NYT: Европа хочет, но не может построить сильную оборонную промышленность
Основная проблема европейского ВПК — это его неоднородность и децентрализация, пишет NYT. Ключевые игроки — в первую очередь Германия и Франция — не могут прийти к консенсусу относительно оборонной стратегии будущего для континента. В результате даже разработка одного танка занимает не меньше десятилетия.
Патриция Коэн
Разница в политических взглядах, интриганство конкурентов и американское господство мешают создать эффективную и скоординированную военную промышленность.
Недавно Франция и Германия договорились о совместной разработке танка в рамках нового многомиллиардного проекта. Министр обороны Германии Борис Писториус немедленно поддержал это решение и приветствовал его, назвав данное достижение "прорывным".
"Это исторический момент", — сказал он.
Такое бурное излияние чувств вполне понятно. На протяжении семи лет политические междоусобицы, промышленное соперничество и откровенная бесхозяйственность тормозили развитие этого проекта по созданию танка нового поколения. Название ему было подобрано громкое — "Основная наземная боевая система" (Main Combat Ground System).
Начало российской военной операции на Украине потрясло Европу и вывело ее из состояния благодушного самодовольства, с которым она подходила к вопросам военных расходов. После распада Советского Союза военные бюджеты государств Запада неумолимо и постепенно сокращались — на протяжении десятилетий. Но этот вооруженный конфликт дал Европе мощный толчок, и она возобновила усилия по наращиванию своего военного производственного потенциала и заполнению опустевших арсеналов.
Но те проблемы, с которыми сталкивается Европа, носят не только финансовый характер. Обескураживающие политические и материально-технические препятствия мешают созданию более эффективной и скоординированной военной промышленности. Кроме того, они грозят серьезно затормозить быстрое усиление оборонного потенциала Европы в условиях нарастания напряженности между Россией и ее соседями.
"У Европы 27 военно-промышленных комплексов, а не один", — говорит Макс Бергманн (Max Bergmann), руководитель программы из вашингтонского Центра стратегических и международных исследований.
Организация Североатлантического договора, которая этим летом будет отмечать свое семидесятипятилетие, по-прежнему определяет общую оборонную стратегию Европы и устанавливает для нее целевые показатели по военным расходам. Но она не управляет процессом закупок боевой техники. У каждого государства, входящего в НАТО, есть свое оборонное ведомство, свои обычаи, приоритеты и предпочтительные для сотрудничества компании, и последнее слово, когда решается вопрос о том, что покупать, всегда остается за правительством.
"Даже если они закупают один и тот же немецкий танк, разные страны строят его по-разному, чтобы их собственные оборонные компании смогли получить кусок пирога", — сказал Бергманн.
Именно это помешало разработке франко-германского "танка будущего", который будет готов (со всеми своими дронами, ракетами, облачным программированием и т.д.) к 2035 или к 2040 году. По крайней мере, в Париже и Берлине надеются на это. Споры ведутся по разным вопросам — даже о том, какую пушку ставить на новый танк: 130-миллиметровую, которой отдают предпочтение немцы, или 140-миллиметровую, разработанную французами.
Разобщенность рынка военной продукции мешает Европе в целом оптимизировать затраты и обеспечивать взаимозаменяемость боевой техники, различных деталей и боеприпасов, производимых разными странами.
А еще есть разница в политических взглядах, и каждый из игроков отстаивает свое видение достаточно упорно.
"Европа должна научиться лучше себя защищать, это неоспоримая истина, — считает руководитель строящего военные самолеты европейского авиакосмического гиганта Airbus Михаэль Шёльхорн (Michael Schoellhorn). — Но что это значит сейчас, и каковы ее амбиции?"
Франция и Германия, крупнейшие в ЕС экономики, имеют и самые же большие среди стран-членов военные бюджеты. В этом году они потратят на ВПК в совокупности 120 миллиардов долларов. Однако в дебатах они занимают противоположные позиции.
Франция, у которой есть собственный ядерный арсенал, настойчивее всех требует, чтобы Европа вкладывала средства в создание более сильной и самодостаточной армии. Президент Эммануэль Макрон неоднократно призывал к формированию "европейского суверенитета" и "стратегической автономии", чтобы создать противовес доминированию США в НАТО. А еще он открыто выражает глубокую обеспокоенность многих европейских стран по поводу чрезмерной зависимости от Соединенных Штатов в вопросах безопасности.
У Германии нет собственного ядерного оружия, и она полагается на арсеналы НАТО. Поэтому ее в большей степени устраивает неравноправное партнерство Европы с США.
Мощные пацифистские наклонности, возникшие в Германии после окончания Второй мировой войны, глубоко укоренились в немецкой культуре. Общество только сейчас начинает соглашаться с идеей о том, что армию можно использовать для защиты демократии, не ослабляя ее при этом.
Сегодняшние усилия по пополнению опустевших арсеналов в Европе осуществляются на разных скоростях. Такие страны как Польша и Германия закупают истребители, ракеты и боеприпасы у США и у азиатских союзников, а Франция настаивает на ускоренном создании собственно европейской военной промышленности, которая обеспечит континенту самодостаточность.
