Последний шанс для военных преобразований
Сегодня идет много разговоров, корректных и не очень, по поводу того, что реформы бывшего министра обороны РФ Анатолия Сердюкова были непоследовательными, недостаточно компетентными и вопреки, возможно, главной их задумке – неоправданно затратными. Но это, не исключено, в «реформах имени Сердюкова» было не самым серьезным просчетом.
Своими подчас не находившими понимания решениями бывший министр обороны отнюдь не убедил своих оппонентов и даже сторонников, что во главе реформ – целостная концепция совершенствования военно-силовой составляющей национальной безопасности РФ. Это не говоря уже о негативном влиянии на моральный климат в армии, обществе в целом, на веру в необходимость «такой армии», в возможность честно и достойно служить стране, не испытывая на себе метода тыка и втыка.
Если бы в реформах Сердюкова действительно видели стремление навести порядок в ВС и оборонном комплексе, включая ОПК, если бы они воспринимались как жизненно необходимые, пусть с издержками и потерями, даже перегибами, то не было бы столь болезненной реакции на них в армейской среде. Значит ли это – «теперь все будет совсем по-другому», на что рассчитывают многие критики Сердюкова? На расширенной коллегии МО Верховный главнокомандующий Владимир Путин определенно постарался остудить тягу к резким переменам.
Президент дал понять, что не склонен к переменам, полностью перечеркивающим предыдущий ход реформ. Он призвал производить дальнейшие изменения без спешки, не отрицая того положительного, что было сделано ранее. Тем более не делая скоропалительных выводов, как и собственных новых ошибок, которые не только повлияли бы на имидж нового министра обороны в российском обществе, но и не позволили бы Сергею Шойгу получить столь необходимые для него понимание, поддержку, доверие широких армейский масс.
Не надо ждать чуда
Чем руководствовался президент, охлаждая пыл критиков и ниспровергателей? Думается, отнюдь не стремлением смягчить критику в адрес Сердюкова и в свой собственный адрес как непосредственного куратора бывшего министра обороны, неоднократно публично выражавшего ему поддержку. На самом деле в реформах Сердюкова было немало рационального. Нужно было реформировать систему военного образования, не превращая ее в филиал гражданского наркомпроса, сопрягая с задачами сегодняшней и перспективной Российской армии? Еще как! Выводить из столицы ряд учебных заведений, не для того, чтобы распоряжаться землей, а хотя бы для того, чтобы избежать контрастов, травмирующих молодых офицеров на всю дальнейшую армейскую жизнь, от смены места службы на куда менее комфортное? Ответьте на этот вопрос, только честно. Освобождать ли военнослужащих от ряда «несвойственных функций» – при годичной службе и фактическом сокращении армии до 800 тыс. человек, без шансов ее сколько-либо существенного наращивания, с перспективой новой демографической ямы? А куда денешься? Вокруг каких сил и средств строить новые стратегические командования, не являются ли ВДВ в модифицированном и укрепленном виде прообразом «мобильной и компактной» армии будущего?
Да, многое делалось наобум, невпопад, кувалдой, по самую шляпку – и такие «реформы» недопустимы. Но Владимир Путин прав – скорее не «до основанья, а затем», а «шлифовать», корректировать, без новых потрясений и погромов в армии и ОПК, которые они могут просто не выдержать и «дать течь». Подчеркнем, в очень ответственный период истории современной России, все еще не преодолевшей до конца революционную смуту, осложненный кризисом, который еще ощутит сполна наше общество, и опасной неопределенностью на международной арене.
