За кадром остались вопросы разработки высокоточных систем поражения и систем разведки и целеуказания
Безусловно, одним из главных событий в области военного строительства России, имевших место во втором десятилетии XXI века, стало принятие Государственной программы вооружения (ГПВ) на период до 2020 года. Этот системный документ, как следует из названия, создает основу для переоснащения Вооруженных Сил (а также других силовых ведомств) новой техникой с целью доведения ее показателя до 70 процентов к 2020-му. Несмотря на то, что первые три года выполнения программы отличались беспрецедентными по постсоветским меркам расходами на развитие армии, структура программы не может не вызывать вопросов.
Оставим за скобками внутренние противоречия программы и ее относительно «рыхлый» вид, а также тот факт, что она уже очевидным образом не выполняется и сроки ее реализации скатываются «вправо». Не говоря уже о том, что в разработке находится ее «сменщица» – ГПВ на период до 2025 года.
Но, пожалуй, не менее важным вопросом представляется и наполнение программы. Безусловно, открытые данные отражают только часть номенклатуры разрабатываемой и закупаемой техники, но даже озвученные сведения оставляют много вопросов. Очевидно, что первостепенной задачей, которую решала действующая ГПВ, было скорейшее насыщение войск техникой, так как стоявшая на вооружении стремительно устаревала как физически, так и морально, притом что уровень угроз ниже не стал. Один из приоритетов сегодня – переоснащение стратегических ядерных сил и военно-космических сил, что также не вызывает сомнений (хотя открытым остается вопрос правильности выбранных путей, к примеру, активное развитие морской компоненты СЯС и создание новых типов межконтинентальных баллистических ракет).
Но в части закупок обычных вооружений поле для дискуссий намного шире. Складывается впечатление, что разработчики ГПВ-2020 шли особым путем, мало учитывая современные тенденции за рубежом и не принимая во внимание многочисленные конфликты, через которые прошли западные армии. Пожалуй, в наибольшей степени это проявилось в области закупки техники для ВВС России.
Действительно, на первый взгляд цифры поражают. Планируется закупить 60 истребителей Т-50, 120 Су-35С, 60 Су-30СМ, 37 МиГ-35, 24 корабельных истребителя МиГ-29К/КУБ, до 140 фронтовых бомбардировщиков Су-34, до 80 учебно-боевых Як-130, не менее 60 военно-транспортных Ил-76МД-90А, 60 Ан-70, 30 L-410, 20 Ан-148, 10 Ан-140, до 100 легких военно-транспортных самолетов. Не менее масштабные планы и по вертолетной технике: 167 боевых вертолетов Ми-28Н/НМ, 180 Ка-52, 49 Ми-35М, 38 Ми-26Т, до 500 Ми-8МТВ/АМТШ, 100 Ка-62, 70 «Ансат-У», 36 Ка-226 и др. И это, не считая модернизации бомбардировщиков Ту-160, Ту-22М3, Су-24М, истребителей МиГ-31Б, штурмовиков Су-25, военно-транспортных самолетов Ан-124 и Ил-76.
Как видно, значительный упор сделан на закупку и модернизацию новых платформ. Не отрицая самого факта необходимости обновлять самолетный парк, можно задаться вопросом о его адекватности современным реалиям в свете зарубежных тенденций.
 |
| Фронтовой бомбардировщик Су-34. Источник: english.people.com.cn |
Так, некоторые сомнения вызывает закупка такого существенного количества узкоспециализированных самолетов, как Су-34. На фоне того, что ведущие страны Запада стремятся сократить разнотипность самолетов и в значительной степени делают упор на расширение многофункциональности конкретной платформы (F-35, Eurofighter, Rafale), эта крупнейшая на сегодня закупочная программа ВВС фактически воспроизводит концепции и подходы 80-х годов, когда выдавалось техническое задание к бомбардировочной модификации истребителя завоевания господства в воздухе Су-27. Как представляется, в современных условиях такой дорогой самолет с бронированной кабиной, преподносящейся как одно из главных достоинств этого типа, выглядит избыточным для решения большинства задач, с которыми могут справиться более легкие и дешевые платформы. В этой связи хотелось бы напомнить о том, что даже США в настоящее время раздумывают о списании таких фактически узкоспециализированных самолетов, как штурмовик A-10 Thunderbolt II и стратегический бомбардировщик B-1B.
Судьба последнего типа американского самолета весьма показательна именно в свете современных российских реалий. Этот стратегический бомбардировщик после снятия с его вооружения ракет AGM-86 и оснащения подвесным контейнером Sniper превратился в носитель управляемых и свободнопадающих бомб, став крупнейшим в мире самолетом непосредственной поддержки войск, за что и ценился войсками США в Афганистане. Но все же использование такого самолета в тактических целях весьма дорогое удовольствие, и B-1B в современных условиях превратился для США в «чемодан без ручки». Это заставляет внимательно посмотреть на то, что происходит в России со стратегической и дальней авиацией. Так, ведется дорогостоящая модернизация стратегических бомбардировщиков Ту-160 для того, чтобы они имели возможность применять в том числе и свободнопадающие бомбы по тактическим мишеням. Цель этого мероприятия более чем неясна с учетом печального опыта применения дальних бомбардировщиков Ту-22М3 в российско-грузинском конфликте. И при этом есть сомнения в возможности подвести в ракетные отсеки Ту-160 современные стратегические ракеты Х-101 и Х-102. Аналогичная программа существует и в отношении дальних бомбардировщиков Ту-22М3, которые как раз более естественно смотрелись бы в роли отечественных аналогов В-1В, но в отсутствие аналогов подвесного контейнера целеуказания возможности этих машин будут несоизмеримы.
