С.БУНТМАН: Добрый вечер всем, кто нас слушает, в эфире программа «Арсенал». В гостях у нас Николай Александрович Макаровец, Герой России, и это видно, генеральный конструктор ОАО «Сплав», мы сегодня будем говорить о реактивных системах залпового огня. Вы нам признались, что вы самый долгоработающий.
Н.МАКАРОВЕЦ: Древний.
С.БУНТМАН: Не древний – долгоработающий руководитель такого предприятия замечательного.
Н.МАКАРОВЕЦ: Как к этому надо относиться? Нашему предприятию 68 лет, и я - четвертый директор. Это о чем говорит? Как важно иметь стабильность – в составе руководства и так далее. Вот у нас такой был академик Шатунов, жалко, что он ушел из жизни.
С.БУНТМАН: Объясните, что такое «Сплав», какое он место занимает.
Н.МАКАРОВЕЦ: Во-первых, все мы знаем такое прекрасное оружие времен Великой Отечественной войны, как «Катюша», это, в общем-то, национальная наша гордость. Она производилась в огромных количествах во время войны, это был трудовой подвиг, подвиг конструкторов наших. Но естественно, она имела, из-за такого быстрого своего изготовления, быстрого внедрения, определенные недостатки – по рассеиванию, по качеству снарядов. Поэтому в 1959 г. Был объявлен конкурс на лучшую разработку.
С.БУНТМАН: А до 59-го?
Н.МАКАРОВЕЦ: В разных вариантах – один калибр, второй, доходили до 200. Но культуры в производстве, которая должна быть свойственна массовому производству, не было. А где была эта культура? Эта культура, как ни странно, была в гильзовом производстве. Гильзы производились в стране и в период войны и после в огромных количествах. Это были новейшие технологии, связанные с вытяжкой, со штамповкой. И когда был объявлен конкурс, в этом конкурсе приняло участие несколько организаций и главный конструктор «Сплав» Ганичев Александр Никитович, великолепный гильзовик, дал несколько идей, как надо делать будущие снаряды и в целом несколько идей по боевым машинам.
И в результате у нас появился «Град» в 1963 г., где вместо рельс мы имеем трубчатые направляющие, оперение внутри, вращение снарядов, что резко повысило точность, и «Сплав» выиграл конкурс. Тогда это был институт Тула-Точмаш, было другое название, закрытое, потом мы получили название «Сплав», и дальше его варьировали в разных ситуациях.
Вот эта блестящая идея привела к тому, что была создана идеология хорошего качества оружия и массового производства. Старожилы говорят, что первые снаряды, которые делались, в том числе, на тульских предприятиях, по цене были равны «Москвичу», - стреляли «Москвичами».
А потом, в 80-х гг., когда была большая серийность, цена была доведена до 240 рублей за снаряд.
С.БУНТМАН: Тогдашних. То есть. Стреляли хорошей зарплатой.
А.КУРЕННОЙ: Все-таки не машиной.
Н.МАКАРОВЕЦ: Естественно, это не только «Сплав», потому что разработка была боевых машин по нашим заданиям, - сегодня это прекрасный завод в Перми «Мотовилиха», разработка была порохов, взрывателей, в общем, «Сплав» играл роль, кроме собственных конструкторских работ, роль головников. И с тех пор это за нами закрепилось.
Дальше мы почувствовали вкус, пошли новые разработки, появилась система «Ураган», она родила противовес американской системе, потом появилась система «Смерч», в 1986 г., с калибром в 300 мм., хорошая национальная система. Но в мире, в принципе, разработок много, наши разработки родили разработки в других странах.
И, несмотря на то, что мы гордимся, что «Град» находится на вооружении шести стран, сегодня мы находимся в конкурентной среде по отношению к мировому сообществу, ну и стараемся для Российской Армии сделать лучшее.
С.БУНТМАН: Американцы делают системы залпового огня, кто еще делает, какие страны, кто серьезный конкурент для России?
А.ЕРМОЛИН: И что такое системы залпового огня с точки зрения тактико-технических характеристик, где используются?
