Инициативы Обамы в ядерной сфере и реакция на них Москвы
«Дело Сноудена» в очередной раз продемонстрировало, насколько неустойчивым и уязвимым для внешних неконтролируемых факторов является нынешнее взаимодействие между Москвой и Вашингтоном. Между тем российско-американские отношения оказались на развилке.
17 июня с.г. состоялась встреча Барака Обамы и Владимира Путина на саммите «большой восьмерки». Два президента подписали несколько важных договоренностей, направленных на укрепление двусторонних отношений между Россией и США, которые пережили сложный период в 2012 году. По существу удалось выработать новую повестку после исчерпавшей себя «перезагрузки».
Приняты решения по дальнейшей институализации отношений между Москвой и Вашингтоном в рамках Президентской комиссии, созданной в 2009 году. Нельзя позволять сводить взаимодействие двух держав к «личной химии» двух президентов.
В частности, вопросы торговли и инвестиций теперь будут курировать вице-президент США и премьер-министр РФ. Это может дать серьезный импульс развитию двусторонней торговли и инвестиций, которые не соответствуют потенциалу двух стран. Экономические отношения должны стать опорой стабильных отношений двух стран в XXI веке, помочь преодолеть чрезмерную милитаризацию и идеологизацию отношений.
Вопросы «стратегической стабильности, международной безопасности и общих угроз для наших стран» будут рассматриваться в формате 2х2, то есть министрами иностранных дел и обороны. Видимо, четыре министра должны обсуждать не только такие проблемы, как Сирия (и Иран), но и военно-стратегические темы, включая противоракетную оборону, ядерное и высокоточное обычное оружие и другое. Кроме того, президенты поручили советам безопасности поддерживать регулярный диалог.
14 июня 2013 года в Вашингтоне было подписано соглашение о реформированной программе Совместного сокращения угрозы (программа Нанна-Лугара). Теперь американская сторона не будет финансировать уничтожение снимаемых с вооружения российских ракет. Бюджет Российской Федерации позволяет это сделать самостоятельно. Но сотрудничество в других областях будет продолжаться.
Владимир Путин и Барак Обама решили провести новый саммит 3–4 сентября с.г. в Москве. Конечно, наивно ожидать, что за оставшееся время удастся подготовить юридические соглашения по ПРО или ядерному оружию. Но договориться о формате и принципах новых официальных переговоров по этим вопросам представляется реальным.
Новая ядерная стратегия США
19 июня с.г. американский президент Барак Обама объявил об изменениях в подходе США к применению ядерного оружия. Тем самым завершился продолжавшийся почти два года пересмотр американской ядерной стратегии. Хотя Обама упоминает провозглашенную им пять лет назад цель ядерного разоружения, в новом доктринальном документе «Доклад о стратегии применения ядерного оружия» подчеркивается, что в обозримом будущем США не отказываются от ядерного сдерживания. Однако вносятся серьезные коррективы, которые Пентагон должен осуществить в течение ближайшего года.
Во-первых, роль ядерного оружия в американской военной политике будет снижаться, сужаться до применения ядерного оружия сугубо «в чрезвычайных обстоятельствах для защиты жизненно важных интересов Соединенных Штатов и их союзников и партнеров». Что понимается под жизненно важными интересами – не поясняется. При этом подчеркивается, что США «не могут ограничить роль сдерживания только предотвращением ядерного нападения».
Во-вторых, предусматривается усиление роли неядерных средств в сдерживании неядерных атак. Очевидно, это относится к нападению с применением химического, биологического, кибернетического оружия, не говоря уже об обычных вооружениях.
В-третьих, Пентагон должен определить способы отказа от «запуска в условиях нападения», то есть от ответно-встречного удара, поскольку «риск внезапного разоружающего удара является все менее вероятным». При этом США сохраняют возможность произвести «запуск в условиях нападения».
В-четвертых, США будут добиваться «сохранения и укрепления стратегической стабильности как с Россией, так и с Китаем». Поэтому Вашингтон намерен сохранить ядерную триаду. Этот тезис заслуживает особого внимания, поскольку обычно говорилось о поддержании стратегической стабильности (по существу – взаимного гарантированного уничтожения) только с Россией. Готов ли Вашингтон согласиться на модель взаимного гарантированного уничтожения с Пекином?
