Станция, защитившая страну от "Першингов", создавалась в конкурентной борьбе
Кто из нас в детстве не мечтал стать летчиком, космонавтом, моряком… Но генеральным конструктором – вряд ли. И в этом, возможно, самая актуальная проблема наших дней – мотивация к избранию трудного, порой рискованного, но точно не усеянного розами пути. Не думал об этом и Виктор Слока. Но примерно из четырех миллионов советских детей 1932 года рождения он, похоже, появился на свет под особой звездой.
Виктор родился в Москве в семье латышей Эльзы Юрьевны (в девичестве Тизенберг) и Карла Яковлевича. Дед и прадед по материнской линии жили на хуторе в нескольких километрах от волостного центра Слоки, на берегу Лиелупе. Считалось, что семья латышского стрелка Карла Слоки, эмигрировавшего в Россию в 1917-м, имеет крестьянское происхождение.
“Министр провел своего рода блицконкурс проектов. Виктор Слока представлял станцию "Дон-Н"”
После революции дом, куда вселятся родители, оказался в ведении ВЧК. Квартиры превратили в коммуналки. "Тем не менее жили мы хорошо, были подчинены радостям жизни", – вспоминает Виктор Карлович.
Счастливая жизнь рухнула 12 марта 1938 года, когда отца – члена ВКП(б), бывшего латышского стрелка – арестовали. Карла Яковлевича обвинили в принадлежности к антисоветской националистической латышской организации и расстреляли. Лишь в конце 1956-го его реабилитировали за отсутствием состава преступления.
Рано повзрослевший Виктор решил после 9-го класса поступать в Московский авиационный приборостроительный техникум имени Серго Орджоникидзе. Оставаться в 10-м классе, а потом еще учиться в институте он посчитал непозволительной роскошью для семьи, оставшейся без главного кормильца. А в техникуме платили стипендию. Но самое главное – в нем был факультет радиолокации.
"Чувствовал внутреннюю потребность заняться радиолокацией, какую-то интуитивную тягу, – вспоминает Виктор Карлович. – Учился четыре года, получил специальность и до сих пор не жалею о том, что пошел в техникум".
Но как он оказался в науке?
Рядом с Минцем
В Викторе проснулся дремавший до этого талант исследователя. Его предложения по разработке осциллографа, изложенные в дипломной работе, удивили преподавателя: послушайте, юноша, моего совета, это обязательно надо напечатать в специализированном журнале, в вашей работе много оригинальных мыслей.
С этим Слока и пришел после окончания техникума по распределению на военный завод № 339 (ныне "Фазотрон-НИИР"). В том же году поступил на вечернее отделение Московского авиационного института по специальности "Радиолокация".
К окончанию учебы в институте в 1958 году в научных журналах уже были опубликованы его серьезные, глубокие статьи с изложением результатов личных исследований в области радиолокации, подготовлены материалы для кандидатской диссертации. Оставалось ее собрать из уже готовых фрагментов и оформить с соблюдением требований ВАК. С учетом исключительной ценности проведенных исследований ему предложили защищать диссертацию сразу на двух факультетах.
В "Фазотроне" Виктор Слока избрал темой диссертации радиосигналы. В то время в радиолокации господствовали идеи Филипа Вудворда (Philip Woodward) и Якова Ширмана. Однако даже с такими авторитетами молодежь в порыве творческого энтузиазма осмеливалась спорить и предлагать свои решения научных проблем.
Единственным ограничителем в реализации творческих планов была секретность, и этот пресс КГБ Слока иногда ощущал на себе. Наверное, где-то в недрах контрразведки на нем оставалась старая метка сына "врага народа", хотя и реабилитированного. Его допускали только к одному участку работы, а соседний был закрыт. И даже когда назначали руководителем, появились новые проблемы – с оформлением допуска. "Служба безопасности все время меня слегка придерживала, я это чувствовал", – спокойно вспоминает Слока.
В конце 50-х – начале 60-х годов прошлого века "Фазотрон" тесно сотрудничал по ракетной тематике с КБ-1. В какой-то момент Слока почувствовал себя зажатым слишком тесными для него рамками проводимых в "Фазотроне" исследований по радиолокации. В этой области он хотел развиваться, активно пополнял свои знания, увлеченно работал над новыми системами сигналов. Такие же, как он, молодые, многообещающие ученые много общались на конференциях в стенах Академии наук СССР. На них часто выступали представители Радиотехнического института (РТИ) – Римилий Авраменко, Сергей Каринский, Лев Глинкин. У Слоки сложились с ними хорошие отношения. Они увлеченно рассказывали об институте, директоре РТИ Александре Львовиче Минце, который создавал свой институт энтузиазмом молодых ученых.
Слока загорелся желанием работать рядом с ними, чем и поделился с новыми коллегами. И вскоре прошли "смотрины". Минц дал согласие на его перевод. И хотя руководство на прежней работе было против, расставание с "Фазотроном", где он отработал шесть лет (1958–1964), все-таки состоялось.
