Внезапные проверки проводятся не для показухи, а для выявления и устранения недостатков в подготовке войск
На минувшей неделе руководство Минобороны провело круглый стол, посвященный анализу внезапной проверки боевой готовности Центрального и Восточного военных округов. На него пригласили военных экспертов и журналистов, то есть только тех, кто профессионально освещает жизнь и деятельность Вооруженных сил. В том числе и автора этих строк.
Всем нам раздали буклеты, где очень подробно были изложены все количественные показатели о привлеченных на проверку и учения войсках и силах. Некоторые из приведенных там цифр уже звучали в печати (160 тыс. личного состава, 5 тыс. единиц бронетанковой техники, 130 самолетов и вертолетов, 70 кораблей и судов, 12 тыс. боевых машин и автомобильной техники), но подробное перечисление номеров объединений (армий), соединений (дивизий и бригад), как общевойсковых, так и ВВС и ВМФ, до того ни разу не приводилось. А их тоже было беспрецедентно много – 59. Перечислять их здесь нет возможности, да и необходимости. Скажу только, что подобной открытости от военных я за свою многолетнюю журналистскую работу еще не встречал. Да и разговор на круглом столе был на удивление не бравурный, хотя мог таким стать (президент и Верховный главнокомандующий оценил действия войск на учениях «более чем удовлетворительно»), а по-настоящему критический, с обозначением проблем и недостатков, выявленных в ходе внезапной проверки.
Первый недостаток, на котором сосредоточился министр обороны Сергей Шойгу, – «стреляем пока плохо». Причин здесь несколько. Одна из них в том, что боевые стрельбы танкисты проводят, как правило, из учебных танков. Их три–четыре на батальон. Танковая директриса на бригадном полигоне изучена до каждой кочки, так же досконально известны все установки прицела. На каком расстоянии и как стрелять. Известны и все мишени. Оказавшись за прицелом штатной машины, к тому же на незнакомой площадке, люди теряются. Отсюда и недопустимые промахи. Вторая причина – танкисты мало стреляют. Если в западных армиях на каждый экипаж приходится по 160 снарядов в год, то у нас норма – 18. «Надо увеличивать наш показатель хотя бы в пять раз, – заявил Шойгу. – Для этого у нас есть все возможности».
Хотя современных боеприпасов и не хватает. Парадокс: требуется в ближайшее время уничтожить промышленным способом 12 млн. единиц снарядов и выстрелов, а стрелять по большому счету нечем. Проблема в том, что ликвидируются боеприпасы с просроченными сроками хранения, рисковать жизнями людей при стрельбе которыми нет никакой возможности. А промышленность пока отстает в поставках необходимого войскам арсенала. Правда, заместитель министра обороны Юрий Борисов заметил, что с этого года и далее военные увеличивают закупки боеприпасов на 3 млрд. руб. ежегодно по отношению к 2011 году.
Еще одна больная тема – качество связи. Связь недаром называют нервами армии. И хотя о повышении ее эффективности, насколько мне помнится, открыто заговорили после августовских событий 2008 года в Южной Осетии, ни одно учение последнего времени не проходит без упреков в адрес связистов. А связь – это не только радио и телефон, но и все системы управления как войсками, так и вооружением. Нет связи – нет прицельных и точных разведывательных данных о противнике, невозможно нанести по нему сокрушающий удар, нельзя управлять беспилотником, получить необходимую информацию с самолета дальнего радиолокационного обнаружения и наведения… Потеряно два года, – посетовал министр, – когда были деньги, но не сделано то, что должно быть сделано. «Эффективность связи в настоящее время находится на уровне 18%», – подчеркнул он.
Хромает и состояние боевой техники. Особенно в войсках Восточного военного округа. То, что она предельно старая, можно было заметить и из телерепортажей. Но вот цифры – только 17% боевых машин в округе считаются новыми. Остальные 83% понятно, какие. Более того, управляли ими по большей части солдаты-срочники. К тому же весеннего призыва, то есть те, кто в силу объективных причин еще не сумел освоить свою специальность по-настоящему. Поэтому отказы техники, как признали военачальники, проходили в основном по вине личного состава. Примерно 3–4% автомобилей и бронемашин имели поломки и ремонтировались прямо в поле. Это при том, что ремонтные роты, как класс, были ликвидированы прежним военным руководством. Теперь их будут восстанавливать. Более того, как заметил Сергей Шойгу, придется пересматривать и штатные категории для солдат и сержантов срочной службы. Определять те должности, которые будут комплектоваться только контрактниками.
Техника приходит в войска очень дорогая и сложная, призывнику ее доверять никак нельзя. Поэтому придется пересмотреть и планы набора контрактников. К 2017 году их может быть не 425 тыс., как намечалось, а может быть больше, может, и меньше. Точная цифра выяснится после детального анализа всех учений, которые прошли в этом году.
И еще одно решение министра, которое вызвало наибольшее количество кривотолков. О расширении количества авиационных баз. «Решение о создании нескольких крупных авиабаз (которое также было принято прошлым руководством Минобороны. – В.Л.) с точки зрения экономии, может быть, и правильно. Но с точки зрения отражения вероятных угроз – нет», – сказал Сергей Шойгу. И теперь будут восстановлены и модернизированы те аэродромы, особенно в Сибири и на Дальнем Востоке, которые были закрыты или превращены в запасные или дежурные. Более того, как подчеркнул начальник Генерального штаба генерал армии Валерий Герасимов, каждый авиационный полк будет иметь свой аэродром. Правда, тут возникает вопрос о противовоздушной защите этого полка и аэродрома. Будет ли на каждый полк еще и полк ПВО? И во что это обойдется бюджету?
Важно, что военные начали обо всех своих проблемах говорить с обществом открыто (честно и открыто с журналистами, а через нас – и с обществом). Это означает, что работа над ошибками продолжится, что внезапные учения и дальше будут проходить не для того, чтобы, как представляется некоторым, бряцать мускулами, не для пиара, а для выявления и устранения недостатков в подготовке войск. А значит, для повышения обороноспособности страны. И это самое главное.
Виктор Литовкин
