Борьба за удержание информационного превосходства занимает все более значимое место в геополитической конкуренции развитых стран мира
Сохранилась ли сегодня в России система эффективного государственного управления и если да, то в каком виде? Почему на протяжении десятилетий мы продолжаем отставать по уровню развития средств связи и управления и есть ли возможность что-то изменить? Эти и другие вопросы обсудили участники «круглого стола» «Единое информационное управляющее пространство Российской Федерации как системообразующая основа национальной безопасности страны», который состоялся в Клубе военачальников Российской Федерации.
Информационный период развития цивилизации
В один из подготовленных нами сборников по информационной безопасности включена история братьев Натана и Якова Ротшильдов. Наблюдая битву при Ватерлоо, они поняли, что Наполеон терпит поражение, после чего загнали лошадей, но первыми прибыли на Лондонскую биржу, чтобы объявить о... победе Наполеона. В подтверждение этого братья тут же начали продавать свои акции, спровоцировав их массовый сброс, а затем скупили резко упавшие в цене бумаги, обогатившись за один день на 40 миллионов фунтов стерлингов. Прекрасный пример умелого и своевременного использования информации.
Сегодня потенциальные возможности развития общества все в большей мере определяются уровнем и эффективностью информационно-коммуникационных систем. Задача информационного обеспечения всех сфер деятельности современного общества по своей значимости уже превосходит проблему индустриализации, считавшуюся до недавнего времени одной из центральных. Мы вступаем в постиндустриальный – информационный период развития цивилизации.
Один из авторов концепции информационного общества Стоуньер, назвав три основных способа, с помощью которых государство может увеличить свое национальное богатство (постоянное накопление капитала, военный захват и территориальное расширение), особо выделил еще один инструмент – использование новых технологий, переводящих нересурсы в ресурсы. Именно этот способ стал основным при создании новых богатств в постиндустриальной экономике. В отличие от потребления материалов или энергии, ведущих к увеличению энтропии в обществе, использование информации дает множество положительных эффектов: увеличивает знания человека, повышает организованность в окружающем мире, снижает неопределенность происходящих процессов.
Информация давно уже представляет собой стратегический национальный ресурс. В геополитической конкуренции развитых стран мира борьба за удержание информационного превосходства занимает все более значимое место. На новом историческом отрезке времени, когда возможности экстенсивного роста оказались исчерпаны, встал вопрос о новых формах и способах конкуренции в этой сфере. С началом глобализации эффективность национальных систем обеспечения информационной безопасности оказалась решающим фактором в политике любого субъекта геополитического соперничества. И напротив, их неэффективность ведет к крупномасштабным авариям, катастрофам, последствия которых могут вызвать дезорганизацию государственного управления, крах национальной финансовой системы, оборонное фиаско.
Советский Союз, проиграв информационное пространство, перестал существовать. Выступая в конгрессе США, Билл Клинтон прямо сказал: «Мы добились того, чего не могли достичь военным путем десятки лет». И сегодня, в той ситуации, которая сложилась в нашей стране, как никогда, важно найти ответ на вопрос: что необходимо сделать, чтобы повысить уровень национальной безопасности в информационной сфере?
Анатолий Куликов, президент Клуба военачальников, генерал армии
Вспомним о «Геостате»
Доктрина национальной безопасности Российской Федерации предусматривает защиту всех сфер деятельности государства: военной, экономической, информационной. Развал СССР действительно оказался связан в том числе и с отсутствием единых национальных информационно-управляющих ресурсов. Однако мало кто знает, что в свое время в соответствии с указом президента в России были подготовлены технические предложения о роли и месте информационных ресурсов в прогнозировании возможной нестабильности государства.
В условиях неустойчивой экономики решение о создании таких информресурсов приняли даже Центробанк, Минэкономразвития и биржевые структуры. В целях обеспечения военной безопасности предусматривался комплекс мер для создания командно-информационной системы Вооруженных Сил России на основе имеющегося задела – наземного, авиационного и космического сегментов орбитальной группировки, объединенных в единую глобальную интегрированную информационную структуру. Межведомственная экспертная комиссия признала тогда, что наличие таких государственных информационных ресурсов нового поколения не только позволит достигнуть необходимого паритета в военном противостоянии России с США и НАТО, но и обеспечит дополнительную защиту от возможных кризисных явлений в мировой экономике, поможет решить вопрос нашей зависимости от импорта радиоэлектронной компоненты, оптоэлектроники, фотоники. А в целом обеспечит поддержание национальной безопасности России на необходимом уровне.