Между тем сегодня кто-то ждет от Сергея Шойгу некоего чуда, прорыва, «петли Нестерова», его осаждают лоббисты и ходатаи, в том числе с заведомо неприемлемыми и нереализуемыми предложениями и новациями. И этих ходатаев, бурно приветствовавших новое назначение в кресло министра обороны, ждет очевидное и неминуемое разочарование со столь же неизбежным поводом для обид на нового министра обороны. Впрочем, ряд инициатив Сергея Шойгу уже дал пищу для обсуждения его критикам. С того ли начинает министр обороны – с проблемы портянок и солдатских ремней, кстати, играющих не только роль декора или орудия неуставных разборок? Или с инициативы пошива для студентов-«трехмесячников» особой формы. Эти новации уже окрестили системой ТПРП – табак, портянки, ремень, подворотнички.
В российском обществе, и тем более в армейской среде, тонко улавливают различия между дельными предложениями, стремлением руководствоваться интересами армии и здравым смыслом, с одной стороны, и восторженным популизмом и пиаром – с другой. Очевидно, что в современной России, как и во многих других странах мира, фигура министра обороны – публичная, медийная. Однако в этом плане очевидно и то, что Сергей Шойгу вряд ли следует выходить с недостаточно проработанными, неочевидными инициативами, тем более самому озвучивать их в СМИ. Для этого, хотя бы в качестве амортизатора, что бывает в ряде случаев просто необходимо, существуют пресс-служба и пресс-секретарь.
Надо признать, новый министр обороны без раскачки приступил к разрешению действительно первоочередных вопросов. И это видно невооруженным взглядом, отнюдь не только армейским. Ощутимо его стремление находить правильные решения, по крайней мере демонстрировать правильный подход к ряду злободневных проблем. Например, это военная медицина, обеспечение самодостаточности боевых единиц в полевых, и тем более в боевых, условиях – а это частичный (неизбежный) отказ от аутсорсинга, причем в первую очередь вовсе не по причине рыночно-вороватого характера этого явления. Приостановка ряда слияний и передислокаций – затратных, снижающих уровень боеспособности и эффективности. Вдумчивое отношение к военным городкам: в ряде северных и восточных регионов, в «медвежьих углах» это чуть ли не единственное присутствие России, не только военное. И об этом «присутствии» нужно заботиться никак не меньше, чем о присутствии РФ и ее флота в отдаленных акваториях Мирового океана.
Можно только приветствовать предполагаемое возвращение, хотя бы частичное, на младшие командные, технические и иные должности категорий мичманов и прапорщиков. Новый министр обороны наверняка обратит внимание на пресловутую «подготовку сержантов». Сегодня не времена Максима Перепелицы, но лучше всего способности, характер, командный дух видны в войсках. А вот обособленные сержантские школы, тем более в предусмотренных масштабах, могут оказаться обузой для армии, местом пребывания просто случайных людей, а то и «лузеров», на подготовку которых тратится много сил и времени без должной отдачи для ВС. Есть много чего другого, но уже по этому перечню видно (скажем так, хотелось бы видеть), что на пост министра обороны пришел человек не случайный для Российской армии. А также способный стать «эффективным менеджером», решения которого, даже жесткие, не будут априори восприниматься в штыки или с равнодушием, снижая тем самым главный резерв будущих успехов ВС РФ, являющийся чуть ли не главной их проблемой сегодня, – моральный потенциал.
Ранжирование задач
Для Сергея Шойгу, мы полагаем, не будет в армии дел главных и неглавных – все главные. Но акценты и очередность их решения расставлять все равно придется. Техническое перевооружение армии – дело, безусловно, важное, важнейшее. Но, во-первых, здесь не все, отнюдь не все зависит от Шойгу и его даже самых мудрых решений. Увы, но временной лаг, фактор инерции, упущенных двух десятков лет неумолим. Что сегодня реально может сделать министр обороны РФ, чего он не может не сделать, причем уже сейчас?
