По общему мнению военных экспертов, российские вооруженные силы в военном конфликте с Грузией показали себя с лучшей стороны. Но вот розданы в Кремле награды, на погонах появились новые звездочки, эйфория победы прошла. Пора поговорить о промахах.
Российский Генеральный штаб не скрывает, что военные действия выявили существенные недостатки вооруженных сил. Наибольшее число упреков адресовано авиации, потерявшей в пятидневной войне четыре самолета -- три штурмовика Су-25 «Грач» и стратегический бомбардировщик Ту-22. «Грачи» появились более трех десятков лет назад. Даже у доработанного Су-25 нет радиолокатора, не говоря уже о бортовой ЭВМ или компьютере. В сложных метеоусловиях (в дождь, дымку, низкую облачность) «Грач» просто слепнет. Оптический же прицел -- вещь в современных условиях и неточная, и ненадежная: можно и по своим ударить, особенно в условиях горной местности. И ударяли в прежних конфликтах. Война в Южной Осетии доказала -- «Грачам» необходима замена. Вряд ли это будет новый самолет «с нуля». Однако модернизированный МиГ-29 или Су-27 -- почему бы и нет.
Эксперты в один голос недоумевали: почему стратегический бомбардировщик Ту-22 был послан на разведку? Те же штурмовики могли бы справиться с этой задачей. После выдачи грузинами наших сбитых летчиков многое прояснилось: одно дело, когда находящийся в плену российский пилот говорит, что летал на разведку, совсем другое -- бомбить. Поэтому и придерживались «легенды» о полете на разведку. Однако ясно и другое -- в качестве оружия экипаж Ту-22 вынужден был использовать обычные авиабомбы, а не крылатые ракеты, которых просто не оказалось в нужном количестве. И лететь из-за этого вынужден был на малой высоте, потому громадную, неманевренную машину и сбили.
Не было в небе над Южной Осетией и новых вертолетов. Того же Ми-28Н «Ночной охотник», который объявлен основным боевым вертолетом российской армии на ближайшие десятилетия. Хотя специалистам известно, что наиболее подходящие для работ в горах именно Ка-50 или Ка-52 -- благодаря соосному несущему винту. Но единицы этих геликоптеров планируется закупить лишь для проведения спецопераций. Но даже если с количеством самолетов и вертолетов будет все в порядке, необходимо оснастить их современными комплексами защиты от ПЗРК -- переносных зенитных ракетных комплексов.
Несоразмерные авиационные потери говорят и о слабой способности ВВС России эффективно подавить средства противовоздушной обороны противника. У грузинской стороны были современные зенитные ракетные комплексы ПВО «Тор» и «Бук». Из-за сильной и организованной ПВО стала невозможной переброска по воздуху подкреплений. Сбои в управлении авиацией не позволили в должной мере прикрыть колонны с воздуха. Средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ) для подавления практически не использовались. А ведь примерно год назад было объявлено о создании холдинга РЭБ, однако новая структура пока так и не состоялась.
С высокоточным оружием у нашей армии положение куда лучше -- арсеналы его весьма объемные, стрелять им можно из различных пушек и гаубиц, причем вне зоны видимости цели, лишь бы калибр подходил. Схема применения высокоточных снарядов, например «Китолов», «Краснополь», «Смельчак», «Сантиметр», такова, что цель нужно «посветить» лазерным лучом, по которому и полетит снаряд. Для этого расчет из двух человек с аппаратурой «подсветки» должен занять место, откуда цель видна. С готовности (точнее -- неготовности) таких расчетов и начинаются все проблемы нашего высокоточного оружия. С высокоточными минами та же история.
О том, чтобы «подсветку» осуществлять с беспилотного летательного аппарата (БПЛА), пока только думают. Да и с самими беспилотниками у нас проблема. В конфликте с нашей стороны использовался лишь один беспилотный комплекс среднего класса «Пчела» с радиусом действия 60 км и длительностью полета два часа. Более того, в 2006 году в России была похоронена программа создания беспилотных ударных самолетов и аппаратов до 2012 года. В итоге отставание от мировых лидеров преодолеть будет весьма сложно.