В-пятых, США будут сохранять так называемый контрсиловой потенциал, то есть способность наносить удар по хорошо защищенным военным целям (таким как шахтные ПУ). Американские ядерные силы не переходят к так называемому противоценностному нацеливанию. При этом подчеркивается, что США не будут придерживаться «минимального сдерживания».
В-шестых, объявлено, что поддержание надежного стратегического сдерживания возможно при сокращении ядерных сил на треть по сравнению с уровнем нового Договора СНВ (1550 развернутых боеголовок). США намерены вступить в переговоры с Россией для достижения взаимных и контролируемых сокращений запасов стратегического и нестратегического ядерного оружия.
Проблема возвратного потенциала
Как известно, новый Договор СНВ устанавливает для сторон потолки в 1550 «развернутых» ядерных боезарядов и 700 «развернутых» пусковых установок (ПУ) МБР и БРПЛ, а также тяжелых бомбардировщиков (ТБ). Общее же количество «развернутых» и «неразвернутых» пусковых установок МБР и БРПЛ, а также ТБ не может превышать 800 единиц. По правилам засчета, установленным по Договору, за каждым ТБ засчитывается один боезаряд.
Согласно официальным данным, на 1 марта 2003 года у США имелось 1654 «развернутых» ядерных боезаряда и 792 «развернутые» пусковые установки МБР и БРПЛ, а также ТБ. Россия же находится на уровне, значительно уступающем потолкам нового Договора СНВ – 1480 «развернутых» ядерных боезарядов и 492 «развернутых» МБР, БРПЛ и ТБ.
По оценке СИПРИ, у США (с учетом фактической загрузки тяжелых бомбардировщиков, а не по правилам атрибуции, как это предусмотрено в новом Договоре СНВ) имеется 2150 развернутых боезарядов, у России – примерно 1800. В 2010 году администрация Обамы объявила, что ядерный арсенал США составляет 5113 «активных» боезарядов. По данным американских экспертов Роберта Норриса и Ханса Кристиансена, к 2013 году это количество сократилось до 4650 боезарядов. Это связано, в частности, с тем, что в прошлом году были сняты с вооружения примерно 320 ядерных КРМБ TLAM-N, а их боеголовки были деактивированы.
С 2015 года Пентагон планирует начать сокращение ПУ БРПЛ «Трайдент» на американских стратегических подводных лодках с 24 до 20, а количество «развернутых» МБР «Минитмен-3» будет сокращено до 400–420 единиц, чтобы уложиться в потолки, установленные новым Договором СНВ. Однако окончательный состав стратегических ядерных сил США пока еще окончательно не определен.
В общей сложности у США имеется 449 «развернутых» ПУ МБР и 108 «неразвернутых» ПУ МБР (57 «Минитмен-3» и 51 «Пискипер»), а также 232 «развернутых» ПУ БРПЛ и 104 «неразвернутых» ПУ БРПЛ. В море постоянно находится 8–9 американских стратегических подводных лодок. Из них 4–5 осуществляют боевое патрулирование в пределах досягаемости запланированных целей. Кроме того, у США имеется 111 «развернутых» и 24 «неразвернутых» ТБ.
В «Докладе о стратегии применения ядерного оружия» говорится о том, что «преимущество в неразвернутых вооружениях дает США способность произвести дозагрузку боеголовок в случае, если геополитические изменения потребуют скорректировать нашу оценку потребности в развернутых стратегических силах». Это можно истолковать как возможную реакцию, с одной стороны, на ускоренную модернизацию ядерных вооружений Китая, а, с другой, – на потенциальную возможность выхода России из нового Договора СНВ.
В недавно частично рассекреченном документе Министерства обороны США утверждается: «Американские ядерные силы имеют такой состав, который позволяет принимать во внимание любые возможные изменения конфигурации стратегических сил России в ходе выполнения нового Договора СНВ. В частности, это включает развертывание дополнительных стратегических боезарядов, количественно существенно превышающих уровень нового Договора СНВ, что не окажет никакого эффекта на потенциал гарантированного ответного удара США, на котором основывается наше стратегическое сдерживание. Следовательно, Россия не получит никаких существенных выгод в случае наращивания своих стратегических сил путем обмана или выхода из нового Договора СНВ. Это связано с обеспеченной живучестью запланированной структуры стратегических сил США, особенно благодаря ПЛАРБ «Огайо», которые постоянно находятся на боевом патрулировании. Кроме того, в ответ на нарушения России США могут провести дозагрузку дополнительных боезарядов на все составляющие своей стратегической триады.