В первую очередь – постараться поднять на должный уровень по значимости и внутреннему содержанию моральный фактор в армии, очень серьезно просевший за последние 30 лет, не только раннероссийских, но и позднесоветских. Без учета и правильного задействования в оборонной сфере моральной составляющей не поможет никакая, даже самая новая и дорогостоящая военная техника – и министр обороны, кажется, это понимает в полной мере. И это не только работа для политруков и капелланов. И еще – в современной России, претендующей на то, чтобы быть великой, уважаемой и самоуважаемой, очень важно честное отношение к своей работе и к людям, которые доверили тебе свои судьбы и судьбы родины. Что очевидно, сегодня сознание подчас слишком жестко упирается в «материю»: в армейских реформах вопрос «масла» стоит по крайней мере не менее остро и значимо, чем вопрос «пушек». Армия должна быть «сытой», уверенной в себе, в будущем своей страны, своем и своих близких «в случае чего». А также для того, чтобы воевать и еще лучше – чтобы не воевать и одной только своей уверенной мощью осуществлять возложенные на нее задачи сдерживания, поддержания стабильности и обеспечения интересов РФ.
И эту «отеческую заботу» должны чувствовать на себе все – от зеленого призывника до ветерана, от родителей, благословивших сына на ратный труд, до генералов – армейских и ОПК. Заметим, что «сытая» армия – это и хорошая прививка против внутренней дестабилизации в условиях экономического кризиса. А значит, главная задача, главные финансовые потоки в армии, на сегодня и завтра – это денежное довольствие, социалка, страховка, интернаты и суворовско-кадетские училища для детей настоящих защитников родины (а не пажеские корпуса для отпрысков новой знати, по крайней мере не за счет бюджета Министерства обороны) и многое другое. Деньги, слава богу, пока не всеобщий эквивалент и мерило всего и вся в Российской армии, но на эти цели их нужно выделять сполна, даже в ущерб – пока – другим аспектам деятельности ВС. Не пытаясь компенсировать недостатки в воспитательной работе и работе с персоналом голым пиаром, ура-патриотическими лозунгами и разговорами о «великой России и ее великой истории».
Что нужно немедленно свернуть в армии – это наделение ее избыточными «хозяйственными функциями», внедрение во все сферы армейской жизни (подтянулся на турнике – получи бонус) так называемых рыночных отношений, безудержной монетизации, разлагающих армию, подтачивающих моральный климат в воинских коллективах. Напомним, в свое время попытки окунуть армию с головой в хозяйственную деятельность, в «хозспособ» добывания средств на функционирование и реформы ВС в Китае, на Кубе, в ряде других стран закончились полным провалом и судебными приговорами для очень заслуженных людей.
Еще один непраздный вопрос. В РФ уже предпринималась попытка ускоренного «перехода на контракт». Чем это закончилось, без внятных ресурсов и должной подготовки, в том числе кадровой, хорошо известно. Интересно, сколько призывников будет нужно «просеять» через армию и в каком временном интервале, чтобы получить качественное удвоение числа контрактников? И вопрос вдогонку: нужен ли в условиях современной войны и в каких конфликтах многослойный мобрезерв и какого свойства?
Целесообразность против лоббизма
Сегодня мы видим, хотя бы в СМИ, вал – по-другому не скажешь – по сути, лоббистских, заказных материалов, рекламирующих те или иные «незаменимые» виды и образцы ВВТ и их применение, подчеркивающих особую значимость различных видов и родов ВС, сфер военной деятельности, секторов ОПК и т.д. И это, разумеется, не случайно – при новом «тренере» каждый хочет на новом этапе реформ получить более выгодный «стартовый номер», приоритетное финансирование, оказаться в поле зрения нового руководства ВС. Но, например, насколько реалистична, тем более в боевых и приближенным к ним условиях, масштабная переброска крупной техники при нынешнем состоянии и даже (вряд ли на практике возможном) существенном качественном и количественном наращивании потенциала российской ВТА? Особенно с учетом размеров нашей территории, пока еще самой большой в мире, при значительном плече перевозок, неразвитой инфраструктуре.
