Взгляд из провинции на реформу Академии наук
Я работаю в Уфимском научном центре Российской академии наук. Направление моих исследований – прочность и динамика конструкций применительно к объектам аэрокосмической техники, судостроения, энергетики и нефтехимии. По национальности я башкир, но в зарубежных университетах называют меня русским профессором, чем искренне горжусь. Недавно мы избрали нового президента РАН, им стал Владимир Евгеньевич Фортов – ученый нобелевского ранга, имеющий опыт административной работы, в частности в правительстве РФ. Так что мое место по определению – среди защитников науки в блицкриге, начало которого опять пришлось на прекрасные июньские дни. Но я пытаюсь быть объективным.
Аргументы в пользу предлагаемой реформы основываются на численности сотрудников РАН, на данных о среднем количестве публикаций на одного сотрудника (в РАН – 1,43, во Франции – 10,11), на числе ссылок на одну публикацию (мы находимся на 77-м месте – сразу после Нигерии), на том, что в РАН меньше публикаций в расчете на 10 млн. руб. затрат, чем в вузах РФ, на том, что «молодые ученые уезжают из страны, не видя перспектив научной карьеры в РАН».
В зависимости от методики подсчета эти цифры могут меняться в разы. Например, сравнивая количество опубликованных статей на одного сотрудника у нас и во Франции, необходимо принимать во внимание затраты на одного исследователя, а также условия труда, приборное и литературное обеспечение, возможности участия в международных конференциях и т.д. Даже при самых благоприятных условиях может ли быть, чтобы все французские авторы выдавали на-гора по статье в месяц, причем ежегодно. Если один автор опубликовал 5 статей (очень хороший показатель), значит, у другого – 15 публикаций! Так не бывает. И так по всем приводимым цифрам.
Все же нельзя не согласиться с общей оценкой: недостаточна эффективность РАН, как и всей науки в стране. Это не открытие Минобрнауки, а известное состояние дел. Мы говорим о недостаточной эффективности российской науки не под влиянием этой статистики, а в силу слабой востребованности ее результатов нашей экономикой.
А что у нас в стране в настоящее время эффективно и качественно? Экономика – неконкурентоспособная продукция, низкая производительность труда, слишком большое энергопотребление на единицу продукции. Образование – снижается уровень. Государственный аппарат неэффективен, коррумпирован. Армия несовременна, вооружение физически и морально устарело, потери, несоразмерные с характером и масштабами военных действий на Кавказе... Перечень можно продолжить.
В проекте закона о реформировании Академии наук не предусмотрено ничего, что могло бы привести к повышению эффективности деятельности РАН.
Конечно, нынешняя правящая элита России при инертности общества, да и самих ученых, может принять этот закон. Вопрос – зачем? Только затем, чтобы на этом имуществе несколько человек приумножили свои и так немалые состояния, которые все равно уйдут на зарубежные дворцы, банковские вклады, кутежи? Неужели ради этого нужно разрушать национальное достояние, веками служившее отечеству, превращенное в советское время в один из эффективных инструментов подъема экономики, образования, культуры, обороноспособности, ставшее маловостребованным в эпоху деиндустриализации, сверхкоррупции, но еще сохранившее потенциал созидания?
Развернувшаяся дискуссия вокруг реформы показывает наличие двух тенденций: укрепление позиций сырьевой экономики и всего того, что с ней связано; спасение от уничтожения фундаментальной науки, необходимой для развития инновационной экономики. Вот в Казахстане упразднили свою Академию наук. Руководители страны могут говорить что угодно об этом подвиге, но это объективно выбор в пользу сырьевой экономики. Заметим кстати, что исторически в странах с колониальной и полуколониальной экономикой необходимости в науке не было. Но в последние десятилетия произошли изменения и в этом отношении (Китай, Индия...).
Каким должен быть первый аргумент в пользу реформы? Нет прежнего взаимодействия, хоздоговоров, ученых практически не привлекают к разработкам. Так происходит всюду. Речь не о частных предприятиях.
Вот это самый важный аргумент в пользу реформы. А количество публикаций, их цитируемость и т.д. – это важно для научной сферы, но не интересно для общества и власти. Говоря по-простому, должен быть толк от науки для страны, то есть внедрение. Отсюда и цель реальной реформы: снять искусственно возведенные барьеры между предприятиями с государственным участием и вузами, РАН, остатками отраслевых НИИ, стимулировать их взаимодействие с помощью гибкой кредитно-налоговой политики, сделать так, чтобы результаты исследований, патенты, изобретения направлялись на создание новой техники, технологий, материалов, лекарств, изделий военно-промышленного комплекса и т.д. Без этого объявленный курс на модернизацию страны останется только на словах.
Целесообразной представляется разработка альтернативного проекта закона, направленного на стимулирование внедрения научных разработок в экономической, образовательной, культурной сферах. При этом нужно учесть и проект Минобрнауки. Лучше всего, если закон охватит и вузовскую науку, и остатки отраслевой науки. Было бы полезно законодательно закрепить уже существующую практику взаимодействия вузов и институтов РАН (совместные кафедры, гранты, совместительство и т.д.).
Почему бы не поставить вопрос об обязательной, пусть и небольшой, учебной нагрузке в вузах для сотрудников РАН, имеющих достаточную квалификацию, с тем чтобы преподаватели вузов были несколько разгружены, но зато более активно вели научную работу, в том числе в институтах РАН. В ходе подготовки альтернативного проекта можно было бы провести инвентаризацию всего имущества РАН и с учетом того, что численность сотрудников и затраты на содержание имущества будут меняться в противоположных направлениях, отказаться от недостаточно эффективно используемого имущества.
Марат Аксанович Ильгамов – доктор физико-математических наук, член-корреспондент РАН