Александр Львович Минц оказался не только внимательным к молодым кадрам руководителем, но и смелым человеком. Он так и не вступил в партию на протяжении всей своей работы в закрытых институтах, отвечая за секретные темы. Это был своего рода вызов.
В то время начиналась работа по теме "Дон". Еще не было ОКР, но уже шли проверка определенных принципов, постановка Минцем задач, написание отчетов, и ему, конечно же, требовались молодые талантливые специалисты. Слока быстро вошел в тему как научный сотрудник, а потом начальник отдела, созданного как раз для исследования сигналов радиолокации и реализации этих разработок в новой аппаратуре. Было создано научно-исследовательское отделение (НИО), которое он возглавил. Видимо, в этой работе рядом с Минцем Слока и родился как настоящий ученый, разработчик, исследователь.
Директорская ноша
Жизнь директора оборонного НИИ не только поиск новых научных решений. Он должен быть блестящим организатором, талантливым ученым и тонким дипломатом. Крупные руководители советского производства в мемуарах пишут, что ни в коем случае нельзя было наживать врагов в ЦК, спорить с профильным министром, и, конечно, приходилось искать поддержку у военных. Лишь соблюдя эти правила, директор мог относительно спокойно отдаться главному делу – руководить институтом и заниматься наукой.
Слока возглавил РТИ в 1977 году. Одной из самых сложных задач стало строительство РЛС "Дарьял" на узле раннего оповещения РО-30 в Печоре, доставшееся новому директору "по наследству" от двух предыдущих. Почти десятилетием ранее на научно-техническом совете (НТС) института, когда определялся облик этого радиолокатора, рассматривалось несколько предложений. Уже были щелевые антенны на частотно-фазовом сканировании – "Днепр" и даже более ранние, которые, надо отметить, до сих пор работают. Их создавал сам Минц. Но на НТС тогда обозначились две группы ученых. Все приближенные Минца, его когорта, предлагали использовать старые, проверенные технологии. Решение, оправданное на первый взгляд. Но в таком случае РЛС имела бы ряд технических ограничений. А молодежь, ведомая главным конструктором "Дарьяла" Виктором Иванцовым (в его группу входил и Слока), настаивала на выходе на новый уровень. Да, это обещало большие риски, которые действительно проявились, но еще и новизну, а главное – перспективы.
Опыт работы с фазированными решетками и большими мощностями был совсем маленьким, случались аварии. По объему водо- и энергоснабжения "Дарьял" сопоставим с городом с населением 100 тысяч человек. И все ради обеспечения огромной мощности, причем на излучение расходуется только пятая часть, а все остальное идет в тепло, которое надо снимать. В трубопроводах – гигантское давление. Стоит системе теплоотвода срезонировать – происходит гидроудар, все разлетается вдребезги. Одна из таких аварий задержала строительство РЛС почти на год.
27 июля 1979 года при испытании передающего центра (мощность в импульсе составляла около 100 МВт) в Печоре произошло возгорание радиопрозрачного укрытия антенно-фидерного устройства. Вышла из строя большая его часть, около 70 процентов передатчиков требовали восстановления. Работы на узле оказались под угрозой срыва.
Первым в Москве информацию о пожаре получил председатель КГБ Юрий Андропов, сообщил министру обороны Дмитрию Устинову, тот – министру радиопромышленности Петру Плешакову. В Печору срочно вылетела государственная комиссия. Слава богу, во всем разобрались: причиной пожара оказалась не чья-то халатность, а резкое и не предусмотренное существовавшими методиками физическое явление фокусировки электромагнитной энергии в нештатной точке.
20 января 1984 года РЛС приняли на вооружение, 20 марта – поставили на боевое дежурство. На проектную мощность станцию вывели к 12 декабря 1986-го.
РЛС "Дарьял" в Печоре стала величайшей победой отечественной науки и промышленности того времени. Большая группа специалистов заслуженно получила Государственные премии за успехи в области СВЧ-техники, электродинамики, а также за создание принципиально новой ЭВМ "Эльбрус", которая позволила реализовать программу управления фазированной антенной решеткой.
В 1985 году главному конструктору Виктору Михайловичу Иванцову указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Социалистического Труда "за выдающиеся заслуги в создании специальной техники". Не обошли награды и директора РТИ. За большой вклад в подготовку к сдаче и успешную постановку на боевое дежурство Печорской РЛС Виктор Карлович Слока удостоен ордена Трудового Красного Знамени.
Но главные его успехи и награды были впереди.
