Военкор Борис Рожин рассказал, как гражданские гаджеты используют для выполнения боевых задач
«Даже фотографирование бойца на фоне танка или своих окопов, чтобы отправить снимок жене или девушке, может привести к печальным последствиям», – заявил газете ВЗГЛЯД эксперт Центра военно-политической журналистики Борис Рожин. Он рассказал о том, зачем и как обычные смартфоны используются в зоне СВО и можно ли от них отказаться.
Целое подразделение из 24 украинских военнослужащих 22-й отдельной мехбригады ВСУ организованно сдалось в плен в районе Комаровки Курской области. РИА Новости публикует видео с конвоированием пленных, снятое с беспилотника. Со ссылкой на представителя российских силовых структур агентство сообщает, что для сдачи в плен российским войскам военнослужащие ВСУ использовали специально созданный канал в Telegram.
Таким образом, подтверждено использование бытовых электронных устройств (телефонов, смартфонов) и мессенджеров в зоне СВО в военных целях (в данном случае для организации сдачи в плен бойцов ВСУ).
Между тем не так давно вступил в силу закон о санкциях к военнослужащим за использование смартфонов и планшетов в зоне СВО не для решения боевых задач. "Мы приняли такое решение с учетом мнения Минобороны, экспертного сообщества и депутатов Госдумы", – отмечал генерал Андрей Картаполов, глава думского комитета по обороне.
О том, почему военные активно пользуются гражданскими гаджетами на фронте и какие меры безопасности при этом надо соблюдать, газете ВЗГЛЯД рассказал военный аналитик, эксперт Центра военно-политической журналистики Борис Рожин.
ВЗГЛЯД: Борис Александрович, зачем в зоне СВО мобильные телефоны, если есть специальная военная связь?
Борис Рожин: Да, есть официальные системы закрытой военной связи. Но это не значит, что для своей работы нельзя параллельно использовать другие системы. Это дополнительная возможность координации военнослужащих для решения боевых задач.
ВЗГЛЯД: Какого рода задачи могут быть таким образом решены?
Б. Р.: Военнослужащие могут с помощью гражданских телефонов обмениваться информацией, обеспечивать нанесение удара, проводить эвакуацию. Для этого, например, существуют чаты боевых подразделений.
Вот самый простой пример использования бытовых гаджетов в зоне СВО. Представим, что летчики, ракетчики и наводчики создали в Telegram чат с использованием гражданских гаджетов. Наводчики туда сбрасывают информацию о целях для ракетчиков и авиации.
Концепция современной мультидоменной войны подразумевает, что через электронные системы осуществляется цифровизация поля боя. Эта доктрина существенно продвинулась в США, но у нас пока не получила массового распространения. А вот на полукустарном уровне, когда используются гражданские гаджеты, для реализации такой концепции подойдет даже игровой чат Discord.
ВЗГЛЯД: Который может оказаться ценным источником информации для разведки противника.
Б. Р.: Конечно, поэтому нужен разумный баланс между необходимостью использовать гражданский гаджет и вопросами безопасности. В таком чате не должно быть лишних людей, а сообщения должны быть зашифрованы. Обычно в такой чат вход осуществляется по ключу или специализированной сим-карте. Без такой сим-карты противнику зайти в чат невозможно.
Но если человек погибает, а при нем есть такая специализированная сим-карта, то противник может получить доступ к чувствительной информации. Не следует пренебрегать очисткой истории в таких чатах, потому что человеческий фактор остается основной причиной несанкционированного доступа в закрытые группы.
ВЗГЛЯД: Можно ли сказать, что в зоне СВО мобильные телефоны распространены так же, как и в обычной мирной жизни?
Борис Рожин: Это не так. Еще во времена сирийской кампании в Вооруженных силах вышел ряд документов, ограничивающих ношение смартфонов и проведение съемки.
ВЗГЛЯД: В чем смысл этих ограничений?
Б. Р.: Были примеры, когда нарушение принципов безопасности при работе с гражданскими гаджетами приводило к потерям. Кроме того, происходила утечка информации, которая не должна попадать в открытый доступ в условиях военной цензуры. Военную контрразведку нервирует вероятность того, что противник тем или иным способом взломает гражданское устройство, получит доступ в чат.
Получение противником боевой оперативной информации может повлечь за собой гибель людей. Телефон может "светиться", привязываться к местности, поэтому его можно обнаружить с помощью специальных технических средств. Незащищенные гражданские телефоны могут демаскировать позицию. Демаскировка приводит к ударам по пунктам постоянной дислокации (ППД), особенно если в одном месте находится много телефонов, что может говорить о концентрации военнослужащих.
Кроме того, использование незащищенных телефонов для звонков или видеосъемки ППД, мест боевых действий может предоставить противнику информацию о целях. Даже фотографирование бойца на фоне танка или своих окопов, чтобы отправить снимок жене или девушке, может привести к печальным последствиям. По сути, для противника это дополнительная развединформация из открытых источников.
Соответственно, принятые ранее ограничительные меры были признаны государством недостаточными. Это и повлекло за собой принятие соответствующего закона. Закон гласит, что в зоне боевых действий телефоны разрешены только для выполнения боевых задач.
ВЗГЛЯД: Как будут реализовываться заложенные в законе ограничения?
Б. Р.: Все зависит от конкретного командира конкретной части или подразделения. Существующие ограничения могут трактоваться широко. Желание проконтролировать потоки информации из зоны СВО вполне объяснимо. Но так как формулировки закона расплывчаты, только практика покажет, как он будет работать.
ВЗГЛЯД: Когда мы сможем обойтись без мобильных телефонов в зоне СВО?
Б. Р.: Вряд ли мы сможем отказаться от них в ближайшие год-два. Пока не ожидается быстрого поступления военных гаджетов со схожими функциями, с надежным шифрованием и защитой. Бытовой девайс – это, по сути, "костыль", которым подпираются.
Конечно, за время проведения СВО мы достигли прогресса с точки зрения обеспечения военной связи. Если в начале мы имели огромные проблемы со связью, то сейчас они частично решены. Организация профильной связи требует наличия развитой микроэлектронной промышленности, производства контроллеров, с чем у нас зачастую проблемы. Сейчас такого рода комплектующие необходимо закупать в Китае. Но признание проблемы – первый шаг в ее решении.
Роман Кондратьев