Чем было продиктовано такое решение? Таяло на глазах наше лидирующее положение в авиации, космосе, ВМФ, ядерных исследованиях. В структурах же Минобороны США уже на полную мощь действовало Агентство передовых оборонных исследовательских проектов (DARPA), которое осуществило прорыв в том числе и в области информационных технологий. С его помощью создавался Интернет, на ресурсы которого в настоящее время завязаны все государства. Мы стали уязвимы. С помощью Всемирной паутины, как показывают «цветные революции» в арабских странах, провоцируются экономические и политические кризисы, подогреваются протестные настроения в обществе, нарушается целостность государства.
Последние годы подтвердили, насколько правильным было предложение создания глобальной эшелонированной информационно-разведывательной системы Вооруженных Сил РФ двойного назначения. Предполагалось, что она заработает в интересах всех сфер государственного и военного управления, и уже были приняты все необходимые правительственные решения на уровне премьер-министра Евгения Примакова, первого заместителя председателя правительства Юрия Маслюкова и начальника Генерального штаба ВС РФ Анатолия Квашнина. В условиях глубокого недофинансирования Министерства обороны под систему выделялось от семи до девяти миллиардов долларов. Головным исполнителем проекта системы на основе прорывных технологий в интересах военной, экономической и информационной безопасности стало специально созданное для этих целей в Управлении делами президента России ФГУП «Государственный центр конверсии и развития технологий».
Управление начальника вооружения Минобороны РФ, начальник ГОУ, соответствующие службы Генштаба в течение года подготовили все исходные требования для формирования основ реформирования ВС РФ. Но этим планам не суждено было сбыться. Проект под условным названием «Геостат», к сожалению, не получил дальнейшего развития из-за смены политического руководства страны и структурных изменений в Управлении делами президента Российской Федерации.
Сегодня нас убеждают в том, что в стране завершены реформирование и модернизация Вооруженных Сил. При этом основной вопрос – технологического отставания от ведущих стран мира – не решен.
Конечно, у нас сохранились технологии и технические решения, необходимые для развития экономики, промышленности на основе прорывных технологий, создания современных ВВСТ в интересах ВС и других силовых структур. Существуют и необходимые научно-технические и производственные заделы. Но мы упустили момент перехода наших контрпартнеров на новые ударные ресурсы – беспилотники и крылатые ракеты следующего поколения, позволяющие увеличить дальность поражения целей от 2,5 до 5 тысяч километров. Перед нами сейчас стоит задача создания авиационных аппаратов на основе новых движителей, в космической деятельности – уход от вертикального старта, другие сложнейшие технические проблемы.
Эти же вопросы на повестке дня в США, Германии, Англии. Удивительно, но используя опыт и знания наших ученых, специалистов, инженеров, которые уехали за рубеж (а таких около 1,5 миллиона), за последнее десятилетие в этих странах удалось сформировать всю необходимую технологическую основу для создания суперсовременных вооружений. В последующем именно на этой основе руководство западных государств принимало решение о структурном реформировании своих вооруженных сил. То есть они не стали, как мы, ставить телегу впереди лошади.
Отсутствие в нашей стране эффективной командной информационной системы управления войсками, средств радиоэлектронного подавления противника подтвердил конфликт в Южной Осетии. Доказал он и самое важное: у нас нет информационных ресурсов для надежного управления войсками, военной авиацией, защиты ее от ПВО противника. А ведь все сегменты проекта системы «Геостат» до сих пор находятся в полной готовности к реализации. Еще в строю и многие носители этих технологий. Программная стоимость системы (под ключ) сегодня оценивается в пять миллиардов долларов. Ее внедрение можно было бы осуществить поэтапно, с самодостаточным финансированием последующих работ, обеспечивая высокую конкурентоспособность системных информационных ресурсов в течение 2,5–3 лет.
Без такой системы невозможно по-настоящему реформировать Вооруженные Силы, создавать новые ВВТ. Она может быть использована и в такой болевой точке, как развитие антикризисной экономики, предприятий ОПК под создание новых IT-производств. Пока доля глубины внедрения информационных технологий для производства современных ВВСТ у нас 18–20 процентов. В передовых странах мира – 85–90 процентов.