Для тех же ВДВ необходимо – при резком росте их безусловной боевой значимости в структуре ВС РФ, с учетом природы и характера наиболее вероятных конфликтов будущего – находить прагматичные задачи, избавляясь от парадно-демонстрационных амбиций. И это будет отнюдь не задача лихого парашютного десантирования в тыл врага, условно назовем, «бронепоезда с экипажем». В этом плане важная роль в реформах может отводиться развитию сети баз хранения и ремонта вооружения и техники (БХРВТ) с наличием боеготовой техники, выдвинутой на ряд проблемных направлений. Или, например, никак нельзя не видеть, что повторения «славных времен Сергея Горшкова» для отечественного ВМФ, когда противостояние двух сверхдержав приняло глобальный характер, в обозримой перспективе не предвидится.
Не будем разбирать все эти претензии на эксклюзивное внимание со стороны верховной власти страны и армии, это, в конце концов, не наша задача, по крайней мере в данной статье. Подчеркнем лишь, что военная экономика – а это работа всего оборонного комплекса, включая ОПК, экономическую деятельность в войсках и многое другое, – должна в России, в ее нынешних непростых экономических условиях быть очень экономной. Впрочем, в ситуации сегодняшнего глобального экономического кризиса экономить на обороне, военно-силовой составляющей стараются все, включая ведущие военные державы. Безопасность и стабильность страны – это не только, а подчас и не столько чисто военная проблема. Как гласит мудрость, лучшая армия та, которая победила врага, не сделав ни единого выстрела. И сегодня в очереди за ресурсами страны – финансовыми, технологическими, трудовыми, демографическими – армия является лишь одной из стоящих в ней, причем необязательно первой перед «кассой».
Тем более мировой кризис еще больно отзовется и в отношении России, он может стать «многогорбым», растянутым во времени. А это неизбежная угроза секвестра очень многого в текущем десятилетии – от социальной сферы до сферы внешней и военной безопасности, это сопутствующий инфляционный фактор, который для ВС и аффилированных с ними структур может оказаться даже более болезненным, чем для страны в целом. Однако экономия средств на оборону и развитие военной сферы, ее структурные изменения, военно-технические инновации – отнюдь не антагонисты. При правильном, рачительном управлении можно успешно делать и то и другое. Министры обороны США, которых называли великими скрягами, Макнамара и Уайнбергер так и поступали.
К сожалению, бывшее руководство МО РФ, экономя на мелочах, подчас сорило деньгами при решении куда более крупных, капиталоемких проблем. Особо подчеркнем, что ВС и ОПК должны рассматриваться и функционировать в рамках единого оборонного комплекса РФ. И в этой единой связке нетерпима сегодняшняя ситуация, когда отечественный ОПК живет по законам рынка (точнее, псевдорынка), а головной исполнитель и заказчик в лице МО взаимодействуют между собой уже по законам административно-командной экономики.
И, безусловно, одной из самых насущных задач для Сергея Шойгу будет попытка нахождения оптимальных параметров данного взаимодействия. Причем это отнюдь не только проблема финансовых взаимоотношений, она куда шире. Пропаганда частно-государственного партнерства в ОПК ласкает слух, но как-то не по себе становится от того, что, например, «наше все» – РКК «Энергия» – является, по сути, частной фирмой и в любой момент может оказаться под зарубежной юрисдикцией. Задуманная руководством страны и МО тотальная инвентаризация в армии и ОПК наверняка выявит не только недостатки, злоупотребления, скрытые резервы, но и, например, излишки, явную невостребованность части ВС, ОПК. И нужно продумать заранее возможности их наименее болезненного выведения из оборота, не осуществляя сердюковской «резки по живому».
Перекосы ОПК
Имеются явные перекосы в структуре отечественного ОПК. Многое легче делать заново, «в чистом поле», чем восстанавливать разрушенное на пепелище предыдущих лет, в условиях потери технологий, кадрового голода, неспособности к развитию и саморазвитию. Когда потенциал числится фактически только на бумаге. При этом важно сохранить лояльность этих структур, людей, а то и целых регионов, их оборонное сознание, не сделать их противниками преобразований, осуществляемых в оборонном комплексе и ОПК.
