Военный экспорт держится на высоком уровне благодаря жесткой внешней политике
Наиболее авторитетный международный институт, осуществляющий мониторинг мировой торговли вооружениями – шведский SIPRI, в своем докладе за 2013 год констатировал, что Россия в очередной раз заняла вторую позицию по объемам поставок, уступив лишь США.
В самой России (в основном как раз под влиянием докладов SIPRI) также преобладает мнение, что страна уже много лет твердо занимает второе место по экспорту оружия. Причем каждый раз это подается как новый успех, хотя исследователи из Стокгольма присваивали нам второе место еще в темные 90-е, а в отдельные годы выводят Россию и на лидирующую позицию, впереди американцев.
“В глазах импортеров вооружений технологическое отставание России компенсируется предоставлением убежища Эдварду Сноудену, поддержкой Башара Асада и присоединением Крыма”
Представляя 7 июля своего вновь назначенного помощника по вопросам торговли оружием Владимира Кожина, президент России Владимир Путин обнародовал итоги российского военного экспорта за первые шесть месяцев 2014-го, которые показывают, что и в текущем году военные поставки сохранятся на высоком уровне, как минимум не уступающем прошлогодним значениям. За полгода объем экспорта составил 5,6 миллиарда долларов. С учетом того что основная часть поставок традиционно приходится на вторую половину года и даже более того – на декабрь, можно уверенно прогнозировать годовой экспорт на уровне 15–16 миллиардов долларов. Еще важнее другая обнародованная президентом цифра. Портфель контрактных обязательств российских экспортеров достиг беспрецедентного уровня в 50 миллиардов долларов. Во-первых, это означает, что даже если Рособоронэкспорт не подпишет больше ни одного контракта (чего, конечно, в реальности быть не может), предприятия при сохранении объемов поставок 2013 года, то есть 15 миллиардов долларов, обеспечены работой в интересах инозаказчиков на три года вперед. Во-вторых, это показывает, что в прошлом году на рекордном уровне были не только поставки, но и новая контрактация. Стоимость вновь подписанных соглашений, похоже, составила порядка 18 миллиардов долларов, и это также исторический рекорд.
Вообще в России мероприятия, посвященные тематике военно-технического сотрудничества, обычно выходят за рамки обычной ежедневной протокольной рутины. Торговля оружием в России, как и все, связанное с обороной, имеет особое значение. Это объясняется не только сохраняющимся сильным присутствием в русской политической культуре и менталитете милитаристских элементов и не только тем акцентированным вниманием, которое руководство страны придает в последние пять-шесть лет военному строительству. Экспорт оружия – это действительно, без всякой пропаганды сектор, где Россия демонстрирует успехи, сильно превосходящие ее реальный индустриальный и технологический потенциал. Страна, имеющая примерно шестой по объему ВВП в мире и находящаяся если не в изоляции, то уж во всяком случае в ситуации военно-политического одиночества (а это значит, лишенная преимущества доступа к рынку своих военных союзников), из года в год демонстрирует все новые успехи на рынке вооружений. И это на самом деле повод если не для гордости, то по крайней мере для сдержанного удовлетворения.
Объяснить феномен этого успеха не так уж и просто. Основные драйверы роста военного экспорта, работавшие в нулевые и тем более в 90-е годы, исчерпаны или близки к исчерпанию. Прежде всего резко усложнились условия работы на якорных китайском и индийском рынках, которые в лучшие годы потребляли до 80 процентов российских поставок. В КНР стремительно развивается собственный национальный ВПК, а в Индии проводится политика диверсификации зарубежных источников вооружений.
Далее, по многим позициям сейчас сложилась ситуация, когда рыночный цикл бестселлеров двух последних десятилетий уже прошел свой апогей, а новые предложения еще не достигли зрелой стадии. Потенциал модернизации систем вооружений, созданных на советском технологическом заделе, снижается. Это означает, что продавать даже глубоко модернизированные истребители, подводные лодки и танки, дизайн которых концептуально был предложен в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века, становится все труднее. А разработка систем действительно нового поколения в большинстве своем еще не завершена, и они не готовы к немедленным поставкам за рубеж.
Другой фактор высокой конкурентоспособности российских вооружений – их относительная дешевизна – также остался в прошлом. Советские заделы материальных средств (когда в ряде случаев для исполнения экспортных контрактов использовались планеры самолетов и корпуса кораблей, изготовленных еще в начале 90-х годов) закончились, и Россия сейчас торгует только изделиями нового, а значит, более дорогого производства. Высокая промышленная инфляция и быстрый рост издержек также оказали сильное влияние на рост стоимости российских вооружений. И хотя ценовое преимущество отечественных производителей по сравнению с западными в основном сохраняется, но сократилось до минимума.