Председатель Военно-промышленной комиссии при правительстве Российской Федерации Дмитрий Рогозин сейчас прилагает все усилия для стимулирования развития определенных секторов ОПК – авиационного, ракетно-космического, информационного и других. Но базовая основа для этого – единая информационно-управляющая система государства у нас пока отсутствует.
Безусловно, сейчас в ОПК направляются серьезные заказы от Минобороны, но нельзя забывать: в военной, прикладной, отраслевой науке мы отстаем не менее чем на 15 лет. Практически утрачены возможности для разработки ТЗ промышленности, которая просто делает то, что может. Мы полностью не защищены от нападения из космоса, что подтвердила астероидно-метеоритная атака на Челябинск.
После югоосетинского конфликта Совет безопасности РФ направил в Минобороны запрос о создании эффективной командно-информационной системы ВС РФ. Генштаб подготовил ряд предложений, в том числе на базе проекта «Геостат», позволяющего создать эффективные информационные ресурсы – основу глобальной эшелонированной информационно-разведывательной системы Вооруженных Сил РФ. Только государственный информационный ресурс, а не Интернет или частные коммерческие средства связи, находящиеся под контролем иностранных государств и их спецслужб, не позволит блокировать экономику России, в том числе биржевые, банковские, золотовалютные, клиринговые системы. Об этом на форуме «Стратегия-2013» говорил и академик Сергей Глазьев. Пока же мы пожинаем плоды несогласованных действий различных государственных структур.
Опубликованное недавно в газете «ВПК» выступление начальника Генерального штаба генерала армии Валерия Герасимова на научно-практической конференции «Военная безопасность России: ХХI век» показывает, что невоенные вызовы и угрозы в настоящее время являются даже более решающими и опасными, чем военная фаза боевых действий. До нее может и дело не дойти. Для предотвращения этих угроз необходимы тотальный мониторинг и контроль на всех уровнях государственного и военного управления, тесное взаимодействие управляющих ресурсов.
США, ряд других стран свои крылатые ракеты и беспилотники в ближайшее время переведут на новые режимы полета. На финишном участке они будут атаковать цели на гиперзвуковых скоростях. А через год-полтора американцы планируют заменить также все свои ВВТ на новые системы. Как «великие коммерсанты», они сбросят устаревшие образцы оружия в страны третьего мира, конфликтные регионы, продадут террористическим группам. И это создаст нам в последующем новые проблемы.
Сегодня мы испытываем тотальный прессинг международных концернов и транснациональных корпораций, которые всеми правдами и неправдами пытаются вытащить из России оставшиеся технологии. Даже пробуют в счет договорных отношений изменить структуру сигнала нашей системы ГЛОНАСС и заставить перейти на кодовое разделение в угоду американской стороне. Если это случится, мы станем полностью зависимы от американской системы NAVSTAR, потеряем управление высокоточными ВВТ, которые пока еще защищены от средств РЭБ и РЭП вероятного противника. Перед нами стоит задача и сохранения военных секретов страны. Важно сделать все, чтобы новейшие разработки, в том числе в ВКО, не попали в руки зарубежных спецслужб.
Владимир Браженко, заместитель председателя региональной общественной организации «Ветераны Генерального штаба»
Без участия Минобороны
В декабре 2012 года создан Совет Военно-промышленной комиссии при правительстве Российской Федерации по государственному частному партнерству (ГЧП). Его возглавил министр Российской Федерации Михаил Абызов. Коллегиально совет подчинен Дмитрию Рогозину. В совете более 100 человек – в основном представители госструктур, ОПК, бизнеса. В настоящее время он разделен на 10 рабочих групп. Я являюсь экспертом рабочей группы по современным информационным технологиям и группы по пилотным проектам.
Удивляет то, что в совете и рабочих группах до сих пор отсутствуют представители Министерства обороны. Совет работает прежде всего в интересах ОПК страны и Вооруженных Сил, включая все виды и рода войск. Государственное частное партнерство, возможно, тот ключ, который позволит с помощью экспертов совета устранить часть наших проблем. Привлечь деньги и интеллект бизнеса в решение общегосударственных оборонных задач, создать такие условия, которые позволят им эффективно и без лоббизма работать в интересах ОПК страны и Вооруженных Сил, – один из интереснейших государственных проектов.
