В создании корветов охраны водного района не стоит повторять прошлых ошибок
Речь пойдет о проблемах исключительно российского ВМФ, но чтобы было понятно (наши заказчики и проектировщики вовсе не одиноки в совершении ошибок), начнем с ситуации, возникшей с разработкой корвета в США. Не поглумиться, а чтобы осознать всю сложность создания корабля такого класса.
Корветы ВМФ/ВМС различных стран решают свои задачи и часто разными средствами, поэтому прямое сравнение их по ТТХ не является корректным. Большой интерес представляет опыт ВМС США по созданию корветов LCS, в итоге ставших фрегатами.
Перегруженная лань
Основная идея, которая закладывалась в LCS, – обеспечение боевой устойчивости корвета за счет комплекса характеристик: низкой заметности, средств РЭБ и высокой скорости (получившей заметный приоритет в нагрузке проекта перед зенитными огневыми средствами). Все это при комплексном применении в бою теоретически позволяло с хорошими шансами уходить даже от ударов ПКР. Огневые средства ПВО при этом становились сугубо вторичными. Концепция казалась вполне рабочей, и в наиболее законченном и совершенном виде она была реализована на скоростных малозаметных РКА на воздушной подушке типа «Скельд» (ВМС Норвегии).
“Крайне низкая эффективность снарядов против новых торпед была ясна разработчикам с самого начала, однако и они, и ВМФ слепо продолжали заведомо тупиковую работу”
Однако в ВМС США на эту рабочую концепцию решили навесить и решение задач противолодочной и противоминной обороны (ПЛО и ПМО), однозначно требовавших значительного ограничения скорости при работе с датчиками освещения обстановки. Десять лет назад американским разработчикам решение этой проблемы казалось «простым и логичным» – вынести датчики на безэкипажные средства, обеспечив тем самым высокую скорость и маневренность самих LCS, которым в этом случае оставалась роль «скоростного и малозаметного сетевого сервера развернутых безэкипажных систем и датчиков». На практике получилось иначе. Разбор всего комплекса проблем LCS в статье делать нецелесообразно, но ряд критических провалов необходимо привести:
1. Неудачей закончилась разработка противолодочной модификации тяжелого полупогруженного НПА типа RMV, оснащенного стандартной поисковой системой кораблей ВМС США – низкочастотной активно-пассивной ГПБА MFTA (включающей в себя излучающую секцию гидролокации).
2. Значительные затруднения возникли с обеспечением на практике эффективной работы специализированной «легкой ГПБА» для безэкипажных катеров (БЭК).
3. Сам комплекс поиска ПЛ БЭК типа «Драко» (планировавшегося как основное штатное вооружение LCS) имел низкую надежность. При этом ВМС США на рубеже 2010 года имели значительные затруднения с надежностью новой низкочастотной вертолетной опускаемой ГАС AQS-22, применение которой планировалось и на БЭК «Драко». Несмотря на то, что эти проблемы для вертолетов удалось решить, вопросы надежной работы БЭК (особенно при низких температурах) оставались.
Итогом стала установка мощных низкочастотных буксируемых ГАС CAPTAS-4 фирмы «Тайлес» непосредственно на LCS. Однако после этого LCS потеряли способность при решении задачи ПЛО иметь большой ход (с выставленной БУГАС не разгонишься), то есть лишились того, ради чего создавались.
Возникает вопрос целесообразности изначального замысла LCS, когда большой процент водоизмещения и стоимости отдавался вместо зенитных огневых средств очень мощной главной энергетической установке (ГЭУ) ради скорости, которая при этом не могла быть реализована на практике при решении одной из главных задач LCS. Более того, у потерявших скорость LCS c БУГАС резко возросла уязвимость от ударов ПКР. Очевидно, что жесткая критика LCS в США имеет под собой серьезные основания, и при строительстве современных фрегатов вместо LCS ВМС США могли бы получить гораздо более боеспособные и полезные корабли.
В нашем случае с учетом важности задачи ПЛО для корветов ОВР ВМФ РФ отрицательный опыт ВМС США с LCS представляет интерес для исключения его повторения.
Здесь необходимо подчеркнуть, что идея «модульности», заложенная в конструкцию LCS, как подтвердила свои перспективные возможности (наличие необходимых площадей и объемов для новой полезной нагрузки), так и показала свои недостатки. Одной из наиболее острых проблем LCS стало отсутствие универсальной установки вертикального пуска (УВПУ) для ЗУР, ПЛУР, а в перспективе – ПКР.
С высокой вероятностью можно предположить, что причиной этого стала проблема точного позиционирования «модульной УВПУ» в корпусе с учетом зазоров, деформаций корпуса на ходу в морских условиях и т. д. Отказ от УВПУ привел к резкому снижению боевых возможностей LCS, а в плане опыта разработки перспективных кораблей поставил вопрос о «разумной модульности», то есть внедрении ее только там, где она действительно обеспечивает выигрыш по критерию «эффективность-стоимость», а не ради новых подходов к корабельной архитектуре.
