Пренебрежение к авиационной медицине ударит по программе Т-50
По оценке ряда экспертов, программа разработки перспективного авиационного комплекса фронтовой авиации (ПАК ФА) вышла на финишную прямую. В 2015–2016 годах самолет Т-50 станет серийным. Однако о создании инфраструктуры, тренажеров, сохранении профессионального здоровья летчиков, разработке защитных средств от сверхпредельных воздействий не сообщается.
Коснусь болевых точек своей профессии, специалисты которой обеспечивают в ВВС и ВВКО учет эргономических, медико-психологических, физиологических факторов и педагогическую деятельность. Изложу основные положения к обоснованию сохранения НИИИ авиационно-космической медицины и военной эргономики в его прежнем статусе. Сегодня он представлен в виде подразделения, включенного в 4-й ЦНИИ МО. Особую обеспокоенность вызывают два важнейших вопроса: о кадровой политике в подготовке авиационных врачей и наличии медицинского оборудования для проведения фундаментальных исследований, а также о военно-научном сопровождении самолетов 5-го поколения с учетом возможностей человека.
Наметилось отставание
Самолет Т-50 – это мощный прорыв в технике, вместе с тем игнорирование эргономического фактора может привести к снижению летно-технических характеристик, летного долголетия, нарастанию аварийности. Доклад о готовности летного состава к освоению новой техники, который, очевидно, ждут в Министерстве обороны от Военно-воздушных сил, без военной авиационной эргономики, с моей точки зрения, будет недостаточно обоснованным.
Я имел определенное отношение к испытаниям самолета F-22 «Раптор» и считаю уместным высказать суждения об эргономике сверхманевренных самолетов.
Начну с состояния профильного научно-исследовательского учреждения. Перекосы в кадровой политике Минобороны коснулись и Государственного научно-исследовательского испытательного института авиационной медицины и военной эргономики. За три года (2010–2012) из 246 офицеров – ученых, инженеров, математиков, техников, прибористов, программистов – остались 16. Они имеют малый (5–10 лет) стаж работы по профилю. Их обязали дежурить на КПП, а охрану уволили. Также попрощались с 20 докторами наук 50-летнего возраста – руководителями по 20 специальностям и прежним руководством института. Фактически обезглавили более 20 научных школ.
В войсках убрали не менее двух третей лабораторий авиационной медицины, закрыли все военно-медицинские факультеты по профилю, адъюнктуру и курсы по постдипломной подготовке. Сообщают, что гражданские врачи отказываются осуществлять допуск к полетам, контролировать состояние здоровья в процессе полетов («ВПК», № 49 за 2012 год).
В качестве справки сообщаю: летчики проходят под руководством врачей тренировки дыхания под избыточным давлением, тестирование на наземных катапультных тренажерах, в барокамерах. Медики осуществляют контроль за спецснаряжением, его правильной подготовкой, отслеживают выполнение рекомендаций военной летной комиссии, участвуют в разборе полетов, оценивают психофизиологическую выносливость и оперативно нормируют летные нагрузки, определяют пригодность личного состава для переучивания на новую авиационную технику, готовят авиаторов к прохождению врачебно-летной экспертизы, читают лекции по медицине, осуществляют спецтренаж летных способностей.
Кадровая политика в области авиационной медицины дошла «до ручки». Предложив ликвидировать специализированный госпиталь в Ахтубинске, фактически лишили летчиков-испытателей лечебной спецпомощи и контроля врачебно-летной экспертизы за состоянием здоровья.
Цена ошибки
Отсутствие профессиональных авиационных врачей очень быстро сказалось на снижении уровня здоровья и качества профилактических мероприятий, росте утомления и психического истощения. Более того, из-за нарушений в контроле за использованием спецснаряжения и отсутствия знаний о физиологии высотных полетов, о характеристике факторов отрицательного воздействия на организм появились декомпрессионные расстройства, кислородное голодание, приведшие к катастрофам.
Именно в целях профилактической работы требуются высококвалифицированные специалисты в области эргономики и физической подготовки, военные авиационные врачи, психотерапевты, психологи, все те, кто отрабатывает методы преодоления отрицательных воздействий при выполнении сложных видов полета на любых типах самолетов.
С чувством профессиональной ответственности могу утверждать, что пренебрежение научной эргономикой и авиационной медициной незамедлительно приведет к снижению мотивации к службе ввиду дискредитации медицинского обеспечения летного состава и их семей, уровня профессионального здоровья. Уменьшение способности восстановления психофизиологических резервов и работоспособности – к падению боевой эффективности. Сократится летное долголетие, возрастет аварийность. Срок перехода функциональных нарушений в органические заболевания станет значительно короче. Резкое уменьшение научных исследований в области профилактической и восстановительной медицины, обоснования нормирования летных нагрузок, расширения правовых полномочий врачебно-летной экспертизы приведет к увеличению случаев ошибочных действий и росту аварийности из-за снижения качества эргономического контроля при проектировании авиационной техники.