Дмитрий Рычков, член рабочей группы Совета по государственно-частному партнерству при Военно-промышленной комиссии
Минное поле информационных войн
Единое информационное пространство России создает условия для эффективного и качественного решения задач обеспечения национальной безопасности страны, ее социального и экономического развития. Вместе с тем формирование и развитие этого виртуального пространства рождает ряд принципиально новых проблем в сфере национальной безопасности.
Первой такой проблемой является то, что само информационное пространство сейчас не только небезопасно, но может в ряде своих сегментов напоминать настоящее минное поле.
Материальную основу единого информационного пространства составляют средства создания, передачи (распространения), приема, поиска, сбора, хранения, автоматизированной обработки и защиты информации. В настоящее время практически все эти средства создаются на основе зарубежных информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Вести речь о возможности эффективного решения задач национальной безопасности при их использовании – обманывать самих себя. Никакая сертификация зарубежных ИКТ не может дать стопроцентной гарантии, что в их недрах не «затаились» какие-нибудь «вирусы» или «логические бомбы», которые будут «взорваны» в определенное время по сигналу из-за рубежа. То, что это не плод больного воображения, подтверждают недавние события на иранских ядерных объектах, когда компьютерный «червь» Stuxnet, запущенный из Израиля, вывел из строя системы управления АЭС в Бушере и завода по обогащению урана в Натанзе. По оценкам зарубежных и отечественных экспертов, эта компьютерная атака отбросила ядерную программу Ирана на два года назад.
Впервые задача перехода на отечественную программно-аппаратную платформу была сформулирована еще в Доктрине информационной безопасности РФ, утвержденной президентом Владимиром Путиным 9 сентября 2000 года. В ней отмечено, что приоритетное развитие отечественных современных ИКТ, производство технических и программных средств, способных обеспечить совершенствование национальных телекоммуникационных сетей, их подключение к глобальным информационным сетям в целях соблюдения жизненно важных интересов Российской Федерации является важным принципом государственной политики обеспечения информационной безопасности Российской Федерации. Однако это положение до сих пор не реализовано, что создает реальную угрозу национальной безопасности страны.
Второй важной проблемой является то, что большая часть единого информационно-управляющего пространства России находится в открытом трансграничном доступе, то есть фактически лишена государственных границ.
Сейчас единое информационное пространство России представляет собой одну из составляющих мирового информационного пространства, которое рассматривается рядом стран в качестве нового театра военных действий. То, что это именно так, подтверждает ряд провокаций.
В мае 2007 года после событий, связанных с переносом статуи Бронзового солдата в Таллине, на информационную инфраструктуру Эстонии по сети Интернет обрушилась мощная анонимная компьютерная атака. В течение нескольких дней государственное и военное управление, транспорт и банковская система в этой прибалтийской республике были парализованы. Авторы этой первой в истории мирового информационного пространства кибервойны остались неизвестными. Но ее последствия побудили страны НАТО развернуть в Таллине первый центр киберобороны и принять в 2009 году на саммите в Лиссабоне положение о том, что на враждебные компьютерные атаки, приводящие к серьезному ущербу, впредь будут осуществляться жесткие ответные действия, вплоть до применения при необходимости всех возможных военных сил и средств.
Другая компьютерная атака на бразильскую ГЭС в ноябре 2009 года на три дня лишила ряд городов (около 60 миллионов жителей) электроэнергии, транспорта и связи. Считается также, что аналогичная атака на электрораспределительные сети США в том же году послужила толчком для обновления национальной политики в области кибербезопасности и создания в последующем американского киберкомандования.
Сейчас никто не может дать гарантий, что такие атаки не будут проведены против объектов военного назначения и критической гражданской инфраструктуры России.
Третьей проблемой является то, что в едином информационном пространстве не действуют ни международное право, ни законы Российской Федерации.
Враждебные силы, террористы и криминалитет активно используют предоставляемые единым информационным пространством возможности как для распространения негативной информации самого разного толка (пропаганда экстремизма, войны, радикальных идей, террористических методов, безнравственности и т. д.), так и для совершения иных противоправных действий (шпионаж, вербовка, кража ценной информации, мошенничество и т. п.).
В этой связи достаточно вспомнить август 2008 года, когда целый ряд мировых СМИ назвал Российскую Федерацию агрессором в ответ на то, что на защиту наших миротворцев и жителей Цхинвала были брошены силы и средства СКВО. Некоторые политики и сейчас продолжают утверждать, что войну в Южной Осетии развязала Россия. При этом никто не несет никакой ответственности за эту провокационную и наглую ложь, способствовавшую развязыванию войны и продолжающую распространяться в мировом информационном пространстве.