Таким образом, у США имеется огромный возвратный потенциал, поскольку сокращения по новому Договору СНВ осуществляются в основном за счет разгрузки боеголовок с МБР и БРПЛ. По нашим подсчетам, этот потенциал составляет не менее 2500 ядерных боезарядов. То есть американские 1550 боезарядов, ограничиваемые новым Договором СНВ, в течение 6–12 месяцев могут превратиться в 4000.
У России же иная ситуация. Официальные данные Москва не публикует. По американским данным, российские СЯС включают 326 «развернутых» МБР с 1050 боеголовками, 10 «развернутых» стратегических подводных лодок с 160 БРПЛ (до 624 боеголовок) и около 80 «развернутых» ТБ. На боевом патрулировании находится не более 1–2 подводных лодок. Это вынуждает держать на боевом дежурстве значительную часть МБР.
Особо следует отметить, что по мере снятия с вооружения «тяжелых» МБР возвратный потенциал российских СЯС сократится и будет значительно уступать американскому. А забрасываемый вес новых МБР «Тополь-М» и «Ярс» невелик. Это очень существенный момент, потому что к власти в США могут прийти республиканцы и выйти из нового Договора СНВ, как они это проделали с Договором по ПРО. Тогда США по стратегическим ядерным вооружениям получат значительное, не менее чем двойное, превосходство над Россией.
Ситуация может поменяться только в начале 2020-х годов, когда произойдет развертывание российских стратегических ракет нового поколения. Однако для этого потребуются весьма крупные ассигнования. Необходимо также решить ряд серьезных проблем, возникших в оборонной промышленности России.
Перспективы противоракетной обороны
Выйдя из Договора по ПРО в 2002 году, администрация Буша-младшего в 2004 году начала развертывание стратегических перехватчиков GBI на Аляске, а позднее – в Калифорнии. Однако в значительной степени этот шаг был блефом. Большинство из 16 проведенных испытаний системы GBI были неудачными, хотя и проводились по облегченной схеме (заранее были известны время запуска и траектория мишени, контрмеры не применялись, лишь один тест проводился в ночное время, который завершился неудачно). Позднее было принято решение оснастить эту систему новой ступенью перехвата (СЕ-2). Но после неудачного испытания обновленной системы в 2008 году пять лет испытания GBI вообще не проводились. Наконец, 5 июля с.г. было возобновлено испытание GBI с усовершенствованной системой перехвата СЕ-1 (стоимость испытания – 218 млн. долл.), которое кончилось полным провалом.
Имеющиеся у США 30 стратегических противоракет GBI (20 оснащены ступенью перехвата СЕ-1, 10 – ступенью перехвата СЕ-2) продемонстрировали крайне низкую эффективность. Несмотря на неудачные испытания, администрация Обамы намерена увеличить количество этих противоракет к 2017 году до 44 единиц, закупая по два перехватчика этого типа в год. Стоимость одной ракеты GBI – примерно 70 млн. долл. До сих пор Пентагон ни разу не испытал свои перехватчики против МБР. На 2015–2020 годы запланированы 8 испытаний противоракеты GBI со ступенью перехвата СЕ-2 для перехвата цели, имитирующей МБР.
Следует отметить, что при администрации Обамы размах планов развертывания стратегической ПРО существенно сократился. Было отменено создание в Восточной Европе 3-го позиционного района стратегической ПРО (администрация Буша-младшего планировала разместить в Польше перехватчики GBI в 2010 году). Как уже отмечалось, несколько месяцев назад администрация Обамы аннулировала 4-й этап ЕвроПРО и отказалась от разработки ракеты-перехватчика SM-3 Block 2B, которая могла бы обладать характеристиками, позволяющими осуществлять перехват МБР (скорость 5 км/сек).
Республиканцы в Конгрессе требуют от Белого дома развернуть 3-й позиционный район с перехватчиками GBI на Восточном побережье США. По оценке Бюджетного управления Конгресса, стоимость создания 3-го позиционного района составит 3,6 млрд. долл, в том числе 1,3 млрд. долл. на закупку 20 дополнительных перехватчиков GBI. Однако это предложение отверг сенатский Комитет по делам вооруженных сил.
Пентагон также считает этот план нецелесообразным. В условиях болезненного секвестра военного бюджета Министерство обороны не хочет тратить деньги на ненужные и неэффективные системы вооружений. К тому же министр обороны Чак Хейгель никогда не был фанатичным сторонником ПРО.