Н.МАКАРОВЕЦ: Системы залпового огня - посмотрите на «Катюшу», когда в боевой машине находится экипаж и несколько направляющих. У «Града» это 40 направляющих, 40 направляющих труб. У «Урагана» - 14-16, в «Смерче» - 12. Когда у вас экипаж 3-4 человека, а в перспективе, два, несет на себе мощнейшую боевую нагрузку. Ну, поставьте рядом количество пушек и вы ясно увидите, что если вы научите снаряды залпового огня стрелять как пушки, так же точно, то они будут вне конкуренции. Поэтому вот это национальное оружие СССР приобрело такие формы.
Хочу сказать, что раньше было неправильное впечатление, что этим обладал только СССР, нет. Неуправляемые снаряды с различных станков были и в других странах. Заслуга советских конструкторов в начале 40-х - что поставили на такую боевую машину, сделали это в виде батареи и получился массированный огонь по противнику – вы знаете, что было в 41-м году, когда под Вязьмой произошли первые стрельбы экспериментальной батареей - вот это принесло большую известность.
Мы стали – боюсь это слово сказать – в нашей стране монополистами, но конкурируют с нами, безусловно, американцы – они вначале немножко отставали, потом поняли преимущества. На рынке неплохо конкурирует с нами китайская сторона, неожиданно Бразилия, ЮАР имеет системы залпового огня, Турция тоже стала производить. На вооружении системы залпового огня находятся практически во всех странах, в том числе, в 66 наших, национальных.
С.БУНТМАН: Кто-нибудь серьезно ушел вперед в своих разработках по сравнению с тем, что делается в России?
Н.МАКАРОВЕЦ: Безусловно, мы смотрим с уважением на американскую систему. Она появилась после нашего «Урагана», но на 10 лет позже. В связи с этим она была более автоматизированная, но была небольшая ошибка на танковом, гусеничном шасси. Это в условиях песков, пустынной местности и жары оказалось сложно. Поэтому они перевели на автомобильное шасси.
А так идет соревнование, но когда мы смотрим на Россию, у нас есть еще одна интересная система – «Искандер», - мы, конечно, дотянемся и до «Искандера», но всегда надо помнить, что это уже не для Российской Армии, поскольку «Искандер» прекрасное оружие для России и реактивная система залпового огня для России.
А.КУРЕННОЙ: Насколько вообще система РСЗО это современное оружие? Сейчас мир уже смотрит в сторону беспилотных систем, компьютерных вещей - РСЗО этим требованиям удовлетворяют?
Н.МАКАРОВЕЦ: Нет, когда мы говорим о беспилотниках, и танках роботизированных, - да нет, конечно, артиллерия, в том числе и нас всегда называют «реактивная артиллерия», на самом деле они всегда остаются и будут, потому что посмотрите на операции, которые идут в других странах. Сначала артиллерией, реактивными системами расчищают путь для армии, а потом уже идет армия, с целью сохранения личного состава.
Поэтому задачи РСЗО были и будут – увеличивать дальность, точность. А что касается беспилотников – это скорее средство разведки. Есть и такая прекрасная идея – если вы систему «Смерч», калибр 300, разместите в беспилотнике, быстро пройдете линию фронта и там, над целью, раскроете его, то вы будете получать информацию, вас не собьют, - эта идея абсолютно реальна, она будет воплощена.
А.ЕРМОЛИН: Хотел спросить про научно-технический потенциал, какая у вас база ученых, не потеряли ли вы человеческий капитал за прошедшие годы и где берете молодых конструкторов?
Н.МАКАРОВЕЦ: Конечно, самый тяжелый период был в 90-е гг., на предприятии у нас было до 90-го 2700 человек. Мы потеряли в 90-е всего 300 человек, - неплохих специалистов – кто-то не верил, кто-то разуверился, ушел торговать. Сейчас нас 4000. То есть, все-таки мы нашли в себе силы все время платить зарплату, иногда были волевые решения - я не себя рекламирую, это были решения коллективные, руководства, когда руководство, чтобы сохранить коллектив, публично говорило, что зарплата руководства равна средней зарплате сотрудников предприятия. У нас было абсолютное понимание, что такой коллектив должен быть сохранен и тогда ест шансы идти вперед.
И занимаясь поисками различного рода услуг, конечно, мы очень хорошо работали над продвижением за рубеж вместе с Рособоронэкспортом. И мы сделали несколько прорывных контрактов, которые продвинули нашу систему «Смерч», завоевали рынок, и, заработав эти деньги, одновременно мы старались не просто проесть эти деньги.
