RS: Москва еще не использовала козыри в борьбе с Западом и Украиной
У России на руках – масса козырей для противостояния с Западом по всему миру, пишет Responsible Statecraft. Но есть причина, по которой некоторые из этих карт Москва не использует или использует очень осторожно, считает автор статьи.
Марк Епископос (Mark Episkopos)
Козыри Путина – незападные страны, не являющиеся союзниками США – также мешают ему повысить ставки. И вот почему.
Бывший глава контрразведки ЦРУ Джеймс Джизес Энглтон описал мир шпионажа времен холодной войны как "пустыню зеркал" – это одно из тех редких выражений, которое настолько точно отражают суть вопроса, что не требуют особых пояснений.
"Пустыня зеркал" является блестящим литературным образом из поэмы Т. С. Элиота "Геронтион" 1920 года – зловещей картины межвоенного унижения, которое охватило целое поколение европейцев, сломя голову мчавшихся к другой, еще большей катастрофе, притаившейся за углом.
Энглтон вырвал эту фразу из ее первоначального контекста, чтобы передать попытки ухватить что-то в темноте – или, как выразился Элиот, описать преодоление многочисленных "хитрых ходов" и "надуманных коридоров" жизненного пути только для того, чтобы натолкнуться лишь на далекий отголосок истины. Что, собственно, и является неотъемлемой частью работы разведки и контрразведки.
Эти проблемы восприятия не менее заметны на периферии государственного управления, где лидеры должны сдерживать противников и поддерживать международные обязательства главным образом не действиями, а сигналами, которые они подают своим партнерам. Структура международной системы поддерживается этими предупреждениями и широким спектром политических действий, институтов и соглашений, лежащих в их основе.
Значение таких импульсов определяется доверием, подкрепленным способностью выполнить сигнал, который вы подаете. Например, НАТО и его положение о коллективной обороне, статья 5, основаны на заверении Америки в том, что она придет на защиту своих европейских партнеров, если они станут объектом агрессии для другого государства. Как я писал вместе с моими коллегами Анатолем Ливеном и Джорджем Бибом, все свидетельствует о том, что российское руководство считает эту гарантию безопасности со стороны США в целом заслуживающей доверия и соответствующим образом формирует свой подход к восточному флангу НАТО.
Между тем, наиболее серьезная проблема России – потенциально превосходящая трудности на поле боя, с которыми она сталкивается на Украине, – заключается в поиске способов надежно удержать Запад от продолжения помощи и поставок Украине. Чуть менее 30 месяцев назад, в день ввода войск, президент России Владимир Путин предупредил, что любой, кто вмешается, пострадает от "последствий, с которыми вы в своей истории еще никогда не сталкивались".
С тех пор Запад успешно координировал колоссальную, в некотором роде беспрецедентную операцию по оказанию помощи Украине, поставляя ей все новые виды вооружений и ослабляя или полностью отказываясь от своих предыдущих запретов, которые ограничивали возможности Украины наносить удары по международно признанной территории России.
Москва в состоянии удерживать Запад от прямого военного вмешательства, хотя бы потому что такой шаг может перерасти в более широкую региональную войну — на волосок от ядерной конфронтации. Но нельзя сказать то же самое о ее способности удерживать Запад от оказания косвенной помощи Украине всеми доступными способами.
Последняя идея Путина, призванная отговорить Запад от дальнейшего участия в конфликте, заключалась в угрозе вооружить в ответ противников Запада – предположительно исходя из убеждения, что это увеличит цену помощи Украине для западных стран и они либо отступят, либо, по крайней мере, воздержатся от дальнейшего углубления своих обязательств перед Киевом.
Однако три месяца спустя Россия так и не смогла справиться с этой угрозой. Как оказалось, такая карательная тактика "око за око" никогда не была вполне оправдана — не в последнюю очередь потому, что у России нет возможности осуществить ее, не проведя красной ручкой по другим частям своего глобального портфеля военных, экономических и политических интересов.