Безусловно, список перечисленных проблем не является исчерпывающим. Поэтому важно определить возможные меры предотвращения и парирования этих угроз в интересах обеспечения национальной безопасности Российской Федерации.
Виктор Барынькин, главный военный инспектор ЗВО, председатель докторского диссертационного совета ВАГШ, заместитель начальника Генерального штаба (1992–1996), генерал-полковник
Компетенция руководителя
Проблемы, которые мы сегодня обсуждаем, весьма актуальны и связаны с действием или бездействием конкретных должностных лиц.
Кто у нас сейчас определяет выполнение задач развития, внедрения, эксплуатации, утилизации ВВТ? Конкретные люди. Но создается впечатление, что сегодня в армии заметно снижается уровень компетенции, прежде всего среднего звена управления. Есть должностные лица, которые отвечают за заказы ВВТ, но дальше ответственность теряется. Непонятно, кто отвечает за поставку ВВТ. Так же обстоит дело с организацией технического обеспечения Вооруженных Сил. Разрушена вся система – от ежедневного обслуживания техники до капитального ремонта. За все должен отвечать единый орган, в который органично входят наука, ОПК, заказывающие органы, органы поставки, технического обслуживания в войсках, службы ремонта, утилизации. У нас же, можно сказать, нет науки, которая бы разрабатывала новые образцы ВВТ, нет единого органа управления. Снижена ответственность за качество формирования необходимых требований к новым и перспективным образцам ВВТ.
В войсках технику эксплуатируют в основном офицеры, но каков уровень их подготовки? Училища в значительной степени сокращены, технический персонал в войсках готовить некому. Нет ни войсковых ремонтных мастерских, ни ремонтных бригад, ни заместителей командиров по вооружению.
Создали ремонтно-сервисные службы (Ремвооружение, Спецремонт). Но что делал тот же Спецремонт при Сердюкове? Его представители приезжали в воинскую часть, договаривались с командиром, оформляли акт о якобы проведенном ремонте ВВТ и попросту пилили деньги. К технике даже не подходили. У тех же англичан если экипаж ведет технику на ремонт, то ответственность за это несет и конкретное ремонтное предприятие Минобороны.
Сегодня главная задача командира – написать как можно больше рапортов о неисправности техники, поскольку ни он, ни другие офицеры за нее не отвечают. В 2012 году, например, когда проверке подверглась одна из бригад постоянной боевой готовности, оказалось, что значительная часть боевых машин небоеготова по различным причинам. Только шесть танков утюжили полигон, выполняя учебные задачи.
В свое время была разработана АСУ «Заря», которую попытались наделить функциями решения не только боевых, но и тыловых задач, чтобы она учитывала все – от портянок и гвоздей до снарядов. Для функционирования АСУ в сети разработчики попросили 80 Мбит. Система так нормально и не заработала.
Во время войны в Ираке в армии США первым делом были развернуты радиосети – линейные станционные средства, которые в основном представлены радиорелейными станциями. В полосе корпуса – 439 станций, дивизии – 39 (у нас бывший начальник Генштаба заявил, что на дивизию хватит четырех). Восемь автоматизированных систем связи работали при скоростях от 16 Кбит до 8 Мбит. Но у них радиосеть не загружена проблемами поставки портянок, что можно сделать и по телефону.
Со скоростью 2 Мбит у них работает корпусная система, 8 Мбит – на уровне соединения. В итоге задействовано сразу несколько различных систем АСУ с такими скоростями.
До тех пор пока непрофессионалы будут управлять Вооруженными Силами, ничего у нас не получится. Каждый военнослужащий – от солдата до маршала – должен быть профессионалом в своем деле, служить во благо независимости и безопасности страны, своего народа, а не для личного обогащения.
Евгений Карпов, заместитель начальника Генерального штаба (2003–2008), генерал-полковник
Ушли в никуда?
Сейчас все чаще приходится сталкиваться с некомпетентностью, в том числе на высоком уровне. Это не говорит о том, что сегодня офицеры глупее нас, просто ВС в результате непродуманных реорганизаций и реформ потеряли поколение, которое должно передать свой опыт и знания. Так, как учили нас в свое время. Нужно найти способы и наверстать упущенное.
