Не секрет, что немалая часть офицерского состава Вооруженных сил России с ликованием встретила год назад смещение ненавистного «мебельщика» Анатолия Сердюкова с поста министра обороны и замену его на Сергея Шойгу. Одна из причин такого ликования — надежда на то, что армейская жизнь и организация армии вернутся в «досердюковское» состояние, а если точнее — то в эпоху Советской армии. Но, что бы ни говорили о Сердюкове сами военные, справедливости ради стоит отметить: получив «карт-бланш» на радикальные и болезненные преобразования, он выполнил волю политического руководства в точности. Армия нынешняя мало похожа на армию «досердюковского» периода, и с этим трудно поспорить. Однако вся деятельность Сердюкова на посту министра откровенно не вписывалась в общий путинский курс на «стабильность». В этом смысле было лишь вопросом времени то, как скоро эта общая «стабилизация» распространится на «взбаламученную» Сердюковым военную сферу…
В отличие от «радикального реформатора» Сердюкова, Сергей Шойгу пришел в Минобороны в качестве своеобразного «стабилизатора». Само по себе назначение политической «звезды» федерального масштаба на такую должность свидетельствовало о стремлении Владимира Путина усилить внимание к оборонной политике государства, сглаживая при этом последствия наиболее болезненных и противоречивых реформ Сердюкова. Именно эта задача, надо полагать, и была поставлена перед Шойгу.
Удалось ли ему решить ее?
Попробуем разобраться.
Первоочередные усилия Шойгу направил на восстановление доверия офицерского корпуса к Министерству обороны и на смягчение возникших в ходе предшествовавшего военного реформирования негативных социально-психологических моментов в Вооруженных силах. Здесь был задействован широкий спектр приемов — от публичного осуждения ряда наиболее непопулярных в войсках мероприятий прежнего министра (сокращение штатных должностей, перетряска системы военного образования, коммерциализация служб обеспечения) до демонстративного появления Шойгу в мундире генерала армии. Был предпринят ряд более или менее декоративных мер вроде восстановления Таманской и Кантемировской дивизий, частичного возрождения института прапорщиков и мичманов или возвращения погон на полевую форму. Все это показывало офицерскому корпусу, что новый министр — «свой» и, в отличие от одиозного «мебельщика», готов прислушиваться к мнению профессионалов и уважать традиции военной корпорации.
Что и говорить: проведение радикальных армейских реформ с опорой на голое администрирование, без должного политического и информационного обеспечения стало одной из несомненных ошибок предшественника Шойгу. Шквал зачастую малопонятных и необъясняемых реформационных распоряжений, затрагивавших судьбу и карьеру значительного числа военнослужащих, вызывал непонимание, отчуждение, а иногда и озлобление со стороны личного состава Вооруженных сил, что в конечном счете препятствовало достижению основных целей реформирования.
Впрочем, «эффект Шойгу» как раз и состоит в том, что вплоть до настоящего времени, то есть на протяжении всего истекшего года его пребывания во главе военного ведомства, основные направления осуществленного Сердюковым реформирования армии не подверглись сомнению. И ни о каком возрождении старой мобилизационной армии советского образца речь не идет. И вряд ли пойдет.
По сути, деятельность Шойгу направлена на психологическую адаптацию и примирение личного состава Вооруженных сил с ситуацией, сложившейся в результате усилий команды Сердюкова, с «новым обликом» армии, который кардинальному пересмотру не подлежит. На коллегии Министерства обороны 27 февраля 2013 года Путин назвал это «тонкой шлифовкой всех механизмов военной машины». Не более того.
Выполняется эта «шлифовка» двумя способами: с одной стороны, путем профессиональной переоценки и корректировки ряда осуществленных мероприятий, с другой — при помощи своего рода «харизматического воздействия» со стороны самого министра. Шойгу уделяет особое внимание тому, чтобы проводимая политика была приемлемой для офицерского корпуса, и это обеспечивает новому министру намного более широкую поддержку в армии, чем была у его предшественника, и дает ему карт-бланш уже на новые реформы — не «по Сердюкову», а «по Шойгу».
Руслан Пухов