Недопустимо недооценивать и нельзя переоценивать
Цифровизация и роботизация – важные направления развития российского общества, что справедливо подчеркивается в редакционной статье "Россия в ожидании новой революции: отставание в промышленной робототехнике может отразиться на обороноспособности страны", опубликованной в "НВО" № 13 от 12.04.19. В ней вполне обоснованно поставлена проблема укрепления обороноспособности Российской Федерации, поскольку за рубежом наращиваются возможности научно-технологических атак на нашу страну.
Являются убедительными приведенные в статье примеры возможностей промышленной робототехники для выполнения высокоточных операций с большой скоростью, в том числе повторяемых многократно, а также выполняемых производственных процессов с большими физическими нагрузками и с вредными условиями труда. Все это верно, однако мобилизующий эффект передовицы значительно снижается из-за двух оплошностей, если не сказать концептуальных ошибок.
С одной стороны, констатации будто бы стирающихся границ между физическими, цифровыми и биологическими технологиями. С другой – слишком смелым утверждением, будто бы внедрение промышленной робототехники способствует не только росту эффективности производства, но и "установлению взаимодействия между роботами и людьми". На каком основании в продолжение задач и возможных результатов оказалось взаимодействие, непонятно, что слишком далеко выходит за рамки промышленной робототехники, за рамки разработки и реализации боевых роботов. Вероятно, речь надо бы вести не об опасном взаимодействии человека с роботом, а об обеспечении соответствия фундаментальным научным представлениям, теоретическим и практическим потребностям российской экономики и российского общества в решении текущих и перспективных задач.
С учетом этого можно утверждать, что даже допущение взаимодействия человека с его инструментом и плодом его разума является не только ошибочным или сознательно провокационным, но чрезвычайно опасным, поскольку грозит в дальнейшем разрушением социума, уничтожением человека и человеческой цивилизации. В таких условиях войны и военные действия могут даже не понадобиться. На эту тему можно много говорить, но почему вместо углубленного обсуждения условий промышленной робототехники и автоматизации сегодня с неистовостью обсуждаются именно пути легитимизации искусственного интеллекта – можно только предполагать.
В истории мировой науки и в современных исследованиях убедительно доказаны и раскрыты характер этого взаимодействия, границы и ограничения. Человек – это субъект деятельности, а техника, даже наполненная интеллектуальными возможностями, – это средство решения широкого спектра задач. Равенство между человеком и техникой не может быть никогда, несмотря на то что сегодня появились адвокаты еще не созданных роботов, их апологеты и "медиаобслуга".
Предпринимаются попытки не просто вывести цифровизацию из-под научного аудита, но вывести дискуссию на эту тему за рамки обсуждения критериев достоверности, научности в разряд информационных кампаний, своеобразной моды на нечто новое, эпатажное, сопровождающееся нечестной полемикой и лейблами в адрес здравомыслящей и осторожной части общества.
В порядке политкорректности можно признать, что эти две сомнительные трактовки встречаются в российских и в зарубежных публикациях, но приходится иметь в виду главное – что таким образом деформируются задачи по внедрению автоматизации производства, а также направления деятельности по внедрению боевой робототехники.
Отсюда необходимость углубленного обсуждения данных аспектов, обладающих не только практической и организационно-управленческой значимостью в интересах обороны и безопасности Российской Федерации, но прежде всего концептуальной и мировоззренческой значимостью, важностью корректного определения границ и пределов роботизации, цифровизации, чтобы не было ненужного пафоса, моды, кампанейщины.
Можно согласиться с позицией и оценками помощника секретаря Совбеза РФ Александра Абелина в отношении необходимости активизации внедрения промышленной робототехники, но не уйти и от вопросов насчет совместимости цифровизации этого направления работы с задачами индустриализации и преодоления технической отсталости на ряде даже крупных предприятий.
Пожалуй, нерешенные вопросы, отсталую материально-техническую базу также нужно бы учитывать, как и озабоченность директоров проблемами естественного интеллекта из-за падения уровня среднего и высшего образования в нашей стране и падения интеллектуального уровня выпускников вузов, приходящих в оборонно-промышленный комплекс.
Проведенные пилотные исследования с помощью качественных методов, увы, подтверждают нашу гипотезу. Но чтобы ответить на проблему, обозначенную А. Абелиным, требуются полноценные экспертные опросы не только зарубежных социологических служб, но прежде всего отечественных, российских, чтобы точнее выявить общественные ожидания, видение неизбежных препятствий и путей активизации внедрения промышленной робототехники в Российской Федерации.
Таким образом, просматривается комплексная задача – не только социально-экономическая и инженерно-технологическая, но и социологическая. О ее сложности свидетельствуют как сюжеты из жизнедеятельности предприятий оборонно-промышленного комплекса, так и иллюстрации из армейской жизни, о чем откровенничают в неофициальных беседах командиры армейских подразделений. Имеется в виду все более возрастающая доля военнослужащих, которые плохо ориентируются на местности в ходе полевых учений и тренировок (рассчитывая на подсказки и на подглядывание в информационно-справочные системы с помощью современных гаджетов), с трудом определяя визуально необходимые авиационные и артиллерийские цели.