В этом плане намечены правильные решения, уже, как мы видим, частично реализуемые руководством МО и ОПК на практике. Первое – это упор на закупки и разработку собственно российских (естественно, с использованием лучших мировых технологий) вооружений российскими же исполнителями, что верно с точки зрения безопасности страны, ее инновационного развития, модернизации ОПК, обеспечения политической, в том числе региональной, стабильности. Второе – важным является продекларированный Верховным главнокомандующим и руководством МО РФ курс на наиболее полное вовлечение ОПК страны (разумеется, вне полевых условий) в осуществление технико-восстановительного и модификационного сопровождения производимой для армии продукции на протяжении всего ее жизненного цикла, включая утилизацию, а это может занять десятилетия.
Стоит ли сегодня рассчитывать на полное обновление в указанные сроки, до конца десятилетия, отечественных Вооруженных сил, их военно-технической составляющей (памятуя, что предыдущие масштабные программы по перевооружению были фактически сорваны)? Мы реалисты, хотя стремиться к этому нужно – и действовать по мобилизационному сценарию, но без паники, спешки и неизбежных в этом случае дорогостоящих ошибок и волюнтаризма. Здесь мало просто выделить даже очень большие средства, их нужно еще с умом, честно использовать, а не просто «освоить». К тому же, как подчеркнул Владимир Путин, такие средства выделяются «только один раз», а это на практике означает, что ряд крупных долгоиграющих программ может оказаться недофинансирован.
Прежде всего необходимо заняться расшивкой узких мест деятельности ВС и ОПК РФ, в частности, что касается армии, это качественное усиление систем управления, связи, разведки, снабжения, комплексного взаимодействия сил и средств. Что не только способно резко повысить боевую эффективность и сократить экономические издержки, но и поможет избежать немотивированных потерь. Многие неудачи чеченских кампаний – это результат элементарной расхлябанности, просчетов управления, организационных нестыковок, проблем с разведкой. Все это приходилось искупать героизмом военнослужащих, обратная сторона которого – чья-то преступная халатность, непрофессионализм должностных лиц, техническая неготовность.
В свете вышесказанного вряд ли реалистичной представляется тотальная, по всему фронту, модернизация отечественного ОПК, тем более в ускоренном варианте. Она должна носить точечный, избирательный характер. Стоит ли рваться изо всех сил к массовому, «для вала», затратному выпуску «новых» вооружений уже, по сути уходящего поколения, если нужно думать о качественно новых вооружениях и средствах сдерживания грядущих технологических укладов? Сегодня следует куда больше – в режиме реального времени – уделять внимания модернизации существующих вооружений. В условиях бюджетной экономии это является общемировой тенденцией. У многих платформ срок службы достаточно велик, а вот начинка и оснастка подлежат постоянной и глубокой модернизации, с получением техники, по сути, следующего поколения, с одним или двумя плюсами. Заметим, это касается отнюдь не самых бедных и технологически бездарных стран, а экономия расходов при этом может быть очень ощутимая. И, безусловно, необходимо серьезно думать о подлинном военно-техническом прорыве российских оборонщиков (для чего сегодня создаются централизованные специализированные структуры). Уже теперь, дабы обеспечить для России геостратегическое равновесие и геополитическую стабильность в середине следующего десятилетия, речь должна идти не просто об «игре в догонялки», а о некоем серьезном ответе перспективным военно-техническим вызовам, создании реализуемого и реалистичного российского «вундерваффе».
Способна ли сегодняшняя обескровленная, деморализованная отечественная оборонка осуществить такой прорыв? Мы вынуждены обратиться к сказанному ранее – об этом можно говорить только при восстановлении целостного управления оборонным комплексом, как и морального потенциала в российской оборонной сфере и обществе в целом.
