются формулировками, что на данной стадии не могут полноценно оценить представленные доказательства, устанавливая лишь причастность, либо даже не имея всех материалов уголовного дела и соответственно не изучив их, позволяют высказывания о моей установленной виновности. А это уже грубейшее нарушение принципа презумпции невиновности.
– Что вы предпринимали в свою защиту и насколько она эффективна?
– Я не сидел сложа руки, хотя первые два месяца находился в шоке и в дальнейшем был серьезно ограничен в мерах защиты. Тем не менее использую все возможности, которые предоставляет закон. Огромную помощь оказывают мои адвокаты, не остались в стороне и близкие. Пытаясь добиться справедливости и рассказать о творящемся беззаконии, жена дважды – в марте и мае 2019 года – записывалась на прием к председателю Следственного комитета РФ Александру Бастрыкину. Она через официальный сайт СК РФ направляла обращения по поводу моего незаконного уголовного преследования. Однако все эти попытки добиться законного расследования были проигнорированы и ответов до настоящего времени не получено.
Я верой и правдой более 40 лет служил Отечеству, прошел путь от курсанта до генерал-лейтенанта. Никогда не совершал преступлений, в том числе и инкриминируемых мне по этому уголовному делу. Никогда не наносил и не нанесу никакого ущерба своей стране, ибо я в ней родился, в ней живу, в ней живут моя семья, дети и внуки. Мне не в чем каяться. Но я задаю себе вопрос: за что наказаны мои родные и близкие? Что могут чувствовать самые дорогие мне люди: дети, жена, родственники, друзья? Я лишен возможности общаться с ними, так как на это судом наложены ограничения. Какой они могут нанести ущерб следствию, если вообще не имеют понятия о моей служебной и научной деятельности. Для меня все явственнее становится факт фабрикации уголовного дела и расчет на его высокий общественный резонанс. Резонанс, очевидно, будет, но обратный.
***
Такие ответы получены от генерал-лейтенанта Чваркова. Для меня Сергей Васильевич был и остается человеком чести, многое сделавшим для безопасности нашей страны, зачастую рисковавшим жизнью.
Однако мне, гражданину России, непонятно, почему в условиях когда, судя по действиям правительства РФ и материалам СМИ, наша страна испытывает серьезные проблемы с финансированием социальных программ, вынужденно увеличивает пенсионный возраст и тем самым серьезно усиливает напряженность в обществе, российские правоохранительные органы, прежде всего, конечно, СК РФ, не изучают обоснованность многомиллиардных премий топ-менеджменту российских госкорпораций. Почему длительное время не предпринимались меры для своевременного пресечения деятельности таких фигурантов уголовных дел, как полковники Захарченко из МВД и Черкалин из ФСБ. Ведь суммы, найденные у них, – миллиарды рублей наличными! Если вся эта масштабная деятельность осталась своевременно незамеченной нашими правоохранителями, возникает вопрос об их эффективности. А если была своевременно выявлена, то почему не пресечена тут же? Непонятно, почему до сего времени не назван источник происхождения девяти миллиардов рублей в квартире экс-полковника Захарченко.
На этом фоне уголовное преследование генерал-лейтенанта Чваркова, не имеющего даже дачи, выглядит по меньшей мере странным. Ведь сколько настоящих дворцов стоит только в Подмосковье. Стоимость любого из них огромна. Вот где "золотое поле" для деятельности следователей по выявлению нетрудовых доходов. Будем надеяться, что именно на этом поле наши правоохранительные органы в самое ближайшее время себя проявят.
Константин Сивков, заместитель президента РАРАН по информационной политике доктор военных наук
Газета "Военно-промышленный курьер", опубликовано в выпуске № 24 (787) за 25 июня 2019 года