Россия не допустит военного поражения ни в реале, ни в киберпространстве
Нет никаких сомнений, что теперь уже и Верховный главнокомандующий Владимир Путин выразил свое согласие с беспокойством Дмитрия Рогозина, который пару недель назад заявил о серьезном отставании России в разработке некоторых видов современного неядерного оружия. Глава государства на последнем заседании Совета безопасности РФ подчеркнул, что «высокоточное оружие по своим возможностям уже практически не уступает стратегическому, и это влияет на глобальный баланс сил». Причем явно не в нашу пользу.
Напомним, вице-премьер Рогозин привел оценки американских экспертов, утверждающих, что в случае глобального конфликта США с помощью своих новейших образцов обычного оружия смогут за несколько часов уничтожить 80–90% российского ядерного потенциала. И, мол, Москве нечего противопоставить этому удару. Вице-премьер, возглавляющий Военно-промышленную комиссию (ВПК) при правительстве РФ, честно признал такое положение дел: «Сегодня отставание по ряду критических базовых технологий от ведущих стран Запада составляет по некоторым направлениям до десятков лет». Рогозин призвал не наблюдать за гонкой военных технологий со стороны. Президент полностью поддержал его, подчеркнув исключительную масштабность стоящих перед Россией задач в сфере обороны и безопасности, которые продиктованы целым комплексом традиционных и новых угроз, побуждающих к поиску адекватного ответа.
Заседание Совбеза было посвящено обсуждению планов военного строительства в стране на текущее десятилетие. И хотя разговор шел о разных направлениях развития армии, флота и других силовых структур, все же центральной темой было выполнение Государственной программы вооружений (ГПВ) до 2020 года. Все предпосылки для ее реализации, говорил Путин, созданы. Вместе с тем президент признал насущную необходимость проанализировать ход реализации действующих программ, посмотреть, какие решения оказались малоэффективными, где есть системные сбои, что нужно сделать для исправления ситуации по каждому направлению. И вот почему.
«Буквально на глазах меняется характер военных конфликтов, способы их развязывания и ведения, развиваются роботизированные боевые системы, – сказал Верховный главнокомандующий. – Идет милитаризация космоса и киберпространства, широко используются механизмы спецопераций и инструменты «мягкой силы»… Военная организация должна обладать всеми возможностями для того, чтобы предотвратить потенциальную агрессию против нашей страны, дать решительный ответ на любые попытки силового давления и шантажа, обеспечить гарантированную защиту суверенитета РФ, безопасности наших граждан».
Надо отметить, что слово «киберпространство» звучит в последнее время из уст силовиков все чаще. В начале 2013-го президент своим указом поручил ФСБ создать систему отражения кибератак на российские государственные порталы. Министр обороны Сергей Шойгу в феврале дал распоряжение Главному оперативному управлению (ГОУ), Главному организационно-мобилизационному управлению (ГОМУ) и ряду других подразделений Генштаба проработать вопрос создания киберкомандования. А вице-премьер Дмитрий Рогозин уже в марте обнародовал конкретные планы формирования киберкомандования, заявив, что все необходимые документы для этого подготовлены. Была выражена уверенность, что такая структура появится очень скоро. Возможно, до конца 2013 года.
Все формы проявления «кибервоительства» – вовсе не мода, увлекшая вдруг российских силовиков, не дань времени. Это – решительное движение России именно в тех направлениях, где наиболее ощутимо ее технологическое отставание в способах ведения военных действий и в разработке новых видов вооружений. Кстати, совсем не случайно в июне этого года США и Россия достигли соглашения о создании международной рабочей группы, нацеленной на совместное противодействие киберугрозам. И это, конечно же, очень хорошо. А вообще, собственное киберкомандование, которое вслед за США обретет и Россия, станет фактически новым родом войск в наших Вооруженных силах. Он будет противостоять внешней киберагрессии, вести непрерывный мониторинг поступающей извне информации, обеспечивать информационную безопасность нашей страны.
Ну а кроме того, киберкомандованию предстоит обеспечивать надежную защиту всех компьютерных сетей, с помощью которых сегодня ведется управление другими родами войск и современными системами вооружения. На заседании Совбеза президент особо отметил: «Нужно быть готовыми эффективно парировать угрозы в информационном пространстве, повысить уровень защиты соответствующей инфраструктуры, прежде всего информационных систем стратегических и критически важных объектов». Есть основания полагать, что как раз этот аспект обсуждался в закрытой части заседания, не получившей отражения в отчете на официальном сайте Минобороны.
Правда, министр обороны генерал армии Сергей Шойгу после заседания Совбеза счел возможным сообщить журналистам, что речь вели об оснащении и поставках вооружений для Ракетных войск стратегического назначения, ракетных бригад Сухопутных войск и ВМФ. «Мы синхронизировали все это с инфраструктурой, которая позволит принимать и эксплуатировать эти вооружения», – сказал министр. Данный вопрос – архиважный, поскольку Шойгу сообщил о планах резкого увеличения в войсках числа самых последних модификаций высокоточного оружия. Так, в ближайшие три года количество крылатых ракет возрастет в 5 раз, а к 2020 году – в 30 раз.
Как видим, усилия председателя ВПК вице-премьера Дмитрия Рогозина, показавшиеся кое-кому откровенно пораженческой позицией, оказались совсем не напрасными. Он достиг своей цели: ГПВ-2020 подвергается коррекции в сторону более интенсивного переоснащения армии и флота системами высокоточного оружия. Ну и военная защита от киберугроз стала теперь, что называется, важнейшим направлением обеспечения обороны страны.
От редакции "НВО"