Основания для исследований
Нам хорошо известен опыт построения и эксплуатации F-22. На сегодня 179 единиц прикованы к ВПП и лишь 16 используются испытателями и летчиками строевых частей для повышения переносимости сверхманевренных перегрузок, а не улучшения квалификации пилотирования. Один член экипажа F-22 способен использовать ЛТХ в полном объеме не более чем на 40–60 процентов. Есть человеческие потери и именно из-за предельных режимов (10–12 G).
Институт авиакосмической медицины в России еще в 1985–1987 годах начал исследования сверхманевренных характеристик самолета «1-42». Был определен существенный ряд недопустимых нагрузок. На мой взгляд, на восемь лет научное сопровождение, от которого напрямую зависит жизнь летного состава, было практически приостановлено.
Последние два-три года мы наконец-то приступили к исследованиям. Но нет нужной аппаратуры, стендов, центрифуги для проведения фундаментальных разработок, системы регуляции всего организма на суперпредельных режимах. Вот почему так нужен этот институт, который восемь лет почти не финансируется. И постепенно теряет кадры особой подготовки, в том числе специальных испытателей-добровольцев. Приведу некоторые результаты медицинских исследований по F-22, так как некоторое время участвовал в обсуждении медицинской группой НАТО № 27 проблемы эффективности экипажа.
Основные сложности: явная перегруженность задач на одного члена экипажа, выделено более 12 запредельных факторов полета, затрудняющих эффективное выполнение боевых маневров для уничтожения нескольких целей. Недостаточно эффективны средства защиты против кислородного голодания, обеспечения точных координированных движений. Налицо случаи пространственной дезориентации, головокружения, рвоты, потери своего места в пространстве. Особо опасные явления – это частичное расстройство сознания, затрудняющее восприятие реальности на фоне виртуальной обстановки. На сверхманевренных перегрузках 10–12 G возникает расхождение в точности координат реальных объектов и их изображения на информационных полях.
Избыточно перегружены моторные поля. Вместе с тем летчики-испытатели НАТО считают, что сверхманевренные самолеты с их специализированной аппаратурой, вооружением, уровнем автоматизации, аэродинамическими характеристиками, боковым управлением тяги и спецоборудованием по оценке пространственных перемещений целей имеют преимущества перед летательными аппаратами «+4». Однако комментарии летчиков о состоянии здоровья, эргономических сложностях, помехах физиологического характера требуют более серьезных дополнительных исследований.
Опыт НАТО
Считаю необходимым, чтобы все службы, имеющие отношение к испытаниям Т-50, в полном объеме и внимательно изучили оценки летчиков-испытателей пяти стран Североатлантического альянса. Несмотря на то, что F-22 давно принят на вооружение, в научных материалах содержатся и поныне ценные для нас существенные замечания и предложения.
Изложу их лишь частично.
1. Перегрузка 12 G – пилоты признают, что проблема потери сознания под воздействием перегрузки еще не решена (четыре катастрофы). Дискомфорт, потеря пространственной ориентировки и ситуационной информированности, усталость, ухудшение зрения, пониженная подвижность, жалобы на громоздкое оборудование, травмы спины и шеи.
2. Требование опережающего прогностического мышления для сверхманевренного самолета станет более актуальным из-за меньшего располагаемого времени. Ожидание с увеличением маневренности более трудно.
3. Для оценки нашлемного прицела необходимо более 50 часов.
4. Повышенная значимость ориентации: угроза близости земли, остатка топлива, вектора скорости.
5. Положение вектора скорости на шкале в футах может быть реальной проблемой.
6. Система речевого распознавания еще недостаточно надежная.
7. 50 функций, предусмотренных для рукоятки управления самолетом, кажутся чрезмерными, но не для всех.
8. Тактильные пульты управления недостаточно надежны.
9. При потере приоритетной информации информированность о ситуации серьезно ухудшается.
10. Сложность данных, полученных от бортовых систем или внешних средств, представляет серьезные ограничения.
11. Системы оружия становятся более сложными и даже с учетом применения средств поддержки их использование представляет для экипажа значительную умственную нагрузку.
12. Существенное ограничение создается также информационными потоками. Они расширяют поле восприятия и одновременно загружают экипаж большим объемом информации.
13. Наиболее значительным ограничением является высокая скорость изменения ситуации, обусловленная маневренными характеристиками рассмотренных самолетов.
14. Расширение области полетных режимов увеличивает и расширяет тактические возможности и делает противодействие все более и более трудным.