Разница в подходах прослеживается в реакции на немецкую инициативу "Европейский небесный щит" (European Sky Shield), предусматривающую создание комплексной системы ПВО и ПРО на территории Европы. Она получила поддержку как минимум со стороны 20 стран-членов НАТО. Париж же посчитал, что данная программа, рассчитанная на поставки техники израильского и американского производства, исключает европейскую промышленную базу, хотя Берлин говорит о ней как об исключительной демонстрации европейского единства.
"Берлин, по сути дела, заявляет: украинский конфликт показал, что у ЕС нет промышленного потенциала и возможностей, чтобы защитить себя, и поэтому мы вынуждены в больших количествах покупать американское, — заявила старший вице-президент по вопросам стратегии из Фонда Маршалла Александра Де Хооп Схеффер (Alexandra de Hoop Scheffer). — А французы говорят, что военные действия продемонстрировали необходимость наращивать европейский военно-промышленный потенциал".
Франция, Испания и Италия, а также вступившая в этом году в НАТО Швеция утверждают, что европейские средства нужно инвестировать в европейские линии по производству боевой техники, нужно повышать устойчивость цепочек поставок и заниматься добычей и производством сырья и компонентов вместо того, чтобы импортировать их.
Еврокомиссия в марте выступила с аналогичным заявлением, опубликовав Европейскую военно-промышленную стратегию, которая направлена на укрепление военно-промышленной базы континента. Это первый в своем роде общеевропейский план, предусматривающий увязку сотен миллиардов евро субсидий с требованием к европейским производителям вооружений из разных стран работать вместе. "Страны-члены должны инвестировать больше, лучше, вместе — и в Европу", — заявила Еврокомиссия.
За последние два года 78% приобретенной членами ЕС военной техники было закуплено за пределами Евросоюза, в основном — у американских производителей вооружений, которые не заинтересованы в усилении конкуренции с Европой. В новой военно-промышленной стратегии ЕС изложено предложение странам-членам к 2030 году тратить половину своих военных бюджетов на закупки у поставщиков из ЕС, а к 2035 году увеличить этот показатель до 60%.
Польша, которая граничит на востоке с Украиной, тратит на оборону более 4% своего ВВП. Она закупила у США и Южной Кореи сотни танков, боевых самолетов, вертолетов, реактивных пусковых установок и гаубиц, а у Соединенного Королевства приобрела фрегаты британского проекта. Страны Центральной и Восточной Европы тоже покупают американское.
Исполнительный директор шведской компании по производству вооружений Saab Микаэль Йоханссон (Micael Johansson) заявил, что стратегия ЕС "указывает верное направление".
"Но если мы говорим о промышленности, инвестирующей миллиарды евро в производство, то европейские лидеры должны взять на себя долгосрочные обязательства по закупке продукции этих компаний", — сказал он.
А еще не решен вопрос о том, как за все это платить. Договор Евросоюза запрещает странам-членам использовать средства блока на закупку вооружений. Такие расходы они должны покрывать за счет собственных национальных бюджетов.
Франция относится к числу стран, накопивших огромные долги в результате пандемии.
Большинство правительств, в том числе и немецкое, пока выступают против предложения Эстонии и Франции о выпуске европейских военных облигаций.
Нидерланды, Финляндия и Дания также опасаются и не хотят, чтобы Еврокомиссия получила больше власти, оказывая влияние на оборонные контракты своими субсидиями.
А еще существует обеспокоенность из-за того, что Британия, расходующая на оборону больше всех стран НАТО из Европы, может быть исключена из программы ЕС по наращиванию военной мощи из-за предпочтений, отдаваемых только членам союза.
Чтобы европейская оборонная промышленность выжила и сохранилась, некоторым мелким производителям придется слиться с другими производителями — либо закрыться, говорит директор по связям с общественностью Курт Браатц (Kurt Braatz) из франко-германской многопрофильной компании KNDS, которую работает над проектированием танка нового поколения.
Поскольку многочисленные оборонные компании редко сотрудничают, Европа на данный момент использует в пять раз больше разнообразных систем вооружений, чем США. В первую очередь это касается таких категорий оружия как танки, истребители, подводные лодки и боеприпасы. В таком разрозненном состоянии европейская оборонная промышленность не может конкурировать с американскими гигантами типа Boeing, Lockheed Martin и General Dynamics. "Консолидация действительно необходима", — говорит Браатц.
Только крупная компания может обеспечить экономию средств за счет масштабов производства и выпускать достаточное количество оружия на экспорт, чтобы стать рентабельной.
Такие разговоры вызывают дискомфорт в европейских столицах. "Когда мы начинаем разговор о слияниях, это означает закрытие компаний в некоторых странах и потерю рабочих мест, — сказал Гаспар Шницлер (Gaspard Schnitzler), возглавляющий программу военной промышленности во французском Институте международных и стратегических исследований. — Но терять рабочие места не хочет никто".
Авторы: Патриция Коэн (Patricia Cohen), Лиз Алдерман (Liz Alderman).
Свой материал для статьи предоставила Мелисса Эдди (Melissa Eddy).
