Компании Boeing и Sikorsky выразили уверенность, что создаваемый ими технологический прототип SB-1 Defiant по программе создания высокоскоростного многоцелевого вертолета JMR (joint multi-role) армии США не постигнет участь RAH-66 Comanche, сообщает flightglobal.com 22 октября.
Президент компании Sikorsky military systems Самир Мехта (Samir Mehta) заявил, что существенные инвестиции в создание прототипа доказывают уверенность в его конструкции и удовлетворении требования армии США, если программа будет выполнена до конца. «Если бы мы думали, что армия может отказаться от этой программы, мы не инвестировали бы свои доллары в проект. Мы голосуем нашими кошельками», сказал он.
Директор программы JMR компании Boeing Пэт Доннелли (Pat Donnelly) говорит, что обе компании оплачивают намного больше половины стоимости разработки, но не озвучил конкретную сумму.
Группа Sikorsky-Boeing является одним из четырех конкурентов за победу в разработке нового вертолета, предназначенного для замены Sikorsky UH-60 Black Hawk в 2030-х годах. SB-1 Defian имеет соосные несущие винты и хвостовой толкающий винт, эта схема позволит создать скоростной и маневренный вертолет, способного летать с большими ускорениями, выполнять энергичное торможение и способность летать боком, а также парить носовой частью вниз с задранной вверх хвостовой частью.
Конкурентами являются Karem Aircraft, AVX Aircraft и группа Bell Helicopter-Lockheed Martin. Как ожидается, в 2014 году армия США выберет двух победителей, первый полет демонстраторов намечен на 2017 год. Конкуренты ожидают, что армия выдаст конкретные требования на вертолет районе 2020 года,
На разработку с начала 1980-х годов вертолета RAH-66 Comanche было израсходовано почти 7 млрд долл США, в 2004 году программа была аннулирована. Вертолет стал жертвой сокращения бюджетных расходов. Тем не менее группа Sikorsky-Boeing уверена в успехе новой программы благодаря эффективному разделению работ по созданию отдельных компонентов вертолета с наилучшим использованием сильных сторон обоих разработчиков. «Это классический пример того, что один плюс один не два, а три», сказал Мехта.