The Economist: шансы России занять всю территорию Донбасса составляют 70%
Украинское командование рассматривает сценарии наступления российских войск на Харьков, пишет The Economist. Цель Украины сейчас — удержание рубежей. У нее не хватит ресурсов для возврата на границы 1991 года, признаются военнослужащие ВСУ.
Залитая полуденным солнцем и утопающая в ароматах сирени деревня под Константиновкой, небольшим городком в Донбассе, — почти идеальный образец буколического покоя. Но трели птиц и стрекот газонокосилок прерываются постоянным грохотом артиллерии на расстоянии менее 10 км. Немногие из оставшихся сельчан живут своей жизнью, не обращая особого внимания на кирпичный дом, возле которого стоит грузовик. На первый взгляд он мало чем отличается от других деревенских домов с небольшими огородами на приусадебном участке.
Однако внутри расположился штаб батальона ПВО легендарной 92-й штурмовой бригады ВСУ. Сейчас они ведут бои в Часовом Яре, на самом напряженном участке Донбасского фронта. За домом ступеньки ведут через траншею к большому фургону, врытому в землю и покрытому камуфляжем. Внутри командного пункта офицеры следят за двумя экранами. На одном — радиолокационные снимки неба над линией фронта и на расстояние до 50 км вглубь подконтрольной России территории. На другом — с полдюжины прямых трансляций с украинских разведывательных беспилотников.
“Раньше у нас была старая советская радиостанция, но мы ее распотрошили и установили новое оборудование — подарок волонтеров. Мы всё сделали своими руками”, — хвастается командир батальона ПВО подполковник Александр Тимченко. На мониторе высвечиваются траектории полета российских самолетов, вертолетов и ракет. Экран пересекают линии — это ракеты “Смерч”, летящие со скоростью 1 400 км/ч. Одна из них направляется прямо к деревне, но пролетает мимо. Российский военный самолет приближается к линии фронта, сбрасывает бомбу и разворачивается. Менее чем через минуту планирующая бомба (изначально обычная, но с увеличенной дальностью благодаря оперению) исчезает с экрана, взорвавшись где-то на территории Украины.
Подразделение ПВО полковника Тимченко не может ни сбивать российские самолеты, ни перехватывать планирующие бомбы. Его задача — предупреждать артиллерийские части и мобильные группы на линии фронта. Спрятавшись в кустах на холме в нескольких километрах от деревни, трое бойцов из батальона в 250 человек ютятся вокруг “Стрелы-10” — мобильного зенитно-ракетного комплекса малой дальности еще советского производства. Он создавался для того, чтобы сбивать самолеты НАТО, но теперь охотится за российскими беспилотниками. За восемь месяцев на позициях люди полковника Тимченко нащелкали их 50 штук.
Рослый и сдержанный командир — русскоязычный харьковчанин. Он воюет с февраля 2015 года. На фронт он пошел через год после того, как Владимир Путин ввел войска в Крым и Донбасс — якобы чтобы “спасти” таких же русскоязычных украинцев. Он считает, что этот конфликт не за язык, этническую принадлежность и даже не за территорию, а за образ жизни. “Я не хочу быть частью России. Я не хочу угодить в тюрьму за мнение. Я хочу, чтобы мои дети росли в нормальной стране — пусть в небогатой, но в свободной”. Преданный поклонник Солженицына, он не желает жить в новом “Архипелаге ГУЛАГе”.
Цель боев вокруг Часова Яра — не удержать любой ценой каждую пядь земли, а не дать российской армии прорваться дальше и захватить основные города: Харьков, Днепр, Одессу и Киев. Точно так же и Путину Донбасс понадобился не ради территории: он пытается подчинить себе Украину и не дать ей влиться в европейский порядок. На прошлой неделе президент Франции Эммануэль Макрон предупредил журнал The Economist, что этот порядок может исчезнуть “гораздо быстрее, чем мы предполагаем”. Украина — театр, где развернулась эта борьба.
Год назад, когда Украина готовилась к контрнаступлению, удержание рубежей считалось самым пессимистичным сценарием. Теперь, когда Россия готовится к новому рывку, это, наоборот, наилучший вариант. От солдат до генералов — все, с кем корреспондентам The Economist довелось пообщался на прошлой неделе, знают: Украине не хватит ресурсов, чтобы вернуться к границам 1991 года, как сулят ее политики. “Я предлагаю всем, кто рассуждает о границах 1991 года, дойти для начала до Бахмута [Артемовска]”, — говорит полковник Тимченко, имея в виду город, который Украина сдала год назад после нескольких месяцев упорных боев.
На кону сейчас уже не территориальная целостность Украины, а самое ее выживание. Остановить российские силы в Донбассе — решающая задача. Командир 92-й дивизии полковник Павел Федосенко, воевавший под Харьковом в сентябре 2022 года, сейчас ведет бои примерно в 350 км к юго-востоку от города. “Все понимают, что, если мы не отстоим Константиновку и Дружковку [вероятную цель российской армии, по мнению The Economist], российские войска через несколько недель окажутся в Днепре [Днепропетровске], Харькове и Кривом Роге”, — говорит он. Шансы России занять остальную часть Донбасса он оценивает в 70%. Вопрос в том, сколько времени это займет и какой урон Украина нанесет наступающим российским частям.