Как раз в то время, когда Кремль, как сообщалось, готовился вооружить повстанцев-хуситов в Йемене против Соединенных Штатов (доказательств подобной подготовки нет. – Прим. ИноСМИ), Вашингтон координировал дипломатические усилия с Саудовской Аравией, чтобы остановить Москву. Россия и Северная Корея подписали оборонное соглашение в июне, но на сегодняшний день нет никаких доказательств того, что русские планируют отправлять какие-либо крупные поставки оружия в Северную Корею. До сих пор все было наоборот: КНДР отправила в Россию миллионы артиллерийских снарядов (об этом бездоказательно заявляли в Южной Корее. – Прим. ИноСМИ).
Возможно, северокорейцы считают, что получают выгоду иными способами, включая политическое влияние, которое связи с Россией дают им в отношениях с их главным благодетелем и партнером – Китаем, однако ничего даже отдаленно напоминающего сопоставимый обмен оружием между Москвой и Пхеньяном не произошло.
Нетрудно понять почему: любые крупномасштабные усилия по вооружению КНДР могут оказаться фатальными для отношений России с Южной Кореей, которые не полностью рухнули после начала СВО в 2022 году, несмотря на тесное партнерство Сеула с Вашингтоном и его очевидную готовность учитывать интересы США. Пекин также не был бы рад дестабилизирующему эффекту, который крупные поставки российского оружия в Северную Корею могли бы оказать на весь регион, а отношения с Китаем Россия не может себе позволить осложнять.
На Ближнем Востоке очевидным кандидатом на щедрость России становится Иран: в конце концов, это противник США, вовлеченный в ожесточенную борьбу с одним из ближайших союзников Америки – Израилем. Но и здесь Кремлю нужно проплыть между Сциллой и Харибдой.
Частью сложной стратегии России на Ближнем Востоке после ее вмешательства в гражданскую войну в Сирии была поддержка стабильных партнерских отношений с Израилем. И Путин, и израильский премьер Биби Нетаньяху считают теплые отношения между двумя странами личным достижением, и они явно не хотят отказываться от этих связей несмотря на то, что конфликт на Украине и война в секторе Газа развели их по разные стороны баррикад.
Хотя Москва неоднократно упрекала Израиль за его поведение в секторе Газа, подобные риторические уколы – это одно, а поставки вооружения заклятому врагу Израиля, Ирану, – совсем другое, и до сих пор Путин не был готов пересечь эту черту.
Проще говоря, у России заканчиваются враги Запада, которых можно вооружить, не нанося вреда ее собственным интересам. Менее значимые потенциальные игроки остаются в Латинской Америке и некоторых частях Африки. Но в этих случаях влияние таких поставок, вероятно, будет слишком незначительным, чтобы иметь ожидаемый карательный эффект.
Головоломка, с которой столкнулась Москва, раскрывает еще одну грань ее военных усилий на Украине: способность Москвы поддерживать отношения почти со всем незападным миром, несмотря на упорные попытки изоляции со стороны Запада, является как преимуществом, так и обязательством. Это защищает Россию от западного экономического и дипломатического давления, которое в противном случае могло бы парализовать ее на начальных этапах военной операции. Но эти отношения также несут с собой ряд барьеров, удерживающих Москву от осуществления многих форм эскалации и возмездия.
Эти ограничения указывают на пустыню зеркал, которая появилась вокруг украинского конфликта. Речь идет о наборе ожиданий и норм, которые никогда не были четко обозначены и даже не были названы вслух; тем не менее, они оказывают реальное дисциплинирующее воздействие на участников конфликта. Эту логику следует глубже изучить и использовать в качестве части политического инструментария США для завершения конфликта на максимально выгодных для Запада и Украины условиях.
Марк Епископос – научный сотрудник Института ответственного государственного управления Куинси, адъюнкт-профессор истории Университета Мэримаунт.