Свои грабли
Оценки строящихся корветов проекта 20380, идея которого заимствована как раз у LCS, весьма противоречивы. По мнению автора, сложности этого проекта, родившегося с учетом всех проблем 90-х, не столько технические, сколько концептуальные. Ошибка была в отказе от модернизации кораблей третьего поколения новыми боевыми системами четвертого поколения. Да, была тяжелая экономическая ситуация, да многие не верили, что корабли начнут строиться сериями и что действительно начнется возрождение ВМФ РФ. Но именно тяжелая экономическая ситуация требовала оптимальных управленческих решений, главное – упреждающего внедрения, доводки и освоения на флоте боевых систем четвертого поколения.
Фактически даже финансирование ряда ключевых ОКР сдвигалось к самой сдаче кораблей, когда времени для доработок и устранения неизбежных проблем уже не оставалось.
Проработка новых идей и концепций была сделана лишь при подготовке к несостоявшемуся конкурсу «Корвет ОВР ВМФ», результатом которой являлись проекты 20386 и «Русич-1» («Схема двойного превосходства» – «ВПК», № 25), представленные на МВМС-2015. Необходимо отметить ряд очевидных недостатков этих проектов, но сначала стоит разобраться с местом корвета ОВР в системе ВМФ, его задачами и путями их решения.
Частотный Вавилон
Задача ПЛО решалась стоящими на вооружении ВМФ РФ МПК проекта 1124М за счет мощной низкочастотной ОГАС «Шелонь» (дальность обнаружения которой ПЛ в океанских условиях достигала 40 км), позволявшей эффективно учитывать реальные условия гидрологии, высокой скорости МПК на подходе к очередной точке опускания ОГАС и групповых действий кораблей. В конце 80-х годов идея скоростных МПК с мощными ОГАС привела к созданию МПК на подводных крыльях (МПК ПК). К большому сожалению, их разработчик – Зеленодольское ПКБ – отказался от применения управляемых глубокопогруженных крыльев (реализованных в близком по водоизмещению проекте МРК разработки ЦКБ «Алмаз») и это ошибочное решение, значительно ограничившее мореходность, во многом загубило прекрасную идею.
Для кораблей классической компоновки, создаваемых на замену 1124М, было принято решение об установке БУГАС, обеспечивавшей ее применение на ходу. Кроме того, в начале 90-х флотом было предъявлено требование базирования тяжелого противолодочного вертолета Ка-27ПЛ на всех противолодочных кораблях. Отсутствие в ВМФ легкого вертолета классической схемы поставило разработчиков корветов в очень жесткие условия, потребовав значительного увеличения водоизмещения корабля. При этом еще два десятилетия назад была совершена очень большая ошибка: если на Западе сразу начали делать интегрированные противолодочные системы с обеспечением совместной работы ОГАС и радиогидроакустических буев (РГАБ) вертолета и ГАС кораблей, максимально возможно совместив их частотные диапазоны, то у нас получились «лебедь, рак и щука» – РГАБ, ГАС кораблей и ОГАС вертолета работают сами по себе, в разных частотных диапазонах, что исключает возможность их оперативной модернизации и комплексирования.
Горе-унификация
Ситуация с оружием ПЛО развивалась не менее драматически. Ошибкой ВМФ было стремление унифицировать противолодочную ракету. Идея единой ПЛР для надводных кораблей и подлодок, внешне красивая, имела целый ряд принципиальных пороков. Условия применения с больших глубин для ПЛ требовали особой конструкции ПЛР, в первую очередь прочности. Для НК это требование приводило к значительному росту массогабаритных характеристик ракеты, что резко ограничивало их боекомплект на борту. Наглядным примером этого тупика являлся СКР проекта 11540. Его создатели с гордостью заявляли, что им удалось разместить номенклатуру вооружения БПК в водоизмещении СКР. При этом они абсолютно не понимали, что мизерный боекомплект ПЛР 11540 заведомо не обеспечивал эффективного решения задач ПЛО. Ошибку, пусть с запозданием, признали. В результате ПЛР для УВП комплекса «Клаб» приобрела совершенно иной облик и значительно полегчала в сравнении с «лодочной» ПЛР. Однако к этому результату мы могли прийти намного раньше и с меньшими затратами.