Мы обязательно вкладывали часть этих денег в будущие разработки, особенно нас настораживала ситуация с известной системой "Град«, поскольку она была создана в 1963 г. Настоятельно требовала модернизации, а к тому времени у нас в оборонной промышленности скопились данные о хороших ракетных топливах, о новых металлах, новых взрывателях. И мы поставили задачу срочно модернизировать или создать новый «Град» в том же калибре, к тем же машинам, имея в виду, что это и рынок и наш вклад для родной армии.
И нам удалось в 1995-1996 гг. создать «Град» с дальностью 40 км., с эффективной другой боевой частью.
А.КУРЕННОЙ: А до этого сколько было?
Н.МАКАРОВЕЦ: 18. Дальность была 20, вес был 18 боевой части. И то, что мы создали, это в какой-то степени взорвало сообщество, сразу многие страны решили тоже наш «Град» модернизировать у себя. Поэтому у нас появились свои же в нашей системе конкуренты, но мы показали это однажды, в 1997 г., 22-м странам, пригласили их, показали, чем мы располагаем. И практически то, что мы вложили, - мы вложили около 170 млн рублей, - мы, как говорят, отбили. И за рубеж мы поставили около 40 тысяч снарядов.
Это пример того, что как ни хотелось бы нам повышать зарплату, как ни хотелось бы сорвать аплодисменты, как мы платим зарплату, было понимание того, что надо работать над вложениями – когда было очень трудно с финансированием со стороны Минобороны.
С.БУНТМАН: Что сыграло основную роль, пример руководства, когда вы были солидарны с работниками, получая столько же, сколько средний работник?
Н.МАКАРОВЕЦ: Может, это было в какой-то степени тогда решение на публику, но нам нельзя было вызывать разочарование у людей. Если люди бы приходили на работу с разочарованием и без веры, у нас бы у наших технологов и конструкторов ничего не получилось бы. Надо было консолидировать людей, вызвать у них доверие – нам это удалось. Это первая часть ответа.
А вторая – о научных кадрах, потеряли, или нет. Во-первых, 10 лет назад мы организовали кафедру в Тульском госуниверситете, сегодня она называется кафедра Ракетного вооружения. Совместно с учебным центром на «Сплаве», а генеральный директор по совместительству зав.кафедрой.
А.ЕРМОЛИН: Целевым образом готовите?
Н.МАКАРОВЕЦ: Преподаватели 50 на 50 – часть наших, часть университета. С 3 курса студенты приходят к нам учиться, слушать лекции. Это хорошая подпитка специалистами. Но это конструктора и технологи. Есть, конечно, и другие специальности - химики, и приходится решать такие проблемы. Но конструкторские разработки и технологические мы разрабатываем с Тульским университетом.
А вот высший состав, кандидаты, доктора – у нас сейчас 13 директоров, 40 кандидатов, - я очень поощряю, и наш верхний состав поощряет, потому что это дает возможность – когда у вас человек защитил диссертацию, мы решили им зарплату платить как в СССР: кандидат - 30%, доктор - 50%. Это является стимулом.
Есть еще такая форма, как патент – у нас много патентов, много авторских изобретений, потому что эти новые разработки/, как правило, конкурентоспособны. И мы тоже здесь не отклоняемся от законодательства РФ, оно позволяет в течение 20 лет платить за патент, круг изобретателей очень широкий, и даже если авторы умирают, мы платим наследникам, родственникам, - это тоже хорошее движение.
Поэтому меня радует, - когда я подъезжаю «Сплаву» и вижу, что нет места, где поставить машину, и уже думаю, где бы еще расчистить площадку.
С.БУНТМАН: Несколько слов о другом составе ваших предприятий - технологи квалифицированные, технические специалисты, рабочие – где вы берете?
Н.МАКАРОВЕЦ: Хороший вопрос. Технологов еще можно готовить в нашем Тульском университете, и мы достигли договоренности с университетом, что там будет организована и технологическая кафедра, целевая кафедра технологии, оборонщиков. С рабочими это интересный вопрос.
Тула все-таки последние годы развивается, идет хорошее обновление оборудования, появляются станки 5-кардинатные, нужно строить сложнейшие программы, нужны высококвалифицированные работники, часто инженеры становятся за станки, потому что многим из них интересно составлять программы и работать по ним. Здесь мы имеем в Туле определенный кризис, поскольку здесь просто нехватка высококвалифицированных рабочих.
