Россия возвращает станции предупреждения о ракетном нападении на свою территорию
О судьбе остающихся за границей РЛС и о возможностях новых "РГ" рассказал генконструктор системы предупреждения о ракетном нападении Сергей Боев.
Россия не стала продлевать аренду РЛС системы предупреждения о ракетном нападении "Дарьял" в Азербайджане в районе Габалы. Ранее была прекращена эксплуатация двух РЛС аналогичного назначения на Украине. Объявлено, что все потери возместит один радиолокационный комплекс в Армавире. Возместит?
Сергей Боев: Мы должны завершить госиспытания РЛС "Воронеж" под Армавиром во 2-м квартале, устранить все замечания, после чего станция будет принята в эксплуатацию ВС РФ. И она действительно компенсирует информационные потери: как радиолокационной станции в Габале, так и станций, от которых мы отказались на Украине - в Мукачево и в Севастополе.
Ваша РЛС "Дарьял" может засекать запуски ракет на расстоянии до 8000 км: от Африки до Китая и до Австралии. Армавирский "Воронеж" на подобный подвиг способен?
Сергей Боев: Станция в Армавире полностью перекрывает возможности Габалинской станции. Она и разрабатывалась с таким расчетом. Хочу заметить, что "Дарьял" на момент создания обладала высоким интеллектуальным потенциалом и очень качественными характеристиками. И если бы у нас была возможность ее модернизировать, она бы еще долго служила.
Какова судьба РЛС, которые остаются за границей? Азербайджан и Украина без вашей помощи смогут их эксплуатировать?
Сергей Боев: Станции в Габале, в Мукачево и в Севастополе способны выполнять некоторые задачи по обзору космического пространства. Но те задачи, которые они выполняли в интересах Системы предупреждения о ракетном нападении, конечно, нет. Дело ведь не в железе, а в "мозгах" станции. "Мозги" принадлежат нам, а они остались России.
Власти Азербайджана и Украины обращались к вам с какими-то предложениями?
Сергей Боев: С украинской стороной у нас есть контакты по созданию систем, которые им интересны: комплексам по контролю за 200-мильной экономической зоной, морской акваторией. Сотрудничество по использованию РЛС возможно, но пока реальных проектов нет. Как и с азербайджанской стороной. Задачи по охране морских границ на Каспии могут стать в будущем предметом сотрудничества. Но пока - никаких конкретных проектов.
А нет ли риска, что придет какая-то третья сторона, восстановит "мозги" и развернет эти станции против нас?
Сергей Боев: Это крайне маловероятный сценарий. Проще не разворачивать старые станции, а построить другие. Ведь эти строились для отслеживания ситуации на определенных направлениях. Теоретически использовать станции можно, но лишь по своему изначальному назначению: в плане контроля ракетных угроз на южном и юго-восточном направлении. Мы в свое время предлагали США и Великобритании совместные проекты с использованием информресурса наших локаторов. Габалинской РЛС в частности. К сожалению, предложения не были приняты.
После ухода из Азербайджана вне национальной территории остались только станции предупреждения о ракетном нападении в Казахстане и Белоруссии. От них мы тоже откажемся?
Сергей Боев: С Белоруссией и с Казахстаном в середине 90-х заключены договоры на 25 лет, и мне представляется, что с учетом партнерских отношений эти станции будут работать и дальше. Мы проводим серьезные работы по их модернизации. Но скажу так: мы имеем возможность компенсировать утрату и этих объектов.
В азербайджанской прессе писали, что каждый час система охлаждения "Дарьял" потребляет до 400 кубометров воды, из-за чего понизился уровень подземных вод под Габалой. Ваши комплексы нового поколения по-прежнему такие прожорливые?
Сергей Боев: Не 400, а 150. Но в целом водопотребление "Дарьяла", конечно, большое. А вот новые станции вообще не нуждаются в водяном охлаждении, там другие технологии. Кроме того, мы избавились от громадного инженерно-технического комплекса, обслуживающего старые станции, резко сокращено их энергопотребление. На станции стало в 6 раз меньше операторов. Расходы на эксплуатацию "Воронежа" в сравнении с "Дарьялами" сокращены в 5,5 раза.
А в сравнении с западными радарами?
Сергей Боев: Станции США, стоящие на боевом дежурстве, по ряду параметров уступают "Воронежу". Опять же, наши дешевле в эксплуатации. Кстати, американские станции нуждаются в большом водопотреблении. В целом сейчас мы их опережаем. Кроме того, у нас есть проработки "на перспективу". Надеемся создать перебазируемые средства предупреждения о воздушно-космическом нападении. Их можно будет оперативно направлять в зоны угроз.