 |
| Ту-95МС в испытательном полете предположительно с прототипом КРБД Х-101 образца 2010 г., лето 2010 г. |
| Источник: Денис Апальков/russianplanes.net |
Данный пример весьма красноречив, так как показывает реальную слабость ГПВ-2020 в области авиационных вооружений. Как представляется, уделив значительное внимание платформам, за кадром, по крайней мере в публичном поле, остались вопросы разработки высокоточных систем поражения и систем разведки и целеуказания.
При перечислении планируемых к закупке авиационных платформ мы намеренно не упомянули беспилотные летательные аппараты (БЛА). Ситуация с этим видом вооружений в России неоптимистична, и недавняя выставка имеющихся образцов в Алабине еще раз показала печальное положение дел в этой области. Однако не меньшую озабоченность вызывает отсутствие даже не столько самих платформ, сколько систем вооружения для них (если речь идет об ударных машинах). Как известно, в конце 2012 – начале 2013 года ЗАО «Транзас» получило от военных техническое задание на создание ударного БЛА. Впрочем, стало известно, что тяжелый ударный беспилотник станет разрабатывать и ОКБ Сухого. Даже если опустить потенциальные проблемы с разработкой самих платформ, остается неясным, чем будут вооружены эти машины. В России нет легких управляемых ракет, аналогичных американским AGM-114 Hellfire или британской Brimstone, запускаемых по принципу «Пустил и забыл». Производимые у нас противотанковые управляемые ракеты «Атака» и «Вихрь» нуждаются в массивной и тяжелой системе наведения и целеуказания, поэтому их реальное применение ограничено узким кругом вертолетных платформ.
Похожая ситуация складывается и с управляемыми бомбами, аналогичными американским GBU-39 (SDB) и JDAM. Только в 2011 году ГНПП «Регион» представила российский аналог SDB – управляемую бомбу КАБ-250, но состояние программы на сегодня неизвестно. Впрочем, даже наличие легких управляемых бомб мало что может дать в отсутствие подвесного контейнера целеуказания, серийного образца которого в России в настоящее время нет. Только в июле 2013-го стало известно, что ОАО «ПО «Уральский оптико-механический завод» приступило к заводским испытаниям такого контейнера, и неясно, когда он будет поставлен в серию.
Очевидно, что точное поражение цели невозможно без разведки и целеуказания. В данной области ГПВ-2020 также не дает ответы на вопросы.
В ходе локальных конфликтов в Афганистане и Ираке западные страны постепенно склонялись к закупке относительно дешевых авиационных платформ по разведке поля боя и электронной разведке (американские MC-12W, британские Sentinel) на базе бизнес-джетов и легких пассажирских самолетов. Они оказались лучше приспособленными к локальным конфликтам, чем тяжелые системы ЕС-130, E-8 JSTARS или Nimrod MR2, которые, несмотря на наличие более мощных комплексов разведки, были очень дороги в эксплуатации.
В России только в 2013 году удалось закончить разработку первого самолета радиотехнической и оптико-электронной разведки Ту-214Р, являющегося грубым аналогом американского E-8 JSTARS. Но еще не пройдя окончательных испытаний, он, как сообщается, не устраивает Министерство обороны в первую очередь по таким показателям, как продолжительность полета, и, видимо, ценой и показателями бортового комплекса. Скорее всего серия этих самолетов ограничится двумя экземплярами, а в это время ВВС России занимаются капитальным ремонтом и модернизацией заслуженных ветеранов Ил-20, опять-таки относительно крупных и тяжелых самолетов.
Ничего неизвестно о потенциальном заказе разведчиков на базе более легких платформ (Ан-140, Ан-148, L-410) за исключением факта заказа Минобороны одного Ан-140 по ОКР «Съемщик» (для нужд программы «Открытое небо», то есть фактически фоторазведчика).
Таким образом, даже беглый анализ имеющихся данных по наполнению ГПВ-2020 в части авиационного вооружения говорит о том, что в ней снова сделан упор на закупку ударных платформ. В условиях отсутствия для них качественной и оперативной разведки, подвесных прицельных контейнеров, а также управляемого вооружения им придется входить в зону тактической ПВО противника и нести более высокие потери, даже несмотря на наличие совершенных комплексов бортовой обороны.
Как представляется, это довольно серьезный недостаток имеющейся ГПВ, который, как хотелось бы надеяться, будет исправлен в разрабатываемой ГПВ-2025.
Андрей Фролов
Опубликовано в выпуске № 35 (503) за 11 сентября 2013 года