Пентагон начал работы по выяснению возможности развертывания 3-го позиционного района стратегической ПРО. Свою позицию по этому вопросу Министерство обороны сформулирует не ранее 2016 года.
Кроме того, продолжаются НИОКР по двухступенчатой ракете GBI, хотя пока нет никакой информации о сроках завершения этих работ и возможных вариантах развертывания этой системы.
Широкой политической поддержкой в Вашингтоне пользуется оперативно-тактическая система ПРО морского базирования «Иджис», которой оснащаются крейсеры типа «Тикондерога» и эскадренные миноносцы типа DDG-51.
Как заявил на слушаниях в Сенате директор Агентства ПРО адмирал Сиринг, в 2013 году у США имеется всего 27 кораблей, оснащенных системой «Иджис», а в 2014 году будет 29 кораблей. К 2018 году системой «Иджис» с противоракетами будет оснащен 41 американский крейсер и эсминец, количество перехватчиков SM-3 разных типов достигнет 328 единиц – в среднем по 8 противоракет на один корабль.
В настоящее время на вооружении ВМС США имеется три типа противоракет «Стандард миссайл» – 72 SM-2 Block 4, 90 SM-3 Block 1/1A и 18 SM-3 Block 1B. Компания «Рейтион», которая производит перехватчики семейства «Стандард миссайл», планирует произвести в 2014–2018 годах 431 ракету SM-3 Block 1A и SM-3 Block 1B. 36 из них предназначены для Японии.
Что касается тактических и оперативно-тактических перехватчиков наземного базирования Patriot PAC-3 и THAAD, то их общее количество не превышает 1000 единиц. Пентагон на данное время закупил 50 перехватчиков THAAD, что позволило развернуть 2 батальона, оснащенных этими ракетами. В 2014 году количество перехватчиков THAAD возрастет до 98. В 2013 году намечено закупить 36 ракет THAAD и 84 ракеты Patriot PAC-3. К концу нынешнего десятилетия их количество может возрасти до 1,5 тыс. Но эти системы не в состоянии осуществлять перехват МБР и не оказывают существенного влияния на военно-стратегический баланс.
Таким образом, через пять лет у США может быть не более 50 стратегических перехватчиков (44 GBI и 6 SM-3 Block 2A). Это в два раза меньше, чем было разрешено Протоколом 1974 года к Договору по ПРО. Напомним, что вокруг Москвы в настоящее время развернуты 68 стратегических перехватчиков.
Система ПРО А-135 вокруг Москвы заступила на боевое дежурство 17 февраля 1995 года. На последнем этапе разработки находится обновленная система ПРО вокруг Москвы А-235 «Самолет-М», которая заменит устаревшую А-135. Сообщается, что противоракеты 53Т6 будут заменены на новые ракеты с более точной системой наведения и системой поражения осколочно-фугасными боевыми частями, а не ядерными боеголовками.
Семейство зенитно-ракетных систем (ЗРС) С-300ПС, С-300ПМ, С-300ПМУ («Фаворит») и С-400 («Триумф») предназначено для защиты административно-промышленных центров и военных объектов от ударов авиации и баллистических ракет малой и средней дальности. Характеристики данных этих ЗРС близки к характеристикам американской системы ПВО/ПРО Patriot PAC-3, а в дальнейшем – системе SM-3 Block 1.
Разрабатывается ЗРС С-500, принятие на вооружение которой ожидается в 2016 году. По своим характеристикам она будет сопоставима с американской противоракетной системой THAAD и, как и предшествующие ЗРС С-300 и С-400, не будет способна перехватывать МБР. К концу нынешнего десятилетия у России будет более 1 тыс. ракет-перехватчиков различных типов.
Таким образом, российские ЗРС С-300, С-400 и С-500 и американские системы Patriot PAC-3, THAAD, SM-3 Block 1A, 1B и 2A не окажут существенного влияния на военно-стратегический баланс России и США.
Надо ли начинать переговоры?
Администрация Обамы считает, что ее решение об отмене 4-го этапа ЕвроПРО и отказе от разработки перехватчика SM-3 Block 2В должно снять озабоченность России относительно американской противоракетной обороны. Но в Москве утверждают, что, хотя эти шаги были сделаны в правильном направлении, они недостаточны. Ситуацию осложняют попытки республиканцев в Конгрессе добиться развертывания 3-го позиционного района стратегической ПРО на Восточном побережье США.