К высокоточному оружию относят также корректируемые авиационные бомбы и крылатые ракеты. Однако и они в последнем конфликте не применялись. Вряд ли успокоением может служить откровение заместителя главкома сухопутных войск Владимира Молтенского, который утверждал, что современное, в том числе высокоточное, оружие у российских военных в Южной Осетии имелось, но не было необходимости его применять. Наверное, поэтому вместо приемников глобальной навигационной спутниковой системы позиционирования ГЛОНАСС и солдаты, и офицеры натягивали на рукава белые опознавательные повязки, иногда из бинтов. Но и это не всегда помогало -- отмечены случаи взаимного обстреливания друг друга российскими подразделениями. Между тем у грузинских военных такие приемники, только американской системы GPS, были, начиная с командира взвода. И российские военнослужащие всеми способами пытались заиметь именно приемники GPS, как грузинские солдаты -- автомат Калашникова.
Нехватка спутников как группировки ГЛОНАСС, так и разведывательной, отсутствие наземных приемников привели к тому, что информация из космоса поступает лишь в центры управления и только затем по обычным линиям связи или по радио доходит непосредственно до войск. Задержка составляет часы, а иногда и сутки.
По мнению бывшего военного разведчика, а ныне председателя одной из комиссий Общественного совета при Министерстве обороны России Виталия Шлыкова, «российской армии вполне по плечу участие в небольших локальных конфликтах, но к противостоянию с серьезным противником она сегодня не готова -- ей не хватает прежде всего технической оснащенности». Этот последний тезис подтверждается отсутствием на наших танках (в отличие от грузино-американских) тепловизоров, ночных прицелов, высокотехнологичных средств разведки и корректировки огня. Во многом потому, что и сами танки устарели -- в 58-й армии доля Т-62 и Т-72 доходит до двух третей. Применявшиеся в конфликте боевые машины пехоты БМП-1 и боевые машины десанта БМД-1 имеют тонкую броню, они не защищены от подрыва фугаса, бронебойного снаряда.
Болевые точки российской армии можно было бы перечислять и дальше. Вывод из всего этого сколь банален, столь же и глобален: армию необходимо срочно и массово перевооружать современными образцами. Государственный оборонный заказ в денежном исчислении ежегодно подрастает на 25--30%, а новое оружие закупается единицами, в лучшем случае -- по одному-два батальонных или дивизионных комплекта в год. В прошлом году закуплен один модернизированный дальний бомбардировщик Ту-22М, восемь (не новых, а модернизированных) истребителей Су-27СМ, 31 модернизированный танк Т-72 и 31 новый Т-90А, 90 противотанковых ракетных комплексов, 300 единиц артиллерийских орудий и один дивизион тактических комплексов «Искандер». Причины, кажется, на поверхности: непрозрачная система закупок, неуправляемый рост цен на комплектующие, вконец устаревшее оборудование на предприятиях оборонного комплекса.
Видимо, придется вносить коррективы и в концепцию национальной безопасности, для которой конфликт стал проверкой, в военную доктрину и концепцию строительства вооруженных сил. В частности, судя по ходу конфликта, назрела необходимость определиться наконец с объединенными оперативными командованиями. Эксперимент на базе одного из военных округов был проведен, однако о результатах его ничего неизвестно.
Очевидно, специалисты еще раз оценят, насколько верной была передача армейской авиации (вертолеты) под начало командования ВВС. Командование ВВС, говорят вертолетчики, часто просто не успевало планировать полеты вертолетов, целиком уйдя в руководство фронтовой, транспортной авиацией. Видимо, потому вертолеты и не участвовали в высадке десантов.
18 августа во Владикавказе, награждая участников миротворческой операции в Грузии, президент Дмитрий Медведев пообещал, что российская армия будет не хуже натовской. И поручил министру обороны Анатолию Сердюкову разработать предложения для проведения назревших перемен. Хорошо бы осуществить задуманное до следующего возможного конфликта.
Николай ПОРОСКОВ