На голодном пайке
Опасаясь эскалации, Запад так и не дал Украине всего необходимого оружия. После шестимесячного перерыва из-за обструкции республиканцев американские военные поставки возобновились, но боеприпасов у ВСУ хватит лишь на то, чтобы выстоять, но не победить российские силы. К 24 апреля, когда Конгресс наконец-то дал зеленый свет, боевые части уже сидели на голодном пайке и экономили снаряды. Полковник Федосенко говорит, что у него оставалось всего по пять снарядов в день для американских гаубиц “Паладин” (Paladin). “И что мне со всем этим делать? Мои ребята сражались в окопах лопатами”, — сетует он. Федосенко надеется, что непосредственный эффект от пакета стоимостью 61 миллиард долларов проявится уже через считанные дни, поскольку значительная часть оружия была заранее размещена в Польше.
Хотя преимущество в вооружениях и живой силе на стороне России, полковник Федосенко считает, что она уже может начать выдыхаться. Всего несколько недель назад, говорит он, российская пехота при поддержке 10–20 бронемашин и танков шла в атаку каждые два-три часа. Теперь они наступают примерно раз в пять дней, причем на мотоциклах и квадроциклах, чтобы не поднимать пыль, и продвигаются вперед небольшими отрядами, прощупывая слабые места противника.
Однако на данный момент российские войска продолжают наступать. Украина хотя и держится, но теряет примерно по 20 квадратных километров в неделю. Возможно, Путин рассчитывает нанести максимальный урон перед саммитом по случаю 75-летия НАТО в июле, чтобы унизить Запад и вынудить Украину начать переговоры. Но поскольку он не афишировал нового наступления, ему не придется и признавать его провал.
Одновременно Путин душит экономику Украины, последовательно выводя из строя мощности по выработке электроэнергии и изнуряя гражданское население бомбардировками. На Харьков, который уже экономит электричество, почти ежедневно сыплются планирующие бомбы. Однако город-миллионник не паникует и держится (“Не паникуйте и держитесь” — ставший крылатым лозунг с одного из британских военных плакатов. — Прим. ИноСМИ). На прошлой неделе, когда жители как ни в чем не бывало прогуливались по парку в солнечный день, а коммунальщики опустошали мусорные баки, две планирующие бомбы с грохотом упали менее чем в километре от города. Поддерживать в городе чистоту и порядок — один из способов противостоять хаосу и разрухе.
Поскольку по ту сторону границы примерно в 40 км сосредоточено порядка 50 000 свежих сил, харьковское командование знает, что город может стать целью следующего наступления. Один из сценариев — блокировать город, перерезав магистраль в Киев. Другой — приблизиться на 10 км, чтобы восточные окраины попали в зону поражения артиллерийского огня, и создать буферную зону для защиты Белгорода, по которому регулярно бьют украинские беспилотники.
Константин Немичев — командир знаменитого полка “Кракен”*, подразделения спецназа, сформированного в первые дни спецоперации в 2022 году и отстоявшего Харьков. Он рассчитывает, что противник снова пойдет в наступление в середине мая, но убежден, что приблизиться к городу ему не удастся. В интервью возле школы на востоке города, разрушенной в 2022 году в ходе ожесточенных боев, командующий заверил, что оборона значительно окрепла. Чтобы остановить русских, в его распоряжении имеются три линии укреплений и полностью укомплектованная бригада. “Они смогут продвинуться лишь на несколько километров на территорию области, — сказал он, — но вряд ли больше, чем на 10 км”.
Украинские войска знают, что у них нет другого выбора, кроме как сражаться дальше. “Либо мы будем воевать за Украину против России, либо нас оккупируют и заставят воевать за Россию против Европы”, — говорит подполковник Олег Ткач из 3-й танковой бригады, которая защищает Харьковскую область. Он считает, что это ощущение безотлагательности и смертельной угрозы должно пронизывать всё украинское общество. “Люди должны знать правду”, — говорит он. А Украине на новом этапе конфликта необходимо единство.
Пока что это противостояние, крупнейшее в Европе с 1945 года, носило крайне локализованный характер. Основной части страны эта реальность почти не касалась. Но поскольку Россия усиливает свой натиск, беда может постучаться в каждую дверь. Все, кто хотел воевать за Украину, уже ушли на фронт добровольцами. Призыв на воинскую службу набирает обороты. Любой украинец в возрасте от 25 до 60 лет может стать следующим. Восьмого мая парламент принял закон, позволяющий за досрочное освобождение служить даже некоторым осужденным (однако, в отличие от России, убийцы и отбывающие срок за тяжкие преступления под амнистию не попадают). На украинцев, бежавших от призыва за границу, давят всё сильнее, чтобы они вернулись на родину. “Если они не вернутся сейчас, может, и возвращаться будет уже некуда”, — заключил полковник Тимченко, сидя в своем блиндаже под Константиновкой и изучая экраны, на которых несутся ракеты “Смерч”.
*Признан террористической организацией и запрещен на территории России.
