Дмитрий Рогозин впервые рассказал о том, что на самом деле происходило в нашей «оборонке» в минувшие годы и о новых разработках ВВТ
2 октября состоялась рабочая встреча заместителя председателя правительства РФ Дмитрия Рогозина с главными редакторами и обозревателями ведущих российских средств массовой информации. Разговор шел в формате off the record, но о некоторых моментах беседы мы сочли возможным рассказать читателям «Военно-промышленного курьера».
«В этом году мы провели сразу три крупных мероприятия, на которые раньше вряд ли решились бы, – начал разговор Дмитрий Рогозин. – Это Международный Санкт-Петербургский военно-морской салон, МАКС-2013, выставка вооружений в Нижнем Тагиле. Тот же МАКС был примечателен тем, что мы показали в воздухе новую технику, которая была представлена не единичными экземплярами, а малыми сериями».
Тактический прорыв
Достаточно высоко Рогозин оценил и итоги российской выставки вооружений в Нижнем Тагиле Russia Arms EXPO 2013. Она стала своеобразной вехой, поскольку удалось выполнить огромной сложности работы по подготовке совершенно новых образцов ВВТ, в частности трех бронеплатформ: «Армата», «Бумеранг», «Курганец».
“В будущем вся наша техника на поле боя станет роботизированной. В случае ранения экипажа, например, можно дистанционно его эвакуировать”
Напомним, что «Армата» – модульная тяжелая бронетанковая гусеничная техника, которая построена с широчайшим использованием электроники. В ней нет вообще механического управления. Сама по себе идея создания «Арматы» такова, что на одной и той же гусеничной платформе обеспечивается создание целого семейства бронетехники. Это в том числе и тяжелый танк с орудием 125-мм калибра. Под него сейчас разрабатывается новый боеприпас, который позволит эффективно бороться как с бронированными целями, так и с пехотой. Это и тяжелая БМП с танковой броней – очень комфортная, по словам Рогозина, для мотопехоты машина, позволяющая безопасно доставлять отделения на поле боя. Наконец, это инженерная машина, которая может эвакуировать танк и производить в боевых условиях замену вышедших из строя агрегатов благодаря их модульной компоновке. В целом же платформа «Армата» рассчитана на создание порядка 10 моделей различных боевых машин.
То же самое можно сказать про «Бумеранг». Это колесная техника с повышенной устойчивостью к минно-фугасной борьбе с уникальным боевым модулем.
«Мы сейчас работаем над последней идеей нашего великого конструктора Аркадия Георгиевича Шипунова, который недавно, к сожалению, ушел из жизни, – отметил Рогозин. – Год назад мы с ним разговаривали на эту тему. Речь шла о боевом модуле под названием «Эпоха».
Смысл идеи Шипунова – обеспечить в рамках одного боевого отделения максимальное наполнение боевой машины плотным огнем. Чтобы одна единица бронетехники с такого рода необитаемой башней могла фактически вести борьбу с воздушными и бронецелями, а также с пехотой. Поэтому проект очень перспективен.
«Курганец» – более легкая гусеничная техника по сравнению с «Арматой». На закрытый показ в Нижнем Тагиле все образцы пришли своим ходом, со своей электроникой, практически отработанными системами. Всего было представлено около 10 образцов ВВТ, в том числе машины повышенной бронезащищенности заводов «КамАЗ» и «Урал».
«После завершения их госиспытаний мы сделаем первые закупки, чтобы на параде Победы 9 мая 2015 года эта техника была представлена уже как серийная», – с оптимизмом заявил Рогозин.
Активно идет работа и по «Терминатору-2» – машине с танковой броней, предназначенной в основном для поставок на экспорт. Условно ее называют боевой машиной поддержки танков (БМПТ), что, по его словам, не совсем верно. БМПТ имеет универсальный спектр применения и может не только поддерживать танки, но и самостоятельно вести боевые действия, в том числе в городских условиях. «Если бы у нас была такая машина в 1994–1995 годах, то совершенно другим оказался бы исход всех сражений и не было бы таких потерь в Грозном, других населенных пунктах ЧР», – считает вице-премьер.
Как отметил Рогозин, создание целого семейства современных боевых машин – это тактический прорыв, поскольку удалось быстро, в установленные сроки осуществить все работы по изготовлению опытных образцов, закончить НИР и выйти на ОКР. Это в свою очередь позволило наверстать отставание в производстве бронетехники, которое у нас было. И сегодня даже представители Минобороны дают совершенно другие, более благоприятные прогнозные оценки, в том числе по «Терминатору».
В целом же сейчас у правительства самый сложный момент в работе с Федеральным собранием. «Мы приступаем к обсуждению бюджета и пошли на то, чтобы защитить все основные оборонные статьи, не сдвигать задания по ГОЗ, как мы говорим, вправо, не переносить их за 2020 год, – поведал Рогозин. – Конечно, оборонный бюджет вырастет по отношению к другим статьям, которые сокращаются. Но почему мы на это пошли? Потому что нельзя резать курицу, которая несет золотые яйца».
Невозможно заставлять промышленность работать хуже, чем она может. У нее и так было немало проблем в минувшие годы, и сейчас мы восстанавливаем многие предприятия, обучаем персонал, закупаем новое оборудование. Все это сказывается на объемах и качестве продукции, производительности труда.
Хватает, конечно, и проблем. Сегодня на хранении 20 тысяч танков Т-72, с которыми надо что-то делать. При прежнем руководстве Министерства обороны их модернизировали, заплатив большие деньги Уралвагонзаводу. Хотя, по мнению Рогозина, проще было взять для этого Т-90. Тем более что разница в цене модернизации Т-72 и Т-90 составляла всего два-три миллиона рублей. Но новые идеи, высказанные Уралвагонзаводом, говорят о том, что можно превратить Т-72 в хорошую трехэкипажную боевую машину. И эти предложения, судя по всему, вице-премьеру понравились. «Не имея специальной подготовки, я сам вышел на этой машине (Т-72) на боевой рубеж и сумел вести прицельный огонь по целям, – вспомнил он. – Причем достаточно легко. Из этой машины тяжело не попасть».
Говоря о ситуации в «оборонке», Дмитрий Рогозин впервые назвал следующие цифры. В разных отраслях у нас рост объемов производства 12–14 процентов, в частности в авиа- и судостроении, электронной промышленности. Пока он отстает от роста заработной платы, но в целом ее увеличение составило в «оборонке» от 23 до 25 процентов за один год – приличная цифра. Самые сложные предприятия, пожалуй, не только в Ижевске. И что с ними делать? Либо присоединять к созданному концерну «Калашников» новые депрессивные заводы, затрудняя рост остальных. Либо делать концерн «Калашников» образцово-показательным, а с остальными решать вопрос отдельно. Как сказал Рогозин, всякий раз стараемся принимать решения индивидуально по каждому предприятию с учетом всех обстоятельств. Так, видимо, будет и на этот раз.
«Сейчас я более или менее спокоен за изготовление ВВТ для Сухопутных войск, там все идет по плану, – с удовлетворением заметил Дмитрий Рогозин. – Также за авиастроение, в том числе гражданское, которое недавно передали под мою опеку. Мы создали рабочую группу, провели заседание. Во главе поставили не чиновника, а практика – Александра Рубцова, который возглавляет финансово-лизинговую компанию «Ильюшин». И что любопытно, все министерства на уровне замов присутствовали на этом совещании, проголосовали за то, чтобы их возглавил человек, хорошо знающий практику закупок гражданской авиатехники.