Окно безопасности всегда может захлопнуться
Внешнеполитическая ситуация для РФ, и не только для РФ, сегодня действительно достаточно сложная, она таит в себе массу неопределенностей, неожиданных поворотов. Но, во-первых, это не значит, что Россия должна готовиться равнозначимо к «обороне по всем азимутам». Есть и будут приоритеты, наиболее угрожаемые направления сфере безопасности, притом их структура может меняться во времени. Именно на парирование угроз, исходящих от них, причем асимметричное, и должны направляться главные усилия и средства в ходе перспективного строительства ВС РФ, их реформирования и деятельности ОПК, как и осуществления наиболее значимых и востребованных НИОКР.
Во-вторых, Россия сегодня имеет своего рода окно безопасности (пусть и относительной), по крайней мере до конца этого десятилетия. Существующих у России сил, даже при нынешнем состоянии дел, должно хватить для сдерживания наиболее вероятных угроз, причем с задействованием фактора коалиционного взаимодействия, пока Россией недостаточно освоенного, хотя бы в рамках ОДКБ.
Необходимо максимально использовать особенности складывающегося геополитического ландшафта. Так, уже ясно, что США вряд ли уйдут «из-за речки», бросив все на произвол судьбы, и через два года, и даже через пять лет. И наше окно безопасности нужно эффективно использовать для качественной модернизации оборонной сферы РФ, не делая в спешке новых ошибок, например, в определении главных направлений военно-технической политики. Современная военная мощь крайне дорогостояща, это относится тем более к крупным перспективным программам перевооружения. Решения по ним должны быть очень выверенными. Ошибки и связанные с ними издержки, не только финансовые, будут куда серьезнее, чем при строительстве поселка неформатных коттеджей для военнослужащих в Ленинградской области.
Кстати, о планах монетизации обязательств ВС РФ по жилью. Вроде бы действительно правильное решение. Но нет ли опасений того, что выделенные средства будут использованы получателем, как бы выразиться помягче, нецелевым способом, и армия снова и все равно будет во всем виновата, и это «форменное издевательство» будет с удовольствием тиражироваться по всем телевизионным каналам?
Однако вернемся к вопросу возможного сокращения нагрузок на армию и экономии в связи с этим финансовых средств. Нельзя ли часть функций по военному обеспечению национальной безопасности и национальных интересов РФ переложить на невоенную сферу, с использованием так называемой мягкой и умной силы, над которой так любят подтрунивать некоторые отечественные политики? Хотя, безусловно, за самой-самой мягкой силой, дабы обеспечить ее эффективность, все равно «должны блестеть российские штыки». Тем самым олицетворяя комплексный характер совокупной мощи РФ и ее реализации на международной арене, при этом военная сила является ее важным компонентом. И России пора бы учиться в должной мере использовать весь набор инструментов внешней и оборонной политики в тесном взаимодействии этих составляющих.
И, наконец, самое последнее. Перед Сергеем Шойгу стоят сложные задачи – и у него практически нет права на ошибку: их лимит уже сполна выбран его предшественником на посту министра обороны. А это значит, по крайней мере на первых порах, что не делать резких движений, способных усугубить ситуацию. По крупицам, за счет продуманных действий возвратить доверие в армии к решениям руководства МО РФ. И к армии, ее проблемам и интересам – в самых широких слоях российского общества. Проводить экономную и эффективную, без громких обещаний, политику по строительству ВС и осуществлению возложенных на них функций по обеспечению национальной безопасности России. Нужно четко понимать: сегодня главное в дальнейшей военной деятельности страны – это даже не темпы реформ, не суета вокруг реформ с желанием всем понравиться (что невозможно по определению), а правильный выбор их содержания, генеральной линии, преференций, строгая оценка лимитирующих факторов, в целом и по основным направлениям. Над оборонным комплексом РФ и министром обороны не должен довлеть фактор некоего одномоментного «решающего сражения». Необходима планомерная, внятная работа, понятная армии, обществу – а также нашим внешним оппонентам и потенциальным партнерам.
Сергей Казеннов, Владимир Кумачев