Если на президентских выборах 2016 года победят республиканцы, то даже в этом случае в начале 2020-х годов у американцев не будет такой стратегической ПРО, которая могла бы сорвать наш ответный удар, не говоря уже про ответно-встречный удар. Состояние американской ПРО явно не соответствует паническим рассуждениям о том, что США могут за несколько часов нейтрализовать 90% российского ядерного потенциала.
Отвечают ли американские инициативы интересам России? Ядерные сокращения могут быть как выгодны для нас, так и невыгодны. В принципе стратегическая стабильность вовсе не обязательно повышается, если сокращается количество ядерных вооружений.
К сожалению, нельзя не признать, что администрация Обамы перехватила инициативу в разоруженческой сфере. Бескомпромиссная риторика с нашей стороны будет создавать в мире ложное впечатление, что Россия препятствует устранению ядерной угрозы и прекращению гонки вооружений.
Москва увязывает эти вопросы с ПРО, обычными стратегическими вооружениями и с необходимостью подключения к процессу сокращения других ядерных держав. Следует напомнить, что, когда при Рейгане были прерваны все переговоры и после встреч Рейгана и Горбачева в Женеве переговоры возобновились, они шли в трех «корзинах» – стратегические ядерные вооружения, ракеты средней и меньшей дальности и по космосу. Хотя повестка была широкая, переговоры шли по конкретным проблемам, а не было все слито в одну «посуду». В результате были заключены два новых договора – СНВ-1 и РСМД, а Договор по ПРО был сохранен.
На смену эмоциональным пропагандистским декларациям должны прийти реалистический анализ интересов национальной безопасности, экспертная оценка технических возможностей ПРО сегодня и в обозримой перспективе переосмысление критериев ядерного сдерживания и стратегической стабильности в XXI веке. Надо использовать открывшееся «окно возможностей» и тщательно продумать позицию России на предстоящих переговорах. И пора не только реагировать на предложения США, а выдвигать собственные инициативы.
Пока нет впечатления, что предложение Обамы по дальнейшим сокращениям ядерных вооружений было нами всесторонне проанализировано. Пора выдвинуть свои собственные инициативы. Мы говорим, что американские предложения недостаточны, а где наши конкретные предложения?
Шесть корзин
На наш взгляд, Россия могла бы выступить с пакетным предложением о начале переговоров по всему комплексу вопросов военно-стратегической стабильности. Такие переговоры могут вестись параллельно, по разным трекам и с разной скоростью.
1. Прежде всего надо договариваться о необратимом сокращении ядерного оружия с тем, чтобы ликвидировать преимущество США по возвратному потенциалу. На наш взгляд, следовало бы предложить сократить и количество развернутых стратегических средств доставки (например, с 700 до 500, как у нас). Если сократить количество стратегических ПУ и ТБ США до 500 единиц, то американский возвратный потенциал сократится на треть, а то и на половину.
1.1. Формат возможной договоренности. Политическая ситуация в США, в частности, расстановка сил в Сенате фактически исключает возможность заключения в ближайшие годы нового юридически обязательного договора по стратегическим наступательным или оборонительным вооружениям. Поэтому, если Москва и Вашингтон смогут достичь соглашений, то они вряд ли могут быть оформлены в виде договора. Однако возможны и другие решения.
Например, при заключении Договора СНВ-1 в 1991 году СССР и США обменялись политическими заявлениями, в которых обязались обмениваться планами развертывания ядерных КРМБ на 5 лет и не развертывать более 880 ядерных КРМБ в течение срока действия этого Договора. Напомним, что в 2012 году США полностью сняли с вооружения ядерные КРМБ, а у России некоторое количество таких систем сохраняется.
Такого рода договоренности не имеют режима проверки, но верификация не была предусмотрена и подписанным В.В. Путиным и Дж. Бушем-младшим в 2002 году Договором о сокращении стратегических наступательных потенциалов (Договор СНП).
Сокращение стратегических ядерных сил США и России (например, до 1000 боезарядов и 500 носителей) на основе обмена политическими заявлениями может верифицироваться механизмами проверки, предусмотренными новым Договором СНВ до истечения срока его действия в 2021 году, а в случае его продления – до 2026 года.
