Новому руководству ВС РФ надо без спешки разработать программу военного строительства с привлечением экспертного сообщества
Возможно, для осмысленного, а не спонтанного реформирования Вооруженных Сил России сегодня возникла относительно благоприятная пауза. В Министерстве обороны и Генеральном штабе еще не до конца оценили сложившееся положение и, кажется, там готовы прислушаться к предложениям науки. Во всяком случае именно этот вывод можно сделать, основываясь на некоторых выступлениях нового руководства российского оборонного ведомства.
Безусловно, рассмотреть в рамках одной статьи все проблемы, связанные с «наследием» Сердюкова, невозможно. Кратко остановимся только на двух – структуре Вооруженных Сил и вузах вместе с НИИ МО.
Профанации и целесообразность
Создание четырех оперативно-стратегических командований (ОСК) в рамках укрупненных военных округов (командующий округом одновременно стал командующим ОСК) с общим штабом, когда в одних руках остались прежние задачи по административно-хозяйственной деятельности и по оперативному управлению, является откровенной профанацией основных целей оперативно-стратегического управления разнородными силами и средствами. Все осталось во многом так, как было до Великой Отечественной, когда, например, Белорусский военный округ с началом войны превращался в Западный фронт с полной потерей управления.
Двадцатилетний опыт проработок в Минобороны планов создания ОСК, пример их функционирования в развитых государствах не только Запада подтверждают: ОСК должны быть образованы без привязки к округам. В противном случае придется извещать противника о том, чтобы он не пытался вклиниться между зонами ответственности округов.
Помимо трех ОСК (Западное, Южное, Восточное) целесообразно образование ОСК силами быстрого реагирования на базе командования ВДВ и Объединенного командования оперативными перебросками. Последнее – на базе ЦУП ВОСО для заблаговременного планирования и управления железнодорожными, воздушными и водными транспортными средствами Минобороны и всех гражданских ведомств при проведении крупномасштабных учений и в чрезвычайных ситуациях. При этом следует заранее предусмотреть резервы для переброски войск с учетом ожидаемых разрушений транспортной инфраструктуры от действия авиации и диверсионных групп противника. Судя по словам нового начальника Генштаба генерала армии Валерия Герасимова, на этом направлении постепенно созревает понимание ситуации.
Необходимо также формирование Объединенного главного командования стратегическими силами сдерживания (ОГК ССС) для оперативного управления ядерной триадой. Такое командование уже было создано в 1991 году, но не реализовано в полной мере из-за распада СССР. В 1998-м президент России одобрил создание ОГК ССС, однако его формирование сорвалось прежде всего из-за отчаянного сопротивления начальника Генштаба Анатолия Квашнина, не желавшего расставаться с частью своих функций и опасавшегося конкуренции. При экспертизе новