Год назад состоялась самая ожидаемая отставка в правительстве – был снят с должности министр обороны Анатолий Сердюков. 6 ноября был назначен исполнявший на тот момент обязанности губернатора Московской области Сергей Шойгу. Бывшему бессменному министру МЧС пришлось потратить немало времени на то, чтобы разобраться с наследием "министра-реформатора", часть решений пришлось отменять, хотя некоторые и остались в силе. Среди наиболее значимых и запомнившихся инициатив Шойгу можно отметить отказ от ориентации в закупке вооружений на иностранные образцы и переход к отечественным изделиям, также это и увеличение количества учений и проверок боеготовности, новые потенциальные контракты в Южной Америке, возвращение курсантов военных училищ на парады. О первых итогах военной "контрреформы", о том, как расширить рынок вооружений и о тех направлениях, в которых еще предстоит начать работу, рассказал Накануне.RU бывший начальник разведки Забайкальского военного округа, генерал-майор Сергей Канчуков.
Вопрос: Год назад Сергей Шойгу был назначен на пост министра обороны. На Ваш взгляд, можно ли подвести первые промежуточные итоги того, что было сделано на этом посту, какие наиболее важные вещи можно отметить?
Сергей Канчуков: Сделано много. Прежде всего, начали поворачиваться к армии – начиная с президента, который сейчас обращает внимание на боевую готовность. Но и делать еще предстоит очень много. Было бы хорошо, если бы были уточнены вопросы основных угроз, а значит, и строительство вооруженных сил в отношении этих угроз, потому что сначала идут угрозы, а потом уже строительство. Ну а то, что делает Шойгу, пока положительно оцениваю.
Вопрос: А какие, на Ваш взгляд, это угрозы?
Сергей Канчуков: Угрозы есть внутренние и внешние. Внешние угрозы связаны с наращиванием военной мощи, как американской армии, так и китайской. Развитие авиации, поставки современных вооружений в больших количествах. Это и самолеты поколения "4+", которые обеспечивают превосходство в воздухе, системы ПВО, которые обеспечат прикрытие от авианалетов войск. Есть экономические угрозы – практически полное отсутствие у нас роста экономики, потому что 1-2% – это статистическая погрешность. Недостаток поставок техники из ВПК, ошибочность в принятии решений, когда сначала отказывались от поставки техники, потом говорили, что нужно поставлять, например БМП-3. То же самое с Т-90. Уделяем внимание разработке новым системам, а когда они будут доведены до ума – непонятно. Сами воюем на старье, которому 20-30 лет. Политика тоже влияет, конечно. Сейчас идет сближение с Японией, с Китаем на серьезной основе, но в политике всегда уважали, уважают и будут уважать силу. А сила – это армия, это ВПК, это экономика, это благосостояние людей, а у нас замораживают получение денежного довольствия военнослужащим, зарплат, идет воровство пенсий. В общем, есть комплекс внутренних и внешних угроз. Работы много предстоит. Уделяется много внимания развитию Министерства внутренних дел, а системам разведки армии внимание уделяется только на словах.
Вопрос: Вы говорите о технических моментах, а если говорить о непосредственно боевой подготовке, здесь тоже нужно вносить изменения?
Сергей Канчуков: Самое главное – это переосмысление характера ведения войны и ведения боевых действий. Делаются некоторые попытки изменить ситуацию в этом направлении, но я считаю, что такого цельного направления развития пока не просматривается. Даже если говорить об американцах, то в последнее время о них говорят, что их армия приобрела огромнейший опыт ведения боевых действий локальных конфликтов, но нужно не забывать о том, что могут быть и большие крупные конфликты, к этому нужно готовиться и Америка это делает. Желательно, чтобы мы тоже этим озадачились, потому что, например, наши бригады не предназначены для ведения широкомасштабных боевых действий. Бригады, их структура, состав и состав командований стратегических направлений не могут обеспечить выполнение этой задачи. А упование на силы и средства ядерного сдерживания сейчас играет против нас, потому что это пройденный этап и в развитии вооруженных сил, и в развитии способов ведения боевых действий.
Вопрос: Давайте тогда определим приоритеты для модернизации армии – это высокотехнологичное переоснащение, изменение структуры вооруженных сил, изменение принципов подготовки?
Сергей Канчуков: В первую очередь нужно определить и разработать характер будущих боевых действий. Только после того, как будет раскрыт характер ведения боевых действий будущей войны, можно определиться со структурами вооруженных сил и с тем вооружением, которое нам нужно. Скажем, сейчас преимущество должно отдаваться тяжелому вооружению, тяжелым БМП, а не тем легким БМП-2, которые у нас есть. И БМП-3 нужно модернизировать, но это уже следующий шаг. Системы вооружения, системы разведки тоже приоритетны, поскольку без разведки ни одно сражение, ни один бой не может быть выигран. Это основа, но насколько я вижу и знаю, этой сфере недостаточно уделяется внимания. Вчера отметили 95 годовщину ГРУ и надо сказать, что оно должно полностью отвечать за весь ствол разведки от разведчика в мотострелковой бригаде до руководителя агентурной сети в другой стране, за разведку в космосе и т.д. Только тогда будут целенаправленно выделяться средства. Простой пример: вчера 24 бригада специального назначения открыла памятник погибшим военнослужащим 67-й расформированной по приказу Макарова и 24-й, которая три раза меняла место своей дислокации. А жить офицерам практически негде, заниматься боевой подготовкой – практически негде. Целенаправленного финансирования бригадам специального назначения практически не выделяется.
Вопрос: Возвращаясь к работе Шойгу, за этот год довольно много учений прошло, в том числе и так называемые "внезапные проверки". Это влияет на боеготовность, на поддержание армии "в тонусе"?
Сергей Канчуков: Конечно, они не внезапные, все они плановые. В какой-то степени, конечно, это помогает поддерживать боеготовность. Понятно, что нужно менять систему боевой подготовки, в отношении новых угроз, которые возникают. Нужно менять систему, надо менять организационно-штатную структуру, которая меняется, но очень медленно. А то, что эти учения проводятся – армия не может без учений, так и должно быть. Армия должна принимать участие в учениях и неважно, внезапные они, плановые, главное, чтобы это была не показуха, чтобы это не была многократная обработка одних и тех же элементов. Для того, чтобы определить истинное положение вещей, нужно, чтобы все было с чистого листа, так, как в бою. Хотелось бы, чтобы Сергей Кужугетович это и практиковал. Все знают, что на крайних учениях "Запад" он журналистам сказал, что "мы понимаем, что это показуха, и будем от нее уходить". Если бы он уходил от показухи и реальность преобладала над показухой, тогда бы было понятно, что такое вооруженные силы и что с ними нужно делать.
Вопрос: Но качественные изменения в формате проведения учений Вы увидели за этот год?
Сергей Канчуков: Конечно, изменения есть. Объемы изменились, задачи изменились. У Сердюкова они все были на уровне показухи, по нескольку раз тренировались, а сейчас они конечно еще присутствуют, но учения проходят без особых тренировок. Все сразу нельзя сломать и заново построить, надо постепенно действовать. Я не оцениваю министра, пусть это делают те, кому положено, но я высказываю свою личную точку зрения и считаю, что то, что делается – положительно, но хотелось бы больше.
Вопрос: Как оцените изменения в подходах к формированию гособоронзаказа, в частности, к возвращению ставки на закупку российского вооружения и максимальное сокращение импорта?
Сергей Канчуков: Российское вооружение должно закупаться то, которое будет нужно в бою. Например, принятие решения о закупке БМП-3 – это хорошо, но эту машину уже надо модернизировать и закупать, а не ждать, когда "Курганцы" выйдут через 5 лет на испытания. Воевать мы будем завтра и нам нужна новая техника уже завтра.
Вопрос: Шойгу выступает также как активный участник международных контактов, в последнее время он был в Латинской Америке, в Китае, запланирован визит в Японию. Должен ли такими вопросами заниматься глава военного ведомства?
Сергей Канчуков: А почему нет? Он пропагандирует мощь вооруженных сил, он министр обороны, поэтому его поездка, скажем в Латинскую Америку – это только плюс. Его в мире начинают воспринимать как настоящего министра, как военного человека, который не занимается продажей мебели или размышляет о том, приватизировать или нет 31-й проектный институт, а решает вопросы, которые свойственны министру обороны, в частности, это пропагандирование нашей техники. Тут тоже важно понимать, что никто из наших зарубежных партнеров, коллег, потенциальных покупателей не будет покупать ту технику, которая не стоит на вооружении российской армии. Если она будет стоять на вооружении российской армии, будет модернизироваться – вот тогда будут покупатели. Уже нет такого, что мы можем продавать те же Т-90, а себе не будем покупать. Их просто никто покупать не будет, кроме Индии. А если они будут стоять на вооружении, если будет эксплуатироваться, если будут люди готовиться, улучшаться технические характеристики этих систем, прежде всего, в боеприпасной отрасли, потому что там большая проблема с боеприпасами, тогда и экономика будет развиваться, и технику будут покупать. И министр будет себя лучше ощущать, ведь сегодня без ощущения силы невозможно продвигать какие-то идеи. Только сила и только уважение к силе воспринимается сегодня в мире.
Вопрос: А можно ли сказать, что престиж армии если не стал расти, то хотя бы перестал падать, улучшилось психологическое самочувствие в войсках?
Сергей Канчуков: Конечно, ведь офицеры тоже грамотные люди, они понимали, что делали Сердюков и Макаров, когда они все разваливали – почему-то все забывают начальника Генштаба, который отвечал за боевую составляющую. А сейчас они понимают и надеются на то, что будет происходить совершенствование, что будут наращиваться структуры. Хотя, конечно, в тысячу раз надо увеличить усилия, потому что людей, у которых посеялось сомнение Сердюковым и Макаровым, их тяжело мобилизовать, сделать их такими патриотами, какими они были раньше.
Сергей Табаринцев-Романов
