Георгий Осипов о том, что смотреть сквозь пальцы на расходы в оборонной промышленности уже нельзя
Чтобы победить коррупцию в оборонном секторе и сделать государственные инвестиции в него эффективными, в первую очередь нужно его рассекретить.
Исследование Transparency International, обнародованное 17 сентября, показывает, как парламенты в 82 изученных странах способны противостоять коррупции в оборонке. В общем — плохо, «две трети представительных законодательных органов не способны осуществлять эффективный контроль работы министерств обороны и вооруженных сил», резюмируется на сайте TI. В предыдущей работе, опубликованной в январе, TI изучала адекватность правительств в этой же сфере, и выводы были тоже мрачные: 70% стран не смогли защититься от коррупции в оборонном секторе. Индексы исследований располагают страны по шести группам, от A (крайне низкий уровень коррупции) до F (критический), более двух третей государств находятся в трех нижних группах — D (высокий), E (очень высокий) и F (критический). России в обоих индексах достался уровень D.
Присутствие на уровне D означает, что мы в компании тех 70% стран, которые, как пишет TI, «смотрят сквозь пальцы на нерациональные расходы в оборонном секторе и угрозы безопасности, поскольку у них отсутствуют инструменты противодействия коррупции».
Про объем расходов на оборонку недавно напомнил куратор военного сектора вице-премьер Дмитрий Рогозин: «Мы до 2020 года собираемся вложить в перевооружение российских Вооруженных сил €500 млрд только на закупки, а в техническое переоснащение предприятий — $100 млрд».
В тучные времена, может быть, простительно «смотреть сквозь пальцы» на всякие расходы, но сейчас иное. «Мне кажется, что такой неблагоприятной обстановки не было у нас последние пять лет с момента кризиса», — говорит министр экономики Алексей Улюкаев. Не случайно сокращаются все расходы, замораживаются, кстати, и зарплаты военнослужащих. Но при этом власть сохраняет уровень трат на содержание оборонпрома. Не убеждают рассказы про якобы снятие табу на изменение расходов оборонного комплекса, часть которых по госпрограмме вооружений будет перенесена на более поздние сроки. На самом деле оборонщики просто не успевают осваивать деньги, в срок представлять обещанные впопыхах новые разработки вооружений.
У власти, похоже, такой расчет: развитие оборонки подтянет за собой другие сектора и отрасли, от добычи руды и выплавки стали до производства чипов. То есть инвестиции в оборонку сегодня станут гарантией экономического роста завтра. Ни о каких других проектах по выводу страны из застоя власть, как говорят ее представители, не слышит, вот и настаивает на своем.
Ей известны две самые срочные задачи — победить коррупцию в оборонке и сделать государственные инвестиции в нее эффективными. Как они решаются?
Уже год вбрасывается идея приравнять коррупцию в оборонке к государственной измене и сажать мздоимцев, а еще лучше — стрелять прилюдно. То есть главным, если не единственным игроком становится прокуратура, которая, надо полагать, олицетворяет собой кристальную честность. Однако те же индексы Transparency International показывают, что успешнее дело борьбы с коррупцией обстоит в демократических странах, нежели в тех, где правители имеют все возможности рубить головы казнокрадам. Мало того, коррупция снижается при повышении прозрачности компаний ВПК и повышается — при затемнении, так сказать. Самый низкий уровень коррупции, к примеру, в Германии, где, кстати, лишь 1% оборонных дел засекречен.
В октябре 2012 года TI опубликовала индекс прозрачности военно-промышленных компаний. Все российские компании заняли места в секторах E и F. Ни одна из российских компаний не представила внутреннюю информацию для исследования.
В прошлом марте в Высшей школе экономики по этому поводу недоумевала сотрудница программы обороны и безопасности TI Лиа Воро: «Оружейные компании с участием частного капитала раскрывают больше информации, чем государственные организации. Это очень странно… ведь государственные компании оперируют деньгами налогоплательщиков и, наоборот, должны бы служить примером открытости».
Но если и удастся победить коррупцию в оборонке исключительно полицейскими методами, то остается задача эффективности инвестиций. Мы и так тратим существенную часть ресурсов на инвестиции, которые не создают будущего экономического роста (спортивные праздники и далее по известному перечню). Но это можно пережить. Сложнее будет выкручиваться, если 23 трлн руб. уйдут на содержание оборонпрома, а не на его развитие.