Эти поведенческие стереотипы, унаследованные со школьного и студенческого (курсантского) периода времени, отражают неумение или нежелание использовать персональные интеллектуальные возможности, о чем также приходится говорить, поскольку внедрение боевой робототехники, активное использование искусственного интеллекта в армейских условиях должно бы сопрягаться с реализацией творческих способностей живого и реального человека.
Предметом беспокойства выступает также формат обсуждения цифровизации в нашей стране. Порой это дискуссии в больших залах с методом открытого голосования по типу некоторых колхозных собраний 80-летней давности, когда одновременно обсуждались возможности возведения колхозного сарая и строительства коммунизма во всем мире. Из-за отсутствия необходимых средств порой сразу предлагалось перейти ко второму вопросу строительства коммунизма во всем мире. Грустные и анекдотичные ассоциации, но необходимые, позволяя говорить о неоархаике как спутнице цифровизации в нашей стране.
Обобщая отметим, цифровизация и роботизация – это не революция, но все-таки вызов времени. Восторг и пафос здесь неуместны, поскольку надо видеть место и роль данных технологий в более широкой системе производственной и армейской деятельности, в решении широкого круга задач укрепления обороны и безопасности Российской Федерации, а здесь не может быть каких-либо одних и единственных (незаменимых) видов деятельности, инструментов и механизмов решения необходимых задач.
Случайно или нет (по замыслу неизвестных режиссеров и сценаристов), но обсуждение цифровизации и роботизации скатывается к констатации какой-то особой роли искусственного интеллекта, будто бы способного достигать всех необходимых параметров естественного интеллекта, но это не совсем так. Что здесь беспокоит?
Во-первых, американская стратегия вызова затрат геополитических конкурентов и противников. О такой стратегии идет речь в одном из документов научного совета Министерства обороны США в контексте косвенных методов невоенных действий.
Во-вторых, то, что на крупных международных форумах (в том числе Давосском 2019 года) звучали и звучат все-таки осторожные и взвешенные оценки цифровизации и роботизации, контрастирующие с неоправданно восторженными возгласами российских общественных и государственных деятелей.
На неоднозначном международном фоне просматриваются первоочередные потребности развитых стран в рынках сбыта предметов и средств информатизации, компьютеризации, роботизации, а США на сегодняшний день производит около 50% высокотехнологичной продукции в мире. Кроме того, цифровизация и роботизация из-за сложности задач разработки и реализации нуждаются в экспериментальных площадках на территории стран третьего мира.
Что касается нашей страны, то в связи с огромными финансовыми затратами на цифровизацию и роботизацию просматриваются обширные возможности коррупционных схем и появление консолидированных околовластных группировок на федеральном уровне, например, в образовательной сфере, и прежде всего в сфере высшего образования.
Все это нужно учитывать, когда в политической повестке дня – цифровизация и роботизация.
Таким образом, нельзя недооценивать роботизацию, цифровизацию и автоматизацию производства, но также нельзя и переоценивать их, поскольку нужно видеть их место среди других путей решения оборонно-промышленных задач.
В итоге отметим, цифровизация и роботизация заслуживают стать темой регулярных публикаций на страницах "Независимого военного обозрения".
Среди вопросов для обсуждения, полагаю, можно выделить: во-первых, условия широкого внедрения автоматизированных технологических комплексов и роботизации на предприятиях оборонно-промышленного комплекса; во-вторых, воздействие новых технологий на мотивацию и компетенцию персонала; в-третьих, цели цифровизации и роботизации в нашей стране, чтобы не было подмены понятий, подмены задач.
В число потенциальных авторов нашей дискуссии можно было бы пригласить не только военных аналитиков, но и представителей других сфер деятельности, в том числе авторитетных экспертов, двух славных российских женщин – Наталью Касперскую и Татьяну Воеводину, чьи мнения и предложения по вопросам цифровизации и роботизации, увы, игнорируются российскими политиками и медиаобщественностью.
Таким образом, обсуждение цифровизации и роботизации может обрести необходимую объемность, полноту и конкретику.
Особо заметим, что с цифровизацией и роботизацией в современном российском обществе связываются как надежды, так и опасения. Надежды на повышение производительности труда в оборонной промышленности, на создание новых и эффективных систем боевых действий в условиях новейших военно-технических разработок геополитических противников.
Опасения, что будут реализованы скрытые цели цифровизации, касающиеся лишь сервисной функции государства, приводят к ограниченным результатам, к возникновению очагов социальной напряженности на крупных оборонных предприятиях (из-за непродуманного и агрессивного внедрения искусственного интеллекта).
Все это крайне опасно, как возможный фактор активных действий против нашей страны, как фактор делегитимизации государственной власти, дезорганизации государственного управления и каналов взаимодействия Российского государства с разными социальными группами.
Сергей Першуткин
Сергей Николаевич Першуткин – директор Московского института социологических исследований (АНО МИСИ), действительный член Академии военных наук.