Остался в далеком прошлом и такой потрясающий по своей эффективности инструмент продвижения на мировой рынок российских ВВТ, как поставки в счет погашения советского долга. В отдельные годы удельный вес таких поставок достигал 22 процентов от всей стоимости военного экспорта, а использование данного механизма позволило России проникнуть на такие политически трудные для Москвы рынки, как южнокорейский или вступивших в НАТО центральноевропейских государств, прежде всего Венгрии. Но сегодня советские долги погашены, соответственно и механизм их списания за счет поставок вооружений использоваться больше не может.
Россия неохотно кредитует своих клиентов. Вопреки распространенному обывательскому мнению Москва с большой осторожностью выдает кредиты для закупок нашей военной техники. Отвечающие за международные расчеты чиновники Министерства финансов до сих пор находятся под влиянием того психологического шока, который был вызван необходимостью списывать неплатежеспособным бывшим советским союзникам и клиентам долги, накопленные ими за поставки советских вооружений. Сегодня выдаче каждого такого кредита предшествует тщательный анализ кредитоспособности потенциального должника, выполняемый на основе методик МВФ и Всемирного банка. Так что из нынешнего портфеля заказов в 50 миллиардов на контракты, финансируемые за счет российских кредитов, приходится, вероятно, всего порядка пяти – семи процентов. Такой ультраконсервативный подход не вызывает большого восторга у экспортеров, но весьма эффективен с финансовой точки зрения. До сих пор единственным должником, который запросил реструктуризацию долга, причем уже дважды, является Иордания. Впрочем, скорее всего и в этом случае речь идет не о неплатежеспособности клиента, а политическом решении в ответ на многолетнюю задержку поставок закупленных в счет выданного Россией кредита военно-транспортных самолетов Ил-76МФ и проблемы с реализацией проекта производства в Хашимитском королевстве гранатометов «Хашим».
Наконец, не столь однозначно позитивен для экспорта и такой фактор, как масштабные закупки вооружений в интересах российского Министерства обороны, которые производятся в последние четыре-пять лет. Принято считать, что наличие внутреннего заказа на тот или иной образец вооружения облегчает его продвижение на экспорт. Но конкретная российская практика пока не подтверждает это вроде бы очевидное и логичное предположение. Почти 300 истребителей Су-30МКИ были законтрактованы с 1996 года Индией, Малайзией и Алжиром, прежде чем ВВС России закупили эти машины в 2012 году. Аналогичным образом Китай, Венесуэла, Вьетнам, Индонезия и Уганда с 1999-го заказали более полутора сотен истребителей Су-30МКК/МК2 без оглядки на отсутствие до 2009 года российских закупок этих машин. И, напротив, новейший истребитель Су-35, на 48 единиц которых есть заказ российских ВВС, пока так и не был продан за рубеж. Если уж говорить о связи экспорта и внутреннего заказа, то придется констатировать, что это российское Министерство обороны охотно контрактует системы, производство которых запущено и отработано в интересах иностранных заказчиков.
Еще одна коллизия по линии «экспорт – внутренний заказ» заключается в том, что российские военные сейчас выкупают производство некоторых видов вооружений на годы вперед, не оставляя свободных мощностей для экспортных заказов. В результате Рособоронэкспорт вынужден информировать импортеров о возможности выполнения их заказов лишь через три-четыре года. Прежде всего это касается некоторых систем ПВО.
Таким образом, фундаментальные факторы вроде бы работают не в пользу укрепления позиций России на рынке вооружений. Но при этом экспорт растет в номинальном значении и как минимум не сокращается в реальных объемах. Тогда что же движет продажами? Похоже, есть только одно непротиворечивое объяснение – русский военный экспорт держится на высоком уровне благодаря жесткой, если не сказать агрессивно независимой внешней политике. Вооружение – товар очень специфический или, как любят говорить в России – «политический», что бы это ни значило. Внешнеполитический имидж продавца, восприятие покупателями его интегральной мощи оказываются как бы даже не более важными, чем «потребительские» свойства этого товара и его цена. И тут оказывается, что предоставление убежища Эдварду Сноудену, поддержка Башара Асада и воссоединение с Крымом компенсируют в глазах импортеров вооружений отставание России от технологически продвинутой Европы или невероятно могущественного в индустриальном и финансовом отношении Китая. А чудесный истребитель Rafale очень трудно продавать, если по приказу из Вашингтона страна, которая его производит, закрывает пролет самолету президента независимого государства или пускается в униженное лавирование и постыдные объяснения перед своим патроном, чтобы спасти сделку на поставку в Россию вертолетоносцев. Фактический (а не декларативный, как у европейских сателлитов США) суверенитет России – вот главный стимул для покупок отечественных вооружений иностранными государствами.
Константин Макиенко, заместитель генерального директора Центра анализа стратегий и технологий
Опубликовано в выпуске № 26 (544) за 23 июля 2014 года