Немного о мифах. Азербайджанская пресса сообщала, что "Дарьял" настолько мощный, что как-то выжег гектар леса. У нас идет большая программа создания новых станций: поставлена на боевое дежурство РЛС в Ленинградской области, завершается создание станции под Калининградом, вы начали строить аналогичную в Енисейске. Что с экологией и с безопасностью местных жителей?
Сергей Боев: Насчет пожаров, которые вызывают "Дарьялы", - это слухи. Пожаров не было. Наши станции строятся с соблюдением всех экологических норм. Нам никто сегодня не разрешит ничего построить, что нанесет ущерб населению или местности, на которой они расположены.
Еще я слышал, что ваши разработки вплотную подошли к феномену телепортации.
Сергей Боев: Всегда хочется заглянуть за горизонт. Но до телепортации дело не дошло, мы не можем изменить законы физики. Тем не менее то, что вчера было невероятным, сегодня повседневность. Для примера: на базе инновационных разработок Нобелевского лауреата, академика Жореса Алферова в области гетерогенных полупроводниковых структур мы создали принципиально новый усилитель, который резко повысил характеристики РЛС. Совместно с московскими учеными разработали принципиально новый фазовращатель. И таких решений очень много, как в эксплуатации, так и в области интеллекта станции. Мы стоим на пороге качественного прорыва наших разработок в области радиофотоники, терагерцовых технологий.
Говорят, ваши новые РЛС видят на орбите объекты размером с куриное яйцо.
Сергей Боев: Что касается новых станций проекта "Воронеж", то они предназначены не для контроля космического пространства. Хотя могут выполнять и такие функции, причем работают по малоразмерным целям с достаточной эффективностью. Эта станция с открытой архитектурой, то есть можно в зависимости от угроз в зоне своей ответственности наращивать их технические характеристики.
А то, о чем вы говорите, совместный эксперимент с США, и провели мы его 20 лет назад. Определяли возможности радаров ПРО по обнаружению малоразмерных космических объектов. Эксперимент имел и практическое значение: отслеживание "космического мусора". Это были, конечно, не куриные яйца, а микроспутники, металлические сферы диаметром 5, 10 и 15 см. Их в открытый космос выпустили с шаттла Discovery.
Итог: 15-сантиметровые сферы увидели все станции на земле: и наши, и американские. 10-сантиметровые только три станции: две наших и американская "Кобра" на Аляске. А вот 5-сантиметровый микроспутник обнаружила только наша "Дон". Уникальная станция, построенная в конце 1980-х в подмосковном Софрино. Причем смогла не только обнаружить крохотный объект на орбите с расстояния 2000 км, но и отследить его траекторию. Ничего подобного "Дону" в мире до сих пор нет. РЛС "Дон" и сегодня дежурит, в частности, прикрывает Москву.
А нельзя ли эти станции задействовать в системах предупреждения астероидной угрозы?
Сергей Боев: Станции для систем предупреждения о ракетном нападении и ПРО решают иные задачи. Создание комплексов по обнаружению, контролю и слежению за астероидами вполне возможно, но это другая техника, которая требует других ресурсов. Вице-премьер Рогозин принял ряд решений по развитию этой тематики, мы в них участвуем. Но эффективные системы мониторинга и контроля космического пространства, по моему мнению, надо создавать на международном уровне. Звучащие сейчас предложения срочно разработать системы разрушения или изменения траектории небесных объектов потребуют колоссальных ресурсов. Потому разумно начать с оценки иерархии угроз. Возможно, те громадные ресурсы, которые потребуются для создания эффективной системы противоастероидной защиты, человечество решит направить на более насущные цели.
Но почему бы для удешевления не объединить нынешнюю систему предупреждения о воздушно-космическом нападении и будущую систему противоастероидной защиты?
Сергей Боев: Это две разные системы, решающие совершенно разные задачи. Более того, в них надо закладывать разные системные и технические решения, поскольку у астероидов и ракет различаются и траектории, и скорости. Так что объединить эти системы в одну - занятие не перспективное.
Болевая точка оборонки использование чужой элементной базы. "Мозги" новых станций противоракетной обороны тоже созданы на чипах из Китая и Тайваня?