Работа по созданию активных средств противоторпедной защиты (ПТЗ) привела к созданию комплексов ПТЗ «Удав» и «Пакет-Э/НК». Первоначально задачи уничтожения атакующих торпед решались за счет применения реактивных бомбометных установок (РБУ) с реактивными глубинными бомбами (РГБ) и средствами постановки помех гидро-акустического противодействия (СГПД). Увы, «изъяны теории» привели к созданию заведомо неполноценных комплексов. Если огневыми средствами (РГБ) задача ПТЗ с определенной эффективностью решалась, то принятые на вооружение снаряды помех (ГПД) к РБУ-6000 и КПТЗ «Удав» были заведомо устаревшими (с механическими излучателями шума и газовой завесой). Их крайне низкая эффективность против новых торпед была ясна разработчикам еще в начале ОКР, однако и они, и ВМФ слепо продолжали заведомо тупиковую работу.
Торпеды из пенала
Разработка активных средств противоторпедной защиты – антиторпед – была начата в конце 80-х первоначально только для ПТЗ ПЛ. Развитие микроэлектроники позволило в начале 90-х поставить и гораздо более сложную задачу – обеспечения ПТЗ НК (комплекс «Пакет-Э/НК»). В 1998 году впервые в мире макетные образцы антиторпед продемонстрировали в сложных условиях высокую вероятность решения задачи ПТЗ.
Однако на сегодняшнем уровне развития техники задача ПТЗ не может быть решена одними антиторпедами, равно как и одними СГПД – необходим комплекс средств. Применение современных выстреливаемых СГПД (типа МГ-94М и новых) должно осуществляться в единой комплексной модели ПТЗ корабля и соединения.
В начале 2000-х было решено включить в состав комплекса «Пакет-Э/НК» новую малогабаритную торпеду с высокими ТТХ. В среде специалистов есть разные мнения на этот счет, однако, по мнению автора, это было абсолютно верным и очень перспективным.
Вместе с тем были допущены и серьезные ошибки. Одной из них стало применение боевых средств «Пакета» (торпеды и антиторпеды) из специализированных транспортно-пусковых контейнеров аналогично ракетам. Якобы для того, чтобы исключить обслуживание торпед на флоте. Это стало одной из фундаментальных ошибок «Пакета» и должно быть пересмотрено по следующим причинам:
1. Торпеда – это не ракета, сложные условия среды применения требуют проведения массовых торпедных стрельб как на этапе доводки (испытаний), так и на флоте (для освоения). Подготовка торпед в ТПК промышленностью по ряду причин на корню рубит возможность выполнения необходимой статистики стрельбы флотом.
2. Малая статистика стрельб в период испытаний неизбежно приводит к наличию скрытых дефектов. Это объективный процесс для сложных технических систем, и только эксплуатация (переприготовление) торпед флотом позволяет их действительно вскрыть и устранить.
3. ТПК наложили жесткие ограничения на возможности погрузки боевых средств и размещение комплекса «Пакет-Э/НК» на корабли. То, что раньше грузилось чуть ли не руками, стало требовать мощного крана и демонтажа корабельных конструкций. При этом принятая схема загрузки весьма затруднила модернизацию кораблей.
4. Применение ТПК резко ограничило располагаемый боекомплект на наших НК. Для сравнения: на западных кораблях торпедный боезапас превышает таковой на наших в три-четыре раза за счет размещения его в едином для торпедных аппаратов (ТА) и вертолета торпедном погребе. А пневматическая система стрельбы западных ТА (в отличие от наших ТПК) обеспечивает минимальные нагрузки на корабельные конструкции, допуская установку легких ТА где угодно.
Отдельный вопрос – необходимость наличия в составе вооружения корвета пусковой установки (ПУ) типа РБУ. Существует широко распространенное мнение, что такие ПУ устарели. Однако это абсолютно не так – начиная с того, что даже для самых современных торпед крайне сложной является задача борьбы с ПЛ, лежащими на грунте, заканчивая тем, что с этой ПУ могут применяться самые различные боевые средства. Она должна быть в виде универсальной наводящейся ПУ для применения широкой номенклатуры боевых средств (и не только ПЛО).
Также необходимо разумное ограничение требований к системам поиска ПЛ для снижения стоимости и обеспечения большой серийности новых корветов ОВР. Принципиальным здесь является «унификация частотных диапазонов» ГАС (аналогично новым зарубежным ГАС). При этом необходимо учитывать, что на Западе вопросы новых средств поиска ПЛ не только частично закрываются, но и маскируются заведомой дезинформацией. По этой причине необходимо внимательно и осторожно подходить к анализу зарубежных материалов, однако необходимость унификации частотных диапазонов различных ГАС для обеспечения работы в единой «сети» не подлежит сомнению.
Отдельный вопрос – противоминные системы новых корветов.
Наличие БЭК с ГБО позволяет обеспечить эффективное обнаружение донных мин. При этом целесообразно наличие в боекомплекте корвета ограниченного количества одноразовых НПА-уничтожителей для пробития выходного фарватера. Установка специализированных противоминных систем на корветы нецелесообразна, эта задача требует специализированных кораблей и экипажей с соответствующим специальным курсом боевой подготовки.
