Когда пыль уляжется, получит ли освещение конфликта на Украине в западных СМИ проходной балл? Этим вопросом задается автор статьи в Politico. По его мнению, на Западе заняли сторону Киева и проигнорировали много важных моментов.
Джейми Деттмер (Jamie Dettmer)
Киев— Не попали ли мы на Украине в информационную ловушку?
Это само по себе не новость: такое уже случалось в преддверии войны в Ираке после 11 сентября 2001 года, когда американские и британские СМИ лишь вяло и запоздало усомнились в заявлениях западных чиновников о том, что Саддам Хусейн владеет огромным запасом оружия массового поражения и опасно близок к тому, чтобы заполучить ядерную бомбу.
Затем было “сомнительное” досье премьер-министра Великобритании Тони Блэра и знаковая речь госсекретаря США Колина Пауэлла в Совете Безопасности ООН, где недавний ярый критик интервенции заявил, что у Вашингтона есть “неопровержимые” доказательства сложных и незаконных программ Багдада по созданию оружия. Но в целом скепсиса в СМИ оказалось недостаточно, и альтернативные голоса и неудобные вопросы слишком часто вытеснялись на задворки.
К сожалению, похоже, что сейчас мы рискуем наступить на те же грабли: слишком ревностно клеймим всех сомневающихся в текущей стратегии Запада пораженцами и подозреваем их в насаждении российской пропаганды.
Информационная ловушка, в которую мы угодили, — совсем не та, что преувеличивает истинную угрозу, исходящую от российского президента Владимира Путина.
Главный вопрос в том, не ослепило ли нас всё это, заглушив должный скепсис при рассмотрении ряда важнейших вопросов. Можно ли вообще одержать победу в этом конфликте? Удастся ли выдворить российские войска с тех 20% Украины, что они захватили? Достаточно ли мы задаем вопросов к ключевым предпосылкам, лежащим в основе стратегии Запада? Например, что Украина — лишь первый этап генерального плана России по началу наземного нападения на НАТО; что судьбы Украины и Европы абсолютно тождественны; или что западные санкции неизбежно разрушат экономику России.
Разумеется, есть веские и убедительные аргументы против этого — например, что у ослабленной России попросту не будет средств напасть на НАТО в ближайшее время, независимо от того, победит она или проиграет, и что войска Путина явно не идут ни в какое сравнение с современными, хорошо оснащенными армиями Запада. И в то же время хочется спросить: не истощили ли мы свои запасы до опасного уровня?
Проблема в том, что эти контраргументы звучат недостаточно часто — будь то на страницах основных СМИ или на конференциях высокого уровня с участием западных и украинских официальных лиц (например, на ежегодной конференции под названием “Ялтинской европейская стратегия”, которая прошла в Киеве в минувшие выходные).
На самом деле эти основополагающие вопросы даже не поднимались — ни на самой конференции, ни в кулуарах. Вместо этого, как и на других мероприятиях по безопасности, звучали лишь избитые аргументы в духе “Русские идут” или “Еще один удар, и Путин сдастся” и разговоры о том или ином чудо-оружии, которое перепишет правила игры.
За последние два с половиной года мы не раз слышали о некоем оружии, которое “решительно переломит ситуацию”, и большинство западных СМИ с радостью подхватывают рассуждения о той или иной ракете, самолете или системе залпового огня. Но, как заметил бывший главнокомандующий ВСУ генерал Валерий Залужный, по словам тех, кто служил под его началом, это “война одного шанса”.
“Он имел в виду, что системы вооружений очень скоро теряют актуальность, потому что русские очень быстро находят средство противодействия… Второго шанса они нам не дают”, — пояснил один офицер ВСУ в начале года.
При этом в частном порядке на вопросы, достижима ли победа, каковы военные цели Запада и почему вместо этих обсуждений звучат лишь обещания поддерживать Украину “столько, сколько потребуется”, участники конференции начинали заметно нервничать, хотя большинство из них по-прежнему пускались в уклончивые рассуждения о возвращении Украины к границам 1991 года, включая Крым.