Мы сейчас говорим о создании единого информационного пространства для государственного и военного управления. Я бы посмотрел на это так: а что нужно в мирное время и что потребуется в особый период?
Одной из составляющих являются широкополосные каналы, по которым передается информация. Приоритет – через космос. Сегодня у нас есть орбитальные группировки КА связи различного назначения, но информационный обмен, который они обеспечивают, недостаточен в мирное время, а для войны катастрофически мал. Поэтому приходится использовать КА коммерческие, в том числе и иностранных государств. Но в особый период, когда информационный обмен резко возрастет, их могут подавить или отключить работающие на Россию иностранные. Нужны резервы, нужна сеть проводных каналов, оптико-волоконная сеть достаточной пропускной способности.
В 60–70-е годы мы владели 30–40 процентами спутниковых каналов связи в мире, 50 процентов было у американцев, остальное приходилось на другие страны. В конце 90-х у России осталось около трех процентов. Сейчас, думаю, еще меньше.
Из-за отсутствия четкого управления в этой области мы ушли за последние 20 лет в никуда.
Для Вооруженных Сил, на мой взгляд, наиболее актуальной является проблема управления ведением боевых действий в тактическом звене на основе единого информационного пространства. Для этого необходимы внедрение цифровых технологий и формирование интегрированных информационных сетей от взвода до бригады, мобильных, с высокой пропускной способностью, защищенных от несанкционированного проникновения. Сеть должна охватывать не только командные пункты, но и боевые платформы (летательные аппараты, пилотируемые и беспилотные, КШМ, средства разведки и огневого поражения), причем информацию необходимо вводить или в автоматическом режиме или после обработки в звене управления. Командир не должен тратить время в бою на ввод данных, полученных от старшего начальника и от своих источников, на его планшетнике или ноутбуке всегда должна быть обстановка в своей полосе и полосе соседей. Даже варианты выбора средств поражения с учетом их наличия, боекомплекта, готовности к боевому применению обязаны своевременно предлагаться командиру информационной системой. Безусловно, пространственное положение боевой и другой техники, подразделений, вплоть до отдельного военнослужащего уже сейчас можно вводить в автоматическом режиме с использованием ГЛОНАСС.
Основные направления развития современных информационных технологий в Вооруженных Силах теоретически проработаны достаточно хорошо, нужно их настойчивое внедрение под жестким контролем Генерального штаба ВС РФ.
Анатолий Западинский, начальник главного центра испытаний и управления КА (1992–2002), доктор технических наук, генерал-лейтенант
Сохранить величие страны?
Я старшим лейтенантом поступил в Военную академию им. М. В. Фрунзе и к 1974 году мы уже на БМП-1 изучали автоматизированную систему управления Сухопутных войск (АСУ «Маневр»). Уже тогда было понятно, что она не сопрягается с АСУ ПВО, АСУ ВВС, других видов и родов войск. Система связи с тех времен отставала в своем развитии и совершенствовании. Радиостанции Р-105, Р-109 как появились в конце войны весом под 19 килограммов, так и продолжали поступать в войска много лет, даже тогда, когда я командовал дивизией.
В общей государственной системе управления, как и в военной организации, есть одна проблема, которую можно назвать провинциализацией управления. Это процесс, когда случайные люди приходят на большие посты и пытаются заниматься управленческой деятельностью, не зная предмета. Именно это происходит сегодня в нашей стране.
Думаю, политическое руководство понимает это. Не случайно недавно продлили сроки нахождения на государственной службе чиновникам до 65 лет. Часть опытных управленцев убежала за рубеж, другая ушла в бизнес. Такая картина не только в государственной системе и Вооруженных Силах, но и в Министерстве внутренних дел. Там сегодня вынуждены назначать на должности людей, у которых нет достаточного опыта. Думаю, в других управленческих структурах схожая ситуация.
Что же делать? Как нам сохранить суверенитет и величие страны? Рекомендации, думаю, вытекают из канвы всего нашего разговора. Поэтому свои предложения, которые были высказаны в дискуссии, направим в адрес Совета безопасности России и Военно-промышленной комиссии при правительстве Российской Федерации, которую возглавляет вице-премьер Дмитрий Рогозин, а также руководству Министерства обороны Российской Федерации.
Россия была, есть и должна остаться великой, самодостаточной державой.
Анатолий Куликов
Подготовил Олег Фаличев
Опубликовано в выпуске № 14 (482) за 10 апреля 2013 года