Не стоит разбрасываться пушками
Наиболее острым вопросом «верхней полусферы» перспективного корвета ОВР является проблема интегрированной башенно-мачтовой конструкции (ИБМК). Реализация новых скомплексированных антенн в виде «пагод» ИБМК на корветах ОВР будет оправдана только в том случае, если это обеспечит снижение стоимости радиоэлектронных средств (РЭС) «верхней полусферы» корвета. С учетом необходимости массовой серийной постройки новых корветов никакие оправдания технического прогресса не могут быть приняты на фоне резкого увеличения стоимости РЭС корвета в исполнении ИБМК. Тем более что есть достаточно эффективные и серийные современные РЛС, ОЭС, средства РЭБ в отдельной комплектации – их и стоит ставить на новые корветы.
Говоря о зенитно-ракетных комплексах, с учетом необходимости большой серии корветов ОВР и высокой стоимости ЗУР ЗРК «Редут» оснащение им корветов ОВР нецелесообразно. Наиболее перспективным представляется ЗРАК «Панцирь-М» с обеспечением применения не только ЗУР, но и дальнобойных УР типа «Гермес-К». Однако в своем развитии «Панцирь» существенно перерос зону самообороны, а с учетом дальности обнаружения ПКР современными экспортными версиями РЛС типа «Фрегат» менее 15 километров является для отражения ударов ПКР избыточным. Здесь весьма целесообразным может оказаться ЗРК с более дешевой и компактной ЗУР «Сосна-Р», однако окончательные выводы о возможностях всех ЗРК необходимо делать по результатам сравнительных испытаний в условиях, максимально приближенных к боевым.
В качестве перспективных среднекалиберных артиллерийских систем в ВМФ приняты А-190 и А-192 калибра 100 и 130 миллиметров. Однако в отсутствии управляемого снаряда (УАС) эффективность 100-мм артсистемы не сильно превышает 76-мм АК-176 (с современной СУО), и одним из факторов снижения стоимости серийной постройки новых кораблей может быть установка АК-176М с выводимых из состава ВМФ кораблей – разумеется, с их ремонтом, модернизацией и установкой современных систем управления огнем.
Да, в ВМФ РФ принято, чтобы новый корабль имел обязательно все новые комплектующие, в то время как даже богатые ВМС Великобритании не брезгуют ставить АУ с выведенных из состава ВМС кораблей на новые. Данное решение обеспечивает и резкое снижение стоимости модернизации кораблей боевого состава с обеспечением переустановки новых РЭС на новые корпуса после списания кораблей третьего поколения. Сегодня одним из главных возражений против такой модернизации является «зачем вкладываться в старые корабли, если завтра мы их все равно списываем». Возможность перестановки новых боевых систем с модернизированных старых кораблей после их списания в новые корпуса обеспечивает значительную экономию средств и повышение боевой эффективности корабельного состава ВМФ.
Рассуждая об ударном вооружении корвета ОВР, отметим: возможностей ПКР «Уран» (особенно новых модификаций) вполне достаточно, при этом необходимо размещение на ПУ ПКРК «Уран» и ПЛР.
Создавая новое, обновлять старое
Очевидно, необходим комплексный анализ проблем проекта 20380, и дальнейшее его серийное строительство следует вести на базе систем, обеспечивающих реальное решение задач корвета ОВР с приемлемой стоимостью. С учетом стоимости ЗУР ЗРК «Редут» по результатам испытаний (в идеале – сравнительных) ЗРАК «Панцирь-М», вероятно, необходим возврат к схеме размещения вооружения головного корабля серии с обеспечением установки дополнительной СУО артустановок в корме.
Крайний интерес представляет предложение о реализации 20380 как «лидера» меньших корветов (в том числе и мобилизованных из береговой охраны).
Но по большому счету ВМФ необходим новый проект корвета ОВР, пригодный для массовой серийной постройки одновременно на нескольких ССЗ страны. Наиболее предпочтительной представляется схема САР (судно с аутригерами) водоизмещением около 1000 тонн, однако с учетом ожесточенного противодействия этой схеме резервом должен быть «новый проект 1124М» ЗПКБ (фактически новый проект в новом корпусе, не имеющий отношения к МПК проекта 1124М ВМФ). Очевидно, что для кораблей монокорпусного типа придется пойти на значительное ограничение ТТХ (в частности полный отказ от использования вертолета).
Решения по перспективным системам подводной войны должны приниматься по результатам проверки опытных образцов в реальных условиях ВМФ, в первую очередь на модернизированных кораблях третьего поколения. С учетом задач, текущего состояния флота и возможных сроков поступления новых образцов альтернативы модернизации нет.
Максим Климов
Опубликовано в выпуске № 29 (595) за 5 августа 2015 года