1.2. Тактические ядерные вооружения. И в США, и в Европе много говорят, что у России здесь большое преимущество. У американцев 500 тактических ядерных боезарядов (из них 200 – в Европе). У нас, по экспертным оценкам, около 2000. Но тут имеются серьезные нюансы. У нас три класса нестратегических ядерных боезарядов: для систем ПРО и ПВО, морские ядерные вооружения и, наконец, авиационные бомбы и ракеты малой дальности. У американцев только авиабомбы. Вопрос: зачем считать боезаряды наших ПРО и ПВО – они же не могут стрелять ни по Европе, ни по другим странам. С морскими – особая тема: США никогда не соглашались на ограничения военно-морских вооружений. И наконец, если мы говорим о ядерном балансе в Европе между Россией и НАТО, то в НАТО три ядерных государства. Значит, надо считать британский и французский потенциал, но Париж и Лондон не хотят идти на ядерные сокращения. У нас еще есть и азиатская территория, где также существует необходимость в ядерном сдерживании.
Почему бы не вынести эти вопросы на публичное обсуждение? Можно было бы предложить начать переговоры о ядерном оружии НАТО и России в Европе, которое не попадает под ограничения Договора СНВ, т.е. американское ТЯО, а также английское и французское ядерное оружие. Пусть НАТО «вертится» и оправдывается, если Великобритания и Франция откажутся от переговоров.
1.3. Договор РСМД. В США идет шумиха о том, что Россия готовится к выходу из этого Договора в связи с испытаниями ракетной системы «Рубеж», которая представляет собой МБР, но с уменьшенной дальностью полета (соответственно, она может выполнять задачи по поражению целей на европейском театре). В принципе траектория полета может быть сокращена и у американских МБР и БРПЛ. Думается, что выход из Договора РСМД усложнил бы ситуацию – в этом случае в Польше, Румынии, а то и в Прибалтике появились бы не только системы ПРО, но и американские ракеты средней дальности, которые могут уже не за 10–15 минут как БРСД «Першинг-2» из Германии долетать до Москвы, а за 5–6 минут. Резкие шаги здесь нецелесообразны.
2. ПРО. Что касается противоракетной обороны, то перспектива заключения нового юридического обязательства Договора ПРО отсутствует. Но из-за отмены 4-го этапа ЕвроПРО и отказа от разработки перехватчика СМ-3 Блок 2Б у США будет не более 100 стратегических ракет-перехватчиков до конца срока действия Договора СНВ.
Чтобы обеспечить предсказуемость развития ситуации Москва и Вашингтон могли бы для начала договориться о создании Центра сотрудничества в области ПРО. В рамках Центра можно осуществлять комплекс мер по обеспечению транспарентности – проведение технических брифингов о характеристиках существующих и перспективных систем ПРО, представление ежегодных заявлений о системах ПРО. Кроме того, возможно проведение совместных учений сил ПРО – компьютерное моделирование, командно-штабные учения, совместная подготовка и использование в рамках учений систем ПРО России и США, сбор и обмен сведений, полученных с РЛС и спутников раннего оповещения, а также направление информации в центры командования и управления России и США. Эти договоренности можно было бы закрепить в «исполнительном соглашении» (такая форма была применена при заключении соглашения ОСВ в 1972 году).
3. Что касается высокоточного обычного оружия, то заключение каких-либо соглашений с США по их запрещению представляется крайне маловероятным. Однако можно предложить американской стороне ограничить количество развернутых высокоточных систем большой дальности, таких как «Быстрый глобальный удар»; ежегодно обмениваться планами развертывания этих систем (с указанием их местонахождения); в случае применения этих систем в отношении третьих стран заблаговременно уведомлять другую сторону в конфиденциальном порядке. Эти договоренности могут быть оформлены в виде политических заявлений.
Было бы также целесообразно начать многосторонние переговоры о новом общеевропейском режиме контроля над обычными вооружениями вместо ДОВСЕ. При этом помимо танков, боевых бронированных машин, артиллерии, боевых самолетов и ударных вертолетов можно было бы включить и высокоточные средства поражения.
Кроме того, можно предложить США начать консультации о новых мерах доверия в военно-морской сфере. В частности, поставить вопрос о необходимости предоставления информации о заблаговременном информировании друг друга в случае захода надводных кораблей и подводных лодок в акватории вблизи территории другой стороны. Это позволило бы уменьшить угрозу для стратегических сил России в случае развертывания ВМС США, оснащенных крылатыми ракетами и перехватчиками SM-3.