15. Воздушный бой теперь ведется в новых условиях. Они сложнее, предъявляют высокие пространственные и динамические требования. Экипаж затрачивает значительно большие умственные усилия для наблюдения и прогнозирования, пилотирования и ведения воздушного боя.
16. Для достижения и поддержания более высокого коэффициента перегрузки сама процедура пилотирования требует мобилизации части потенциала внимания.
17. Другая значительная часть потенциала внимания выделяется на парирование психологических последствий перегрузки: а) выполнение противоперегрузочных маневров, б) обеспечение необходимого положения тела.
18. Электронные системы управления полетом минимизируют восприятие, ощущение и другие ориентиры обратной связи по аэродинамическим характеристикам, которыми располагали старые системы управления полетом.
Это небольшие выдержки из опроса летного состава. Однако обращаю внимание: более 70 процентов недостатков обусловлено психологией воздушного боя, пилотированием на сверхманевренных режимах, сложностями с вниманием, с использованием неинструментальных сигналов в интересах ситуационной и пространственной ориентировки. Безусловно, наши испытатели – грамотные летчики, но отсутствие научного эргономического анализа деятельности и работы головного мозга создаст много сложностей и переделок. Вот где нужна фундаментальная наука для разработки методов профессиональной надежности.
Имеются оценки испытания самолета F-22 американскими летчиками-испытателями. Материал уникальный. Есть к чему прислушаться. Вот почему необходимо плотно объединиться с отечественным НИИЦ авиакосмической медицины. Тем более что нами работы ведутся. Но нужно усилить фундаментальные исследования для обоснования защитных средств, подготовки авиационных врачей, приобретения медицинского оборудования для исследования резервов человеческих возможностей. Восстановить курсы постдипломной подготовки.
Предложения специалистов
Требуется объединие научных исследований с институтами Российской академии наук (РАН), Российской академией образования (РАО), МГУ. Необходимо определить наш самостоятельный федеральный статус в системе Министерства обороны как государственного учреждения по оценке эргономического качества авиационной техники, подготовке и контролю за состоянием здоровья курсантов и развитию их летных способностей.
Все материалы по составу института, организации, материально-технического обеспечения имеются. Ученые и сотрудники настроены, мотивированы работать. Другого такого института нет – по опыту, по творческому общению с авиационным госпиталем, училищами, летно-испытательным институтом ВВС, летно-исследовательским институтом, медицинской службой ВВС, профильными ОКБ. Экспериментальная база есть, требуется исходное финансирование.
Крайне желательно срочно вернуть курсы постдипломного обучения по авиационной медицине в состав ГНИИЦ авиакосмической медицины и военной эргономики, вернуть аспирантуру (адъюнктуру) для подготовки научных кадров не менее чем по семи – десяти специальностям, вернуть докторский совет по двум-трем специальностям.
Правительственным решением вменить в обязанности головного института оценку эргономического качества авиационной техники, тренажных, защитных средств, средств выживания и спасения.
Вернуть в Липецкий авиацентр (4-й центр боевого применения и переучивания летного состава ВВС) оборудованную кабину самолета Су-27 для проведения психофизиологической оценки БРЭО и других приборов, связанных с новой технологией управления Т-50.
Для фундаментальных исследований потребуется закупка специального оборудования в оценке резервных возможностей организма, оценке преморбидного состояния при воздействии суперсложных условий. Необходимы центрифуга с медицинским обеспечением, томограф, биохимическая лаборатория, психологический инструментарий для оценки психических состояний и личностных качеств. Тренажные устройства для повышения устойчивости к пространственным дезориентациям. Результаты исследования окупят расходы, сохранят профессиональное долголетие, повысят надежность всей системы человек – самолет – среда.
Человеческий фактор усилил тормозной эффект развития военной техники, особенно авиации. Речь идет об утрате профессионального здоровья в режимах сверхманевренности (10–12 G) и длительных полетах (12–14 часов) фронтовой авиации. Решение проблемы одно – с помощью эргономики, физиологии, психологии, биологии разработать методы повышения резервных возможностей, преодоления психофизиологических барьеров, создать условия для предотвращения утраты здоровья, повышения боевой эффективности. Опыт положительный, результативный при создании самолетов поколения «+4» и новых типов вертолетов мы имеем. Военная эргономика и авиакосмическая медицина в сочетании с учеными РАН, РАО, институтами психологии способна решить эти задачи.
Владимир Пономаренко, начальник ГНИИИ авиакосмической медицины (1987–1992), заслуженный деятель науки РФ, доктор медицинских наук, генерал-майор медицинской службы в отставке
Опубликовано в выпуске № 13 (481) за 3 апреля 2013 года