Начинали с нуля
В создании боевой авиатехники также все идет по плану, за исключением авиадвигателестроения. По этой проблеме президент предлагает провести отдельное совещание. Там ситуация крайне непростая. Это связано с тем, что в прежние годы было утеряно производство двигателей на кузнецовской фирме, она работала именно на стратегическую авиацию. А модернизацию самолетов без двигателей не провести: их просто негде взять. Как отметил Рогозин, там все было утеряно и мы по сути восстанавливаем с нуля старые двигатели, собираем их вручную, чтобы потом запустить хотя бы малые серии. Наша стратегическая авиация должна, образно говоря, продержаться до появления нового стратегического бомбардировщика. Кстати, решение о его создании уже принято президентом в рамках проекта «Перспективный авиационный комплекс дальней авиации».
Какие еще неотложные задачи стоят перед «оборонкой»?
Первая проблема – ситуация с электронной компонентной базой (ЭКБ). В стране не производится даже телевизоров, не говоря уже о сложных электронных устройствах.
Вторая проблема – состояние ракетно-космической промышленности. Но по ней все необходимые решения уже приняты и ждут одобрения президента. После чего начнется формирование объединенной ракетно-космической корпорации, которая будет консолидированной, компактной, с отдельными холдингами: двигателестроение, системы выведения, управления и т. д.
Третья проблема – спецхимия, в частности производство порохов, боеприпасов. Последние 20 лет тут вообще не поступало заказов по ГОЗ, даже оборудование не обновлялось. А производившаяся продукция практически вся шла на экспорт, прежде всего на американский рынок. Сейчас мы воспользовались передышкой, чтобы произвести реструктуризацию данной отрасли, обновление производства. Но это требует соблюдения самых серьезных мер безопасности, поскольку в цехах приходится иметь дело с многолетними отложениями пороховой пыли.
В военном судостроении проблема одна – отсутствие необходимого производственного потенциала. Впрочем, это ахиллесова пята всей «оборонки»: старые, изношенные основные фонды. Некоторые предприятия проще закрыть, чем реформировать. Сейчас со всеми флотами достигнута договоренность по ремонту судов. Каждое предприятие знает, когда, какой корабль придет в док. По предложению Рогозина теперь на каждом ремзаводе сформированы команды капитанов-наставников (инженеров), которые выходят в море на кораблях и проводят предварительную дефектацию. А раньше корабль приходил в док, но никто не знал, что с ним, какие агрегаты требуют ремонта.
Особо сложная ситуация с судоремонтом на Черном море, в частности в Новороссийской базе. Она требует совершенно другого отношения. Поэтому вырабатывается решение, которое примет Министерство обороны вместе с промышленностью. Рогозин обещал поддержать его.
Непростая обстановка и на Камчатке, куда вице-премьеру пришлось лично выезжать и разбираться в причинах многолетнего простоя одной из подводных лодок в Вилючинске. Она стоит уже семь лет у стенки, без ремонта, а закрепленный за ПЛ экипаж вынужден проходить службу практически на берегу. При ближайшем рассмотрении проблема оказалась не в промышленности, а в самом флоте, который при бывшем главкоме ВМФ не мог определить, что с этой лодкой делать.
Вообще, когда Рогозин принял должность, по верфям стояло у стенок на приколе 40 кораблей – полупостроенные, полуразрушенные, с неопределенной судьбой. Сейчас таких осталось всего два – та самая лодка в Вилючинске и одна лодка в Комсомольске-на-Амуре.
К сожалению, в судостроении ВМФ до сих пор отсутствуют четкие критерии определения цены на продукцию, что отражается на формировании ГПВ. Но работа в этом направлении проводится самая серьезная.
«У меня есть твердая уверенность, что уже в ближайшее время нам удастся прекратить все тяжбы между Минобороны, Минпромторгом и Федеральной службой по тарифам, – высказал надежду Рогозин. – Что наступит наконец ясность, кто несет ответственность за предварительное согласование цен в рамках нового постановления правительства Российской Федерации на продукцию военного назначения».