Рисковал, как летчик-испытатель
Не надо искать в базах данных номер указа президента РФ от 28 декабря 1996 года о присвоении Виктору Слоке звания Героя Российской Федерации. Это закрытый указ, который нигде не публиковался. По состоянию на 20 мая этого года российской "Золотой Звездой" отмечены 1047 человек. У Слоки медаль за номером № 0376. В удостоверении записано: "За мужество и героизм, проявленные при создании и испытании радиолокационного комплекса". Что предшествовало этому?
История награды связана с созданием РЛС семейства "Дон" – когда-то сверхсекретного объекта. Идеологом радиолокатора "Дон" Слока называет своего коллегу, который когда-то рекомендовал его на работу к Минцу, – Римилия Авраменко. Его предложения Авраменко выглядели, на наш взгляд, просто фантастическими, уточняет Слока.
Дело было так.
Летом 1972 года в институт приехала комиссия Минрадиопрома. Министр Валерий Калмыков провел своего рода блицконкурс проектов. Один из создателей системы ПРО Григорий Кисунько представлял станцию "Истра-2", Юрий Бурлаков – "Неман", Виктор Слока – "Дон-Н". Заместитель министра Владимир Марков накануне поддерживал проект Юрия Бурлакова, но на совещании занял нейтральную позицию. Калмыков сначала колебался, но после доклада Слоки и выступления Анатолия Басистова, у которого на определенном этапе работы возникло противостояние с Григорием Кисунько, министр поддержал проект "Дон-Н". А в самом конце совещания объявил о назначении Виктора Слоки главным конструктором станции.
Станцию делали после "Дарьяла", поэтому учли опыт всех предыдущих неприятностей и ЧП. Но общая конструкция, компактность, композиция потребовали большого напряжения интеллектуальных и физических сил. Слока разрывался между Москвой и Сары-Шаганом, где проводились основные испытания. На плечи генерального директора и генерального конструктора РТИ лег груз огромной ответственности, жестких сроков. Плюс давление со стороны ЦК и Министерства радиопромышленности СССР. "Каждый день будто держал в обеих руках по электропроводу под напряжением 220 вольт и не знал, что произойдет – удержу или не удержу, или сердце лопнет, – скажет Слока. – Я считаю, что рисковал, как летчик-испытатель".
В министерстве это понимали, поэтому при возникновении конфликтных ситуаций, а их было немало, ослабляли нажим. Хотя генерал-полковник Петр Плешаков в запальчивости неоднократно предлагал: не хочешь меня слушать – пиши заявление по собственному желанию.
Позднее Виктор Карлович расширил функции РЛС, после чего она получила название "Дон-2Н" и стала настоящим шедевром современной Системы предупреждения о ракетном нападении. В 1989 году ее приняли на вооружение, и у всех в руководстве страны словно гора с плеч свалилась: Советский Союз получил оружие для борьбы с американскими "Першингами", развернутыми в Германии. Но главное – станция имела огромные возможности для модернизации и борьбы с перспективными средствами нападения. Операция по перехвату и подавлению ракет теперь длилась не более 10 – максимум 15 секунд в автоматическом режиме.
Участники создания "Дон-2Н" по представлению директора института получили заслуженные награды, а о самом Слоке в министерстве словно забыли. Наступали другие времена: бывшие коммунисты делили страну и ресурсы, им было не до "Першингов" и "Дона". Вспомнили о генеральном конструкторе лишь в 1996-м, когда станцию поставили на боевое дежурство в составе системы ПРО Центрального промышленного района А-135. Тогда Виктор Слока и получил звание Героя России официально, по документу.
"Дон-2Н", как уже отмечалось, станция с большим потенциалом и возможностями для модернизации. Она, как Сфинкс, по-прежнему полна загадок. Значит, все ее секреты раскрывать рано. А ее главный конструктор мечтает о следующем этапе развития как самой РЛС, так и в целом Системы предупреждения о ракетном нападении страны: "У меня главная мечта поднять всю эту систему в воздух и в космос, чтобы оттуда наблюдать".
Кроме того, в локаторе "Дон-2Н" вычислитель еще образца 90-х годов, и он занимает площадь более гектара. Для его охлаждения требуются колоссальные ресурсы. Поэтому хорошо бы его заменить.
"Сейчас подобный вычислитель уже равен по размеру тумбочке моего письменного стола, – говорит Виктор Слока. – Соответственно локатор можно создать гораздо меньше по размеру, пусть в несколько десятков тонн, но их реально вывести в космос одной сверхтяжелой ракетой-носителем".
Конструкторы РЛС уже подошли к этому рубежу. Дело за Роскосмосом, руководству которого президент Владимир Путин как раз и поставил такую задачу.
Сбудется ли новая мечта генерального конструктора – покажет ближайшее время. Но вся предшествующая жизнь Героя Российской Федерации Виктора Карловича Слоки показала, что удача всегда сопутствовала ему.
Владимир Гундаров, капитан 1-го ранга запаса
Опубликовано в газете "Военно-промышленный курьер" в выпуске № 29 (693) за 2 августа 2017 года
