Падение очередного "Протона-М", ракеты-носителя тяжелого класса,— по определению ЧП международного масштаба, ведь ракета — российская, а космодром — на территории Казахстана. Проблему, однако, по-прежнему приходится делить на двоих
Первыми после взрыва ракеты "Протон-М" (в 9:38 утра по местному времени.— "О") были подняты казахстанские спецслужбы. Полицейские объезжали близлежащие населенные пункты: эвакуацию не объявляли (хотя ее варианты просчитывались для десятков тысяч людей), но очень просили жителей не покидать дома, закрыть окна и двери, а также не выпускать скот на пастбище. Мигом закрылись все магазины и точки общепита. Жизнь в селах и городах (ракета упала в 60 км от Байконура) замерла.
— С утра дома сижу, — жаловалась по телефону жительница Кызыл-Орды Эльмира Шубарова.— Конечно, боимся за детей, за экологию. Но уехать нам некуда.
В это время на другом конце страны — в Астане — кипела работа. Премьер Казахстана Серик Ахметов экстренно собрал совещание. Главы всех ведомств потели над картой района ЧП.
— Пока оценить вероятность воздействия на прилегающие к космодрому территории сложно,— отчитывался министр по ЧС Владимир Божко.— Полагаю, необходимо усилить контроль над экологической обстановкой и отслеживать возможность появления следов от произошедшего взрыва...
Первым освоил успокоительный тон глава Казкосмоса и бывший космонавт (он трижды стартовал с Байконура) Талгат Мусабаев. Высокий чиновник заверил: его подчиненные проводят замеры, в принципе волноваться не стоит. Большая часть гептила, который содержится в ракетном топливе, сгорела в воздухе. Повезло и с погодой — дождь прибил к земле часть ядовитого облака. В остальном же, подчеркнул Мусабаев, произошедшее — внутреннее дело Роскосмоса. И даже зачитал выдержку из казахстанско-российского соглашения от 22 мая 2006 года.
— Авария — это падение ракеты или ее частей на территорию Республики Казахстан, за пределами территорий, арендованных российской стороной. Таким образом,— продолжил глава Казкосмоса,— произошедшее с точки зрения права аварией не является. Это внутреннее дело Роскосмоса, с которым мы держим связь и оперативно требуем всю надлежащую информацию. Нет повода создавать правительственную комиссию...
"Представляете, сколько было бы шума в Европе?"
Однако комиссию все же создали — чтобы тщательно изучить влияние взрыва ракеты на экологию Казахстана. Судя по первым выводам на основании проб почвы и воздуха, концентрация гептила допустимой нормы не превышает.
Другое дело, что эта авария российской ракеты — далеко не первая. Самой громкой из них была та, что случилась в 2007-м, когда тот же "Протон" через пару минут после старта рухнул в 40 километрах от города Джезказгана в Карагандинской области. Тогда российским властям пришлось выплатить ущерб Казахстану в размере 2,5 млн долларов.
Каков будет ущерб на этот раз, сказать пока сложно. Но инцидент уже стал поводом для протестов. Несанкционированный митинг состоялся в Алма-Ате у посольства РФ: инициаторы вручили дипломатам письмо с требованиями по пересмотру договора аренды космодрома Байконур. Возмущены и экологи: они говорят о "разгильдяйстве" и убеждены, что считать инцидент лишь внутренним делом Роскосмоса никак нельзя.
— Не хотел, чтобы это отразилось на отношениях с Россией, но нам надо быть жестче,— говорит "Огоньку" председатель экологического союза "Табигат" и кандидат в президенты Казахстана на выборах 2011 года Мэлс Елеусизов.— Больше 20 лет говорят, что надо решать проблему с гептилом, который признавали вредным и опасным топливом еще в СССР. Но Россия ничего в этом плане не делает, если не считать несчастные гроши за аренду Байконура. Смотрите: при каждом старте ракеты "Протон" ее первая ступень падает в Казахстане, и там всегда есть неотработанное топливо — от 1 до 2 тонн. Представляете, сколько было бы шума в Европе? Да они бы отказались от запусков! Вот и нам нужно решать проблему, составлять конкретный договор с указанием сроков.
Ропот космодрома
Байконур — причина многих споров между Россией и Казахстаном: не далее как этой зимой стороны слали друг другу дипломатические ноты и предъявляли претензии (см. "Огонек" N 50 за 2012 год). Точки над i расставили лишь на самом высоком уровне. Но сейчас казахстанские политологи не считают, что падение "Протона-М" приведет к дипломатическому скандалу.
— В России не менее жаркие споры по поводу перспектив Байконура, чем в Казахстане,— напоминает "Огоньку" политолог Досым Сатпаев.— Оперативно уйти с Байконура сложно. Во-первых, у России нет своей инфраструктуры. Во-вторых, это был бы политический акт с риском ухудшения отношений с Астаной. Да и Казахстан не готов быстро принять обязательства по содержанию инфраструктурного объекта, причем дело даже не в деньгах, дело в кадрах. Но к обеспечению своей экологической безопасности стоит подходить жестче — сделать строже контроль, увеличить размер компенсаций. Называть аварию внутренним делом России, на мой взгляд, некорректно. Но на уровне руководства двух стран инцидент этот, думаю, постараются не переводить в плоскость политики.
Есть и более жесткие мнения, но они тоже отражают реальность: в Казахстане все заметнее те, кто хочет, чтобы россияне покинули космодром. Но даже они понимают, что в минувшей аварии пострадали обе стороны.
— Для Казахстана космос — тема вообще болезненная. Само Приаралье, где находится Байконур, давно уже зона экологического бедствия, а очередное разлитие гептила оказывает негативное влияние не только на природу, но и на общество,— говорит политолог и журналист Эдуард Полетаев.— Но я бы все равно назвал это ЧП общей бедой. После последней аварии возможности и перспективы российской космической промышленности весьма туманны, тем более что это не первая авария "Протонов". Плюс к тому в самом Байконуре тоже немало граждан РФ, об угрозе для здоровья которых никто почему-то не говорит. Думаю, правильно не искать виноватых, а четко реагировать на ситуацию, к примеру честно и откровенно объясняя людям, какие последствия могут быть от аварии. А вообще, нужно жестче поставить вопрос по поводу этих "Протонов". Может быть, пора уже завершить их эксплуатацию и перейти на более экологичные носители, например "Ангару"?
Договор об аренде космодрома Байконур между Россией и Казахстаном подписан, напомним, до 2050 года. По нему каждый год российская сторона платит 115 млн долларов. Что касается программы по запуску "Протонов" (а они летают с 1965-го), то она должна завершиться через 7 лет. Показательно, что это именно из-за нее минувшей зимой рассорились дипломаты (казахстанская сторона хотела сократить число запусков этих супертяжелых носителей с 17 до 12). Но после долгих переговоров стороны все же нашли общий язык. Станет ли нынешняя авария очередным поводом выяснять отношения на официальном уровне, пока непонятно. Но одно ясно: общественность в Казахстане будет этого добиваться.
Евгения Бодрова