Для этого будет создана стройная система определения цены на основе спроса и предложения, которая исключит ошибки, станет учитывать рост тарифов и другие параметры. Стратегия развития ОСК рассматривалась на Морской коллегии, но получила немало критических замечаний. Поэтому будет доработана. Смысл в том, чтобы погрузить всю кооперацию, образно говоря, в ОСК. То есть производители судового оборудования и вооружения, иных систем должны работать в рамках самой ОСК, внутри нее. Чтобы Министерство обороны могло заказывать сразу систему в целом, а не пыталось договариваться по отдельности с кучей исполнителей. Тот же танк без системы вооружения – просто трактор. Так и подводная лодка без торпедного вооружения, акустической системы не выполнит боевую задачу. Значит, к закупкам этого вооружения нужен комплексный подход.
«Мы должны закончить эту работу до января следующего года, – подчеркнул Дмитрий Рогозин. – И доложить президенту России уже согласованный план реформирования всего производства Военно-морского флота».
Что касается гражданского флота, то там также идет работа над созданием консорциума, который не только возьмет на себя производство гражданских судов, шельфовой техники, но и будет работать над выполнением оборонного заказа. Военно-промышленную компанию и Минобороны это устраивает, поскольку снижает некоторые риски.
«А вообще для нас все компании родные вне зависимости от форм собственности, – откровенно сказал Рогозин. – Например, есть в Зеленодольске частный завод, который выполняет все оборонные заказы вовремя и с высоким качеством. С ним удобно работать. Или взять Завод имени Дегтярева (ЗиД) в Коврове – прекрасный серийный завод, производит отличное автоматическое оружие, а ведь тоже в частных руках. И таких примеров много».
В 2012 году в ОСК включен также завод «Северная верфь». Есть планы построить там сухой док. Хотя в Санкт-Петербурге три таких предприятия: Северная верфь, Балтийский завод, Новые адмиралтейские верфи. Завод «Северная верфь» – самый приспособленный к исполнению военных заказов. И с введением сухого дока расширит свою мощь. Балтзавод, по словам Рогозина, будет выводиться из города. Проблема в том, что он, как и Новые адмиралтейские верфи, построен еще в петровские времена. Что ни здание, то памятник архитектуры: снести невозможно. Логистики при производстве кораблей нет, жуткие накладные расходы. Отсюда и соответствующие цены. Поэтому проще вывести два предприятия за пределы города, но недалеко, чтобы не потерять квалифицированных рабочих.
Есть планы и по расширению завода «Янтарь» в Калининграде. В Северодвинске – большая компетенция по подводным лодкам и большим кораблям: Севмаш, «Звездочка». В перспективе они могут стать единым юридическим лицом. Впрочем, раньше они уже были единым предприятием. И сейчас это вновь становится актуально, так как «оборонка» переходит на контракты полного жизненного цикла. МО РФ важно, кто создает оружие, запускает в серию, обслуживает в войсках и на флоте, проводит плановый ремонт, а после окончания срока эксплуатации утилизирует. Повторим, проще работать с одним партнером, который будет обеспечивать весь этот цикл. Это как раз то, что на Западе называется аутсорсинг, а не то, что еще совсем недавно пытались внедрить у нас под этим понятием.
Уникальные технологии
В связи с новой системой ценообразования вводится три вида цен:
- фиксированная – определена единственным законом ФЗ № 94;
ориентировочная – определяется предварительным соглашением между Минобороны и заводом;
по фактическим затратам – применяется при создании новых сложных образцов техники.
В США действует примерно такая же система. У них цена прогнозируется каждые два года по ходу создания нового образца ВВТ. У нас теперь Федеральная служба по тарифам будет считать трудозатраты, трудодни, а Минпромторг – определять, какое предприятие лучше подготовлено к исполнению заказа МО РФ: станочный парк, стендовая база, кадры и т. д. И конечно же, все вместе станут устанавливать облик цены.