Сергей Боев: В оборонке от 50 до 90% электронно-компонентной базы - зарубежного происхождения. Что неправильно. Мы ввели в строй в прошлом году фабрику с технологией 90 нанометров, став восьмой страной в мире - обладателей такой технологии. Это позволяет разрабатывать микросхемы "спейс" и "милитари" - для современных космических и военных технологий. Но нужны заказы, серьезные объемы производства. А этого нет, наше микроэлектронное производство - лучшее на сегодня в России - не загружено на полную мощность. Нецелесообразно делать по 10 микросхем по разовому контракту.
Речь не только о потребностях национальной обороны. Мы входим в топ-20 государств мировых лидеров по поголовью крупного рогатого скота, но в этом рейтинге Россия единственная страна, где нет национальной системы радиочастотной идентификации животных. Такая идентификация позволит отслеживать весь жизненный цикл животных, проследить путь до прилавка, бороться с контрафактным мясом. Это частный пример, но ведь это тоже вопрос национальной безопасности, это наше здоровье.
Мы разработали принципиально новый чип с совершенной криптозащитой. Чип можно использовать в тех же радиочастотных метках, новых паспортах, транспортных картах, платежных и идентификационных документах, это все сфера компетенции государства. Кстати, это еще и новые рабочие места. Собственная микроэлектроника технологическая безопасность государства. Кто сегодня мировые лидеры микроэлектроники? США, Япония, Тайвань, Южная Корея, Германия, Франция, и в каждой из них есть нацпрограммы развития микроэлектроники.
Возвращаясь к военным чипам: часто высказываются опасения, что в определенный момент те, кто создавал эти чипы, смогут "выключить" наши спутники, РЛС, отрубить связь. Это так?
Сергей Боев: Кибербезопасность и киберугрозы - это вполне реальные вещи. Такие угрозы, безусловно, существуют. В том числе и для наших объектов и вооружений: угроза воздействия на них через электронно-компонентную базу. И именно потому проводится сертификация, дополнительные проверки всего, что покупаем за рубежом. На это тратим очень серьезные ресурсы, как финансовые, так и временные. Надо сопоставлять расходы по закупкам, доставке и проверке зарубежных чипов - если посчитать, то, скорее всего, выясним, что разумнее вложить эти деньги в развитие своей элементной базы. Нам жизненно необходим серьезный прорыв в плане развития национальной микроэлектроники. Это, помимо всего, поможет стране слезть с нефтяной иглы. Ведь 1 кг. (всего 1 кг.!) микроэлектронных изделий на рынке сопоставим по цене со стоимостью 110 тонн нефти.
Правда, что вы сами начинали в концерне карьеру рабочим?
Сергей Боев: Правда. Только тогда это был еще институт, позже он вошел в концерн, который сегодня в топ-100 крупнейших оборонных компаний мира. Пришел я сюда после школы, устроился учеником слесаря. И так - до должности гендиректора.
Вся "оборонка" жалуется на нехватку кадров. Как решаете проблему, чем заманиваете выпускников вузов?
Сергей Боев: Мы еще в 90-х годах столкнулись с проблемой кадров, нас сама жизнь заставила разработать кадровую программу. Создали в школах центры довузовской подготовки, лицейские классы по радиоинформационным технологиям. Наиболее способных детей профориентировали на учебу в ведущих вузах, где мы имеем свои кафедры или совместные лаборатории. Со второго курса студенты участвуют в наших проектах, проходят практику, защищают дипломы. Особо подчеркну - не только в Москве, еще и в Мордовии, Великом Новгороде, Воронеже, Ярославле. У нас действует своя система грантов и премий за научные достижения. Есть и свои колледжи, ведь сегодня также не хватает и высококвалифицированных рабочих: сварщиков, радиомонтажников.
А почему способный студент пойдет к вам? Почему, скажем, не в известную современную фирму?
Сергей Боев: Из этих фирм к нам ряд специалистов тоже возвращаются. А что касается выпускников вузов, то за прошлый год в концерн мы приняли 1,5 тысячи молодых специалистов. Да, их еще надо удержать, а для этого выдаем беспроцентные кредиты на покупку жилья, создаем условия для карьерного и научного роста. А главное: у нас интересная работа, выпускник с первого шага имеет возможность развивать свою компетенцию, добиться общественного признания. А потом, сегодня не так много мест, где молодой специалист может участвовать в невероятных по сложности и прорывных научно-технических разработках. Напомню: по ряду оборонных разработок мы находимся на мировом уровне.
Игорь Елков