Заметим, что Рогозин говорит о выделении большей части денег из €500 млрд на покупку оружия, а не на модернизацию производств, хотя понимает, что оружие нового тысячелетия трудно делать на станках, которые вывозили из побежденной Германии в 1945-м.
Широко рекламировалась и была тепло принята прессой публикация Минобороны на его сайте плана деятельности военного ведомства на 2013–2020 годы «Военное строительство». Там ничего конкретного о переоснащении предприятий обнаружить не удалось. Говорится о намерениях комплектовать вообще и контрактниками в частности разные бригады и батальоны. Об оснащении Вооруженных сил современными образцами вооружения, военной и специальной техники (ВВСТ). Все по годам, но все в процентах от заданий программы вооружений до 2020 года. Не сказано, сколько чего в штуках планируется закупить, сколько будет стоить та или иная партия, как будут отбираться производители и поставщики. То есть ничего не сказано.
И такая туманность явно не из соображений понятной секретности. При желании можно выяснить в открытых источниках исходные цифры и посчитать, сколько подводных лодок такого-то класса закупят в таком-то году. Но если не в сохранности тайны дело, то в чем резон закрытости? Однако почти невозможно экспертам без допуска узнать, во что каждое конкретное изделие обойдется налогоплательщикам, расходы на лечение и образование которых сокращаются в отличие от финансирования ВПК. Это ли не питательная среда для коррупции?
Нет в плане Минобороны и таких, скажем, расшифровок: для производства того-то закажем в таких-то отраслях изделий на такую-то сумму, что позволит сохранить столько-то и создать столько-то хорошо оплачиваемых рабочих мест. Вообще нет четкого расчета, какими и на какие сроки загрузят заказами оборонщики свои и не свои компании. А ведь хотелось бы поверить, что ВПК станет локомотивом экономики.
Еще оборонный комплекс может быть отличным стимулятором и для развития науки. Вот знаменитый Массачусетский технологический институт (как и многие другие вузы) заказами Пентагона не обделен, лаборатории, в которых работают преподаватели со своими студентами, и себе, и для института хорошо зарабатывают. Военным выгодно: они могут выбирать лучшее соотношение цены и качества разработок. Студентам приятно окупать расходы на образование — и еще остается на неплохую жизнь. Вузы не бедствуют, если ухватывают заказы в жесткой конкурентной борьбе. Конечно, требуется открытость, чтобы еще и ректоры гражданских вузов не приобщались к коррупции в оборонке, нужны отлаженные механизмы правительственного, парламентского и общественного контроля за выделением и исполнением заказов — то, что исследует Transparency International.
Что предлагает наше Минобороны? Тоже тесно работать со студентами: создавать научные роты (в этом году будут сформированы четыре). Призывать туда на год молодых специалистов нужного профиля «из числа выпускников и студентов гражданских вузов». Идея, кстати, от президента В. Путина, она была сформулирована в его указе от 17 апреля 2013 года «О создании научных рот в Вооруженных силах Российской Федерации».
Заказы Пентагона двигают развитие вузовской науки, но дорого стоят. Научные роты нашего Минобороны изыскания в институтах и университетах не стимулируют, зато почти бесплатные.
Однако из двадцати с лишним триллионов можно было бы наскрести что-то и для гражданских институтов. Но, судя по плану МО, развитие военно-научного комплекса подразумевает создание им своих научно-исследовательских организаций. В 2014–2016 годах планируется таких шесть. И много других, секретных.
Понятны цели, заявленные военными, реанимировать ВПК, перевооружить армию, повысить до необходимого уровня наплаванность экипажей надводных кораблей и подводных лодок, налет летного состава. Понятен замысел — использовать это для оживления экономики страны. Понятна сложность и объемность задачи, и то, что ее решение требует очень много денег.
Непонятно, как будет побеждена коррупция без повышения прозрачности и общественного контроля, если не довольствоваться только публикацией веселых картинок про перестройку армии на сайте МО. Непонятно, как гарантируется эффективность триллионных государственных инвестиций в оборонпром, если не довольствоваться мечтами про то, что научные роты до конца года изобретут суперроботов, которых станут испытывать в специально создаваемом центре в следующем году.
И нет внятного ответа на вопрос: деньги уйдут просто на содержание оборонки или инвестиции окупятся? Может быть, потому и нет, что расчеты по этому поводу засекречены.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Георгий Осипов