С.БУНТМАН: Мы сейчас прервемся и продолжим наш разговор после выпуска новостей
НОВОСТИ
С.БУНТМАН: Продолжаем программу. Я бы предложил сейчас немножко обобщить - мы всегда выходим на общее состояние оборонной промышленности, оборонную концепцию промышленности как вы можете охарактеризовать?
Н.МАКАРОВЕЦ: Об этом я бы обязательно хотел сказать, поскольку представляю как головную организацию большое сообщество предприятий. Тем более, такую сложную отрасль, как боеприпасы, что я отмечу? Когда президентом стал Путин, он стал выстраивать систему управления оборонной промышленностью.
В чем это заключалось? Появилась Военно-промышленная комиссия, она не случайно появилась, это был предмет обсуждения с рядом разработчиков, орган, который осуществляет контроль над выполнением госзака0за, регулирует деятельность.
Какие были приняты принципиальные решения? Когда был С.Б.Иванов руководителем ВПК, тогда все нас услышали, он очень рьяно отстаивал образование казенных предприятий.
С.БУНТМАН: Чем это было важно, для какого типа предприятий?
А.КУРЕННОЙ: И что это за статус?
Н.МАКАРОВЕЦ: Есть такие отрасли боеприпасов, которые загружены ритмично – например, производство порохов, взрывчатых веществ и других компонентов. Вы можете иметь заказ в течение полугода, сделали снаряды и ракеты, а дальше вы можете стоять.
А производство порохов и взрывчатых веществ требует исключительно высокой квалификации и особенно большой надежности с точки зрения безопасности. Наша страна, как и другие страны, имели много серий взрывов при создании порохов в 60-70 гг.
Поэтому создание казенных предприятий - так и назвали – «Казенные» - это означает, что в период, когда предприятие не загружено заказами, вам платит государство – этому предприятию, содержит, - вот в чем смысл. Поэтому у нас в районе 20 этих предприятий, и они исключительно важны. Как правило, это пороховые заводы или производство взрывчатых веществ. Это был очень крупный шаг ВПК и «казенные предприятия».
Затем произошло становление вообще в целом оборонной промышленности. Когда был образован ряд корпораций, вы знаете, есть корпорация Ростехнологии, куда входит «Сплав», есть крупные объединения в виде концернов – это система управления. Есть другие корпорации. Это система управления, которая постоянно совершенствуется и в целом я здесь отмечу положительную сторону динамики, потому что мы организованы, мы по кооперации связаны друг с другом, можем помогать друг другу и над нами есть как бы начальство, научно-технический совет, и так далее.
Крупнейший шаг со стороны руководства страны и лично президента – это федеральная целевая программа поддержки оборонного комплекса. То, что в течение уже двух лет и еще несколько лет будет идти финансирование технического перевооружения предприятий, оснащение новыми станками, оборудованием, - это впервые за весь период РФ.
Ну и, - может, надо было начать с этого, - это, конечно, программа вооружения. Это те задачи, которые предприятие должно выполнить, их видеть, под них вести разработку, а дальше производить. Вот весь этот комплекс – это совершенствование системы управления оборонной промышленностью.
А негативные моменты? Нашим наследием остается избыточность оборонного комплекса, это связано с известными организационными делами, периодом работы в СССР. Бояться этого не надо, все наши корпорации, правительство это понимают - этот вопрос мы решим.
Большую опасность имеет неплановое повышение цен. У каждого нашего предприятия много смежников. Дефлятор есть. Но, к сожалению, дефлятор Минобороны ниже, чем российский дефлятор, а вот наш подрядчик – скажем, 3-я, 4-я комплектация – металл, пластмасса, сырье – он может поднять цену на «хочу».
С.БУНТМАН: Почему он может произвольно цены? Он монополист?
Н.МАКАРОВЕЦ: Во-первых, как правило, он монополист. И не понимает, что живет в нашей стране, что наша армия его защищает и оборонка - ведь люди там работают, и даже в ряде случаев чуть-чуть в правах немножко ущемлены – не всегда могут поехать за рубеж, не всегда могут дома похвалиться, что они делают.
А в это время монополист поступит так, и законодательство, даже новый закон об оборонзаказ, к сожалению, эту сторону до конца не отработал. Да, вы можете обратиться в ФАС, ФАС будет месяц рассматривать, примет решение, а в это время уходит срок по выполнению гособоронзаказа.