4. В сфере кибербезопасности целесообразно обсудить с США возможность приглашения других стран к российско-американскому соглашению по противодействию киберугрозам. В июне с.г. Путин и Обама достигли беспрецедентной договоренности по борьбе с киберугрозами «в целях создания механизма обмена информацией для обеспечения более эффективной защиты критически важных информационных систем». При этом в случае необходимости будет задействована горячая линия, которая с 1963 года используется Москвой и Вашингтоном для предотвращения ядерного конфликта.
Необходимо создание системы обмена информацией, информирование об опасной активности в киберпространстве, сбор и обмен данными, полученными из национальных систем об угрозах и нападениях в киберпространстве. Было бы полезным и создание постоянно действующего двустороннего или многостороннего Центра по снижению угроз кибербезопасности.
5. Космическое оружие. В настоящее время Россия и Китай ратуют за выработку договора о запрете развертывания в космосе любого оружия, а Европейский Союз – за принятие Кодекса поведения в космосе. Представляется целесообразным поддержать кодекс. Поскольку США не торопятся присоединиться к этому кодексу, это поставит Вашингтон в затруднительное положение. Следует сблизить позиции на основе компромисса: на первом этапе принять Кодекс поведения в космосе (прецедент – РКРТ) с указанием о том, что на втором этапе (в рамках Конференции по разоружению в Женеве) начать переговоры по выработке договора о запрете развертывания в космосе любого оружия.
Кроме того, можно было бы предложить американской стороне выступить на саммите в Москве с совместным заявлением о том, что Россия и США не намерены размещать ударные системы в космосе, и предложить другим странам, включая Китай, присоединиться к этому обязательству.
6. Другие ядерные державы. Прямые многосторонние переговоры по ограничению и сокращению ядерных вооружений в формате «ядерной пятерки» в обозримой перспективе недостижимы, поскольку исходные позиции сторон ныне сильно разнятся. Следует также учитывать, что на долю России и США, по данным СИПРИ, приходится 16,2 тыс. из 17,3 тыс. всех ядерных боезарядов, имеющихся в мире. То есть доля Франции (300 ядерных боезарядов), Великобритании (225), Китая (250), Индии (110), Пакистана (120), Израиля (80) и Северной Кореи (около 10 ядерных боезарядов) вместе взятых составляет менее 7% от суммарного ядерного арсенала на нашей планете.
Но представляется возможным предложить принять на саммите в Москве совместное заявление двух президентов с предложением другим ядерным державам вступить в переговоры о мерах доверия. России и США следует предоставлять некоторые данные, которыми они обмениваются на двусторонней основе, другим ядерным державам, и предложить им, в свою очередь, предоставлять некоторые сведения, соответствующие набору данных, которыми обмениваются Россия и США в рамках Договора СНВ
Следует воспользоваться существующим форматом «П-5» (прошло уже четыре заседания в его рамках). Достижимым в рамках этого формата представляется взятие политических обязательств Великобританией, Францией и Китаем о ненаращивании своего ядерного потенциала при условии продолжения США и Россией процесса сокращения своих ядерных арсеналов.
«Окно возможностей»
Новая повестка дня в российско-американских отношениях намечена, но пока не начала еще осуществляться. Поэтому ключевую роль сыграет встреча В.В. Путина и Б. Обамы в сентябре с.г. Если два президента договорятся начать переговоры по экономическим и по военно-стратегическоим вопросам, то начнется движение вперед.
Как заявил президент В.В. Путин 16 июля с.г., у России есть «свои государственные задачи и по направлению строительства российско-американских отношений». У руководителей двух стран есть стремление наладить диалог, договориться о новой повестке дня. Но ее реализация потребует немалых усилий.
Дипломатия – это искусство возможного. Нельзя не учитывать и фактор времени. Через полтора года в США пройдут промежуточные выборы, после которых Обама превратится в «хромую утку», поскольку в стране начнется подготовка к президентской избирательной кампании 2016 года. «Окно возможностей» невелико, серьезные переговоры надо начинать сейчас, чтобы завершить их в следующем году. Дальше внутриполитическая ситуация в США не будет позволять добиться каких-то договоренностей.
Таким образом, успех или провал российско-американского диалога в ближайший период может определить на долгие годы характер отношений между двумя странами. Будут ли эти отношения устойчивыми и стабильными, или мы будем отброшены к «холодному миру» и новой гонке вооружений?
Сергей Рогов, Валентин Кузнецов, Виктор Есин, Павел Золотарев