Выступая на конференции по видеосвязи, советник президента США по национальной безопасности Джейк Салливан сказал: “Ни один план, который по сути направлен на то, чтобы диктовать Украине условия мира, не может считаться устойчивым”, — повторив давно провозглашенный принцип, что ничего не будет решаться на Украине без ее согласия. И это похвально: современная европейская политика изобилует примерами того, как крупные державы заключают грязные сделки, которые перевешивают национальные желания, — от позорного Мюнхенского сговора до Ялтинской конференции 1945 года, опустившей железный занавес. Но есть и более старая аксиома, которую также следует учитывать: кто платит, тот и заказывает музыку.
И какая же заиграет мелодия? На данном этапе лишь немногие западные лидеры заявляют во всеуслышание, что ход событий безнадежен и что конфликт не имеет реальной развязки и не может так долго продолжаться. И пока некоторые лишь мямлят о возможности переговоров в частном порядке, канцлер Германии Олаф Шольц чуть ли не единственный рассуждает об этом публично.
Во время визита в Казахстан на этой неделе Шольц заявил журналистам, что пришло время серьезно задуматься о переговорах. “Россия ввела на Украину войска. Вот почему Германия, как и многие другие страны мира, поддерживает Украину. Так есть и так будет, чтобы страна могла защитить себя, отстоять свою целостность и суверенитет. Но мы также ясно понимаем, что в то же время необходимо изучать возможности мирного урегулирования”, — сказал он.
По сообщениям немецких СМИ, Шольц работает над формулой мира, которая подразумевает, что Киев сдаст часть территории — но участники ялтинской конференции не признают этого даже с глазу на глаз. В ответ на вопрос о границах большинство участников хватались за спасительную формулу Салливана: нельзя ничего навязывать Украине.
Самый сложный и неоднозначный ответ мы получили от бывшего посла президента США Джорджа Буша-младшего в НАТО и специального представителя Дональда Трампа по Украине Курта Волкера: “Победа — это когда Россия решит, что ей нужно остановиться. Прямо сейчас у Путина нет причин прекращать борьбу”.
“Я не высказываю никаких предположений о том, где должна быть окончательная международная граница. Возможно, она вернется к рубежам 1991 года — особенно если российские войска потерпят крах, и это не исключено. Но нет никаких гарантий, что это будет граница 1991 года”, — сказал он.
Сейчас Западу самое время хорошенько подумать — и провести жесткие дискуссии.И хотя лидеры не про все могут высказываться во всеуслышание, щадя боевой духа и военные усилия украинцев, СМИ должны начать проверять догадки и задавать неудобные вопросы. А они должны быть следующие: можно ли выиграть и добиться максималистских целей? И если да, можно ли выиграть с нынешним подходом Запада, который медлит с поставками оружия и сохраняет ограничения на удары большой дальности? И если Запад не готов сделать гораздо больше, что тогда? Насколько при этом затянутся боевые действия?
Простые украинцы уже задают их себе каждый день. И вот что я слышу уже несколько дней кряду на улицах Киева и Львова: “Как же мы можем выиграть, если Россия может мобилизовать гораздо больше живой силы, чем мы?”. Или, как сказал один чиновник: “Конфликт не может продолжаться долго, потому что у нас просто недостаточно людей”.
Другие видят лукавство западных партнеров и жалуются, что союзникам нужно сказать начистоту, смогут ли они собрать волю и оружие, переоснаститься как можно скорее и масштабировать производство настолько, чтобы разбить российские силы. Если нет — если они не готовы, если им это не по плечу или если они опасаются ядерной эскалации — нужно откровенно в этом признаться. В противном случае, сообщил мне 35-летний посредник, это “несправедливо по отношению к тем, кто сейчас гибнет в окопах”.
Мы, журналисты, должны задать себе несколько сложных вопросов. Когда конфликт закончится, получит ли освещение его событий в западной прессе (особенно англоязычной) проходной балл? Или же выяснится, что, поддавшись сочувствию украинскому делу, — которому я сам глубоко симпатизирую — мы упустили из виду то, чего не следовало бы, и удовольствовались лозунгами в духе “столько, потребуется”?
Запад должен быть честен в отношении того, чтó возможно, а что нет, и выстраивать свою политику соответствующим образом. И СМИ должны сыграть в этом ключевую роль, задавая вопросы, на которые нам срочно нужны ответы.