С.БУНТМАН: Еще и энергия.
Н.МАКАРОВЕЦ: Важнейший вопрос – наши энергоносители. На сегодня самым критическим вопросом является почти для всей промышленной территории Европы – подъем цен на энергетику. В Туле вообще я это называю беспределом – цены поднялись от 30 до 100%, с 1 июля.
А.КУРЕННОЙ: Для предприятий?
Н.МАКАРОВЕЦ: Ну, для всех поднялись, но в первую очередь, больше всего, пострадали предприятия с большим потреблением электроэнергии. «Сплав» платил в июне 6 миллионов, в июле должен платить 9, а зима придет, мы будем платить все 12.
Другие заводы, где еще более резкий подъем, просто не выдержат такого подъема. Поэтому, естественно, мы организовано, нашим сообществом Тульских разработчиков и всех оборонщиков, Обратились и в правительство - через губернатора обратились и к президенту, он передал Рогозину письма.
Предстоит большая борьба в этом направлении. И мы даже думаем о каких-то своих действиях¸ своей сбытовой компании. Мы не находим общего языка. Практически мне известно – все регионы нашего центрального округа написали письма об этом произволе. Причем, когда 12 июня был первый съезд «Народного фронта», там эта угроза обсуждалась и в составе нашего центрального штаба «Народного фронта» даже есть такая группа, которая занимается энергетикой – и там мы этот вопрос будем обсуждать.
Но сегодня мы добиваемся и просим моратория на те решения, которые позволили с 1 июля так поднять цены.
С.БУНТМАН: Но мораторий – это полумера, нужно системное решение, которое позволило бы гибкие расценки.
А.КУРЕННОЙ: А вам как-нибудь объясняют такой рост цен? Или примерно так же, как в ЖКХ.
Н.МАКАРОВЕЦ: Если вы посмотрите, что пишут СМИ, - где потребляют свыше 670 кВт, те перешли на двуставочные тарифы, они должны платить за электроэнергию, кВт-час, и за так называемую потребляемую мощность Сложно рассказать, что такое мощность, но в результате этого прошел такой перекос, и мы действительно платим много, выбирают те часы, когда у нас максимальное потребление энергетики в течение месяца, они берутся за потребляемую мощность в течение месяца. Я могу вам рассказывать про эти страсти, но время эфира уйдет.
Самый главный вопрос – это беда, беда для всей промышленности, и оборонной и машиностроительной. Есть социальная несправедливость, поэтому ожидаются большие дискуссии на всех уровнях, и мы просим и ВПК подключиться. Наш губернатор обратился публично к премьеру, знаем, что это донесено до президента.
Повышение произошло дважды. Потому что Медведев, когда в сентябре сказал, что мы должны с января заморозить цены на энергоносители, энергетики это поняли так, что надо еще повысить. Вот они и повысили.
С.БУНТМАН: Вы же изобретатели – сделайте себе источник энергии.
Н.МАКАРОВЕЦ: Источник – не источник, но мы думаем, оборонщики Тулы, о собственной генерации. У нас есть примеры, например, город Искетим - оборонное прекрасное предприятие, наше, оно делает «Смерчи» - они поставили свою электростанцию. Стоимость у них киловатта – рубль. Это тоже путь.
А.КУРЕННОЙ: Это под Новосибирском?
Н.МАКАРОВЕЦ: Да, и это тоже хороший путь.
С.БУНТМАН: Путь к демонополизации.
А.КУРЕННОЙ: А кто даст-то?
Н.МАКАРОВЕЦ: Нам два года пришлось уминать с помощью губернатора Толоконского, чтобы вот это «а кто даст» - чтобы получить право. Свои страсти, но естественно, я хочу отразить такую сторону, что монополия на энергоносители всегда будет стремиться развиваться за счет промышленности. А это значит сдерживание промышленности – важнейший момент.
И второе – региональные шутки. У нас есть регионы, где прекрасное отношение к оборонщикам – я восхищаюсь Татарстаном, - там и при Шаймиеве и при сегодняшнем президенте оборонный комплекс всегда поддерживали. Стал у нас губернатор Лузин, мы тоже разговариваем на одном языке. Но есть области и города, где просто отвратительное отношение к оборонщикам. Особенное возмущение у меня вызывает Челябинск. У нас там хороший филиал, 600 рабочих, люди делают систему управления для наших реактивных систем залпового огня.