Что касается испытаний «Ратника», то они закончатся в ноябре. Пока проходят успешно, но показали, что дополнительно в «Ратник» будет вводиться пистолетный комплекс: либо «Гюрза» в калибрах 9х19 и 45 (сейчас 9х21), либо доведенный до ума «Ярыгин». Вице-премьер подчеркнул, что сам уже отстреливал «Гюрзу» и она ему понравилась. Например, с 50 метров он пробил стальной лист 0,4 сантиметра. Какой еще пистолет это сделает? Все решения в стадии обсуждения. Минобороны планировало закупить до шести тысяч комплектов «Ратника», но сейчас, возможно, поднимет планку до 50 тысяч. Ведь ряд элементов «Ратника» превосходит международные аналоги. Те же каска, бронежилет...
Хорошие подвижки и в создании отечественной оптики. Например, Уральский оптико-механический завод (холдинг «Швабе») по поручению ВПК занимался в последний год локализацией производства неохлаждаемой матрицы. Задачу решил. Появились также уникальные тепловизионные прицелы, которые совмещают в себе функции лазерного дальномера, электронного баллистического вычислителя, метеостанции, видеокамеры, калиматора, имеют тепловизионную матрицу высокого разрешения, waifai.
Как сказал Рогозин, в будущем вся наша техника на поле боя станет роботизированной. В случае ранения экипажа, например, можно дистанционно его эвакуировать с поля боя. А вообще перспектива – за необитаемыми боевыми модулями, которые будут максимально приближены к земле и малодосягаемы для огня танков. Это интеллектуальное оружие. Тот же Ковровский завод сейчас специализируется на создании боевых роботов на танковой основе для эвакуации раненых с поля боя.
Продолжается работа по созданию интегрированных структур, в частности системы связи тактического звена «Созвездие» (ЕС ТЗ). Современные Вооруженные Силы должны управляться непрерывно, постоянно из единого центра принятия решений. Поэтому необходима единая автоматизированная система управления. Но, судя по всему, на этом участке пока еще не все так гладко, как хотелось бы. По словам Рогозина, чтобы создать такую АСУ, необходимо сконцентрировать весь интеллектуальный производственный потенциал фирм, которые этим занимаются. Скажем, в рамках крупной корпорации «Ростех» сформировать полноценную радиоэлектронную промышленность, которая станет работать в интересах ОПК страны. Подобное решение будет скоро обсуждаться. Ведь наши конкуренты станут препятствовать импорту такого рода изделий, особенно таких категорий, как «Спейс», «Милитари». А тот же космический спутник-разведчик на 95 процентов состоит из такой вот элементной базы. Нам просто необходим рывок в этой области.
Дмитрий Рогозин впервые рассказал так-же о том, как сейчас перестраивается работа в самом правительстве, например с теми же письмами. Прежде чем попасть на стол к вице-премьеру, они проходили своеобразный фильтр. Рогозину их показывали уже с предварительной оценкой, чьим-то заключением. Вице-премьер это поломал, и сейчас корреспонденция сначала поступает к нему, а уж он решает, как с письмом поступить.
Еще сложнее добиваться межведомственных согласований. Когда Дмитрий Рогозин принял должность, предложения и решения неделями кочевали из министерства в министерство, из кабинета в кабинет, собирая необходимые заключения. Сейчас все по-другому. Вице-премьер поднял представительский уровень совещаний и заседаний Военно-промышленной комиссии исключительно до тех людей, которые имеют право принимать решения. И если обсуждается какой-то сложный вопрос, он просто проводит драфтинг: прямо на совещании прокачивает постановление по каждому пункту. Так, кстати, делалось, по его словам, в штаб-квартире НАТО, когда он там работал. Кто-то соглашается, кто-то пишет свое особое мнение. Но тут же все расписываются, и документ уходит в правительство.
Как бы дальше ни развивалась ситуация в ОПК России, Рогозин глубоко убежден, что все задуманное будет сделано. И это вопрос даже не Военно-промышленной комиссии при правительстве Российской Федерации, а выживания всей страны.
Подготовил Олег Фаличев
Опубликовано в выпуске № 39 (507) за 9 октября 2013 года