Две недели назад люди приходят, а проход закрыт - прорыты канавы, разрушены дороги, - ищите щель в заборе, - мы рядом с предприятием будем строить автомобильный салон на 35 мест.
С.БУНТМАН: Почему одно другому должно мешать?
Н.МАКАРОВЕЦ: Мы крайне удивились, потому что у нас есть запись, как к нам приезжал губернатор, он сказал, что поддерживает и будет поддерживать оборонщиков. А дальше – молчание. Мы обращались во все органы, хочу сказать, что невозможно себе представить, чтобы рабочий, придя на работу, не думал о работе, тем более, делая гироскопы. Если он на работе думает, как он с трудом прошел на рабочее место, что из этого получится? Да ничего не получится
Так вот, к сожалению, мы там не встретили никакой поддержки, и, к сожалению, пройдя через многие инстанции, рабочие этого завода, естественно, с моим участием, вынуждены обратиться к президенту. Сейчас вопрос рассматривается в структурах президента - почему такое отношение к оборонному предприятию, оборонщикам, рабочему классу в городе Челябинске.
Но это не единственный пример по этому городу. Поэтому возникли вопросы у рабочих, и я даже в вашей, столь уважаемой студии, не могу повторить те слова, которые высказывают наши рабочие в адрес руководства области.
А.КУРЕННОЙ: Скажите, в структуре вашего предприятия основная статья доходов - гособоронзаказ, или работа на экспорт?
Н.МАКАРОВЕЦ: Нет, мы сегодня имеем экспорт, экспорт устойчивый. И нас не смущает, что у нас есть экспорт. В мире есть торговля вооружением, и почему этим должен заниматься кто-то, а не ты? Естественно, мы поэтому к этому стремимся.
Безусловно, гособоронзаказ и родная армия имеют приоритет, - лучшее мы отдаем армии – там наши дети, наша безопасность, - ну, что об этом говорить*
А.КУРЕННОЙ: Для того и созданы предприятия.
Н.МАКАРОВЕЦ: Но рынки мы должны завоевывать. У нас есть Рособоронэкспорт, у него это неплохо получается, и мы идем вперед.
С.БУНТМАН: Расскажите о ваших гражданских разработках?
Н.МАКАРОВЕЦ: Это не менее интересно, чем оборонная продукция. Идти по линии того, что давайте точить гайки и делать кастрюли, как было в 90-е, это неправильный путь, конечно. Может, временно он что-то и решал. Конечно, есть хорошие разработки - я искренне горжусь разработками МГУ – мыс Садовничьим разработали хорошее медицинское новое направление, называется тактильная медицина - взяли продлили палец хирурга, сделав его чувствительным на площади 2 мм.
Раннее обнаружение кожных заболеваний или органов внутренних, куда дотянется этот палец – это тактильная медицина. И получилась она - сначала инициативная работа, затем мы выиграли конкурс в Минпромнауки, положили 50 на 50 своих денег, в результате создали очень хорошую систему, и в этом году у нас первый заказ есть – на 10 млн.
А дальше нам это понравилось - мы разрабатываем сейчас вместе с МГУ так называемый «робот-медсестру» - нам бы хотелось создать такой комплекс, где много различных приборов, с системой обработки единой математикой, комплекс должен обслуживаться человеком на дальних медпунктах, где не очень квалифицированные сестры, или в палатах реанимации, - чтобы подсоединив все приборы, система определила, что надо делать сейчас, - включая уколы, без человека.
Что-то подобное есть за рубежом, что-то, россыпью, есть у нас. Но такой комплекс мы создаем, тут у нас хорошо получается вместе с МГУ. Там есть очень талантливый доктор наук, который всем этим руководит.
С.БУНТМАН: Мне очень понравились ваши бытовые вещи – например, очистка мусоропровода - это великая проблема.
Н.МАКАРОВЕЦ: Есть еще и система вождения метрополитена – это важнейшая вещь. Мы научились делать, разработали вместе с одной из наших фирм, там руководитель В.А.Анохин, - разработали систему охлаждения с производительностью до 10 тысяч кубов воздуха в час. Предельно – градусов до 15-17, но проблема метрополитена, особенно внутри тоннелей, мы решаем и много сделали туда поставок.
С.БУНТМАН: Против перегрева аппаратуры?
А.ЕРМОЛИН: Это конверсия?
Н.МАКАРОВЕЦ: Нет, мы слова «конверсия» не произносим.
С.БУНТМАН: Вы используете здесь технологии, которые были уже наработаны? Или это оригинальные технологии?
Н.МАКАРОВЕЦ: Нет, здесь уже остаются только фрагменты производства тех технологий, которые есть. Это рождается совершенно новой группой научных работников, которые специализируются, умеют делать Мы уже давно пришли к выводу, что если вы возьмете конструктора-ракетчика и скажете – а теперь седлай систему охлаждения – все равно получится ракета. Или, как говорят у нас в Туле, все равно получится самовар. Поэтому с этой точки зрения это, безусловно, свои разработки.
Другое дело, что если мы посмотрим на развитие крупных западных фирм, - я даже не хочу их произносить, потому что мы несравнимо меньше, - это, конечно, комплексные фирмы. Вот вы смотрите телевизор - корейский, - там крупная разработка. Вы знаете слово «Боинг» - там и оборонные работы. Конечно, крупные корпорации в нашей стране тоже идут этим путем. В рамках этих корпораций предприятия типа «Сплава» должны постоянно расти, постоянно разрабатывать продукцию и производить.
Пожалуй, если бы меня спросили, почему у вас достаточно успешная деятельность – я в какой-то степени подвожу во многом итог своей деятельности, - конечно то, что мы при научном институте организовали свой завод. Это означает, что мы свои разработки производим, и можем содержать институты. В СССР институты получали финансирование из налогов, сегодня это кругооборот такой: рарзаботал-изготовил-получил-содержишь науку. Важнейшее направление, и к этому наше государство стремится.
С.БУНТМАН: Тяжело было принять решение в 90-х о сохранении? Не было моментов, когда вы о нем жалели?
Н.МАКАРОВЕЦ: У разных руководителей по-разному. Одни немедленно акционировали предприятие, - мы оставались ГУПом до прошлого года, не разбивались на малые предприятия. Тот, кто в то время акционировался, как правило, через 2-3 года, не был директором, акции скуплены, предприятия рассыпались.
Была у нас такая задача всего коллектива - мы должны сохранить свои разработки с пониманием того, что рано или поздно, мы прорвемся. И это у нас получилось. И я, безусловно, благодарен тем ветеранам, которые еще со мной работали тогда, и хочу сказать, что не такая уж жизнь у нас была без благодарности. За это время очень многие стали лауреатами госпремий, премий правительства, стипендиатами президента.
С.БУНТМАН: То есть, вы довольны были, что проявили выдержку и это принесло не мгновенную выгоду, а стратегически вы оказались правы.
Н.МАКАРОВЕЦ: Чувство удовлетворенности есть, и это важно.
А.КУРЕННОЙ: Мы часто разговариваем с вашими коллегами из дургих предприятий и везде одна и та же проблема – работники старшего возраста есть, и молодежь пошла в последнее время, а среднего звена не хватает. У вас такая же картина?
Н.МАКАРОВЕЦ: Похожая, но может, чуть получше все-таки. На сегодня, конечно, форсировать надо продвижение молодежи, другого пути здесь нет, безусловно.
С.БУНТМАН: В зависимости от компетенции.
А.КУРЕННОЙ: Да и где средний уровень наберешь?
С.БУНТМАН: Он просто вырастет.
Н.МАКАРОВЕЦ: Не только политика. Предприятие – это организм. Провел оперативку, проверил, как идет стройка, оптом встретился с молодыми, советом молодых специалистов, - в общем, это круговорот, но ты основную свою миссию помнишь – ты оборонщик. И еще все свои знания и у сотрудников нацеливать на новые гражданские разработки, чувство удовлетворенности, конечно, есть то, что выстраивается в стране система, а для «Звезды» скажу о том, что новый министр обороны и его команда стали очень доступны для дискуссий. Я скажу - ВПК доступно, Рогозин, в принципе доступен для всех нас, и Минобороны доступно. Нас стали слушать, мы можем говорить, - конечно, решение принимает один человек, но диалог есть.
С.БУНТМАН: Спасибо вам огромное за эту программу. Хочу вам пожелать дешевой энергии и не жадных смежников.
Н.МАКАРОВЕЦ: Ну, спасибо.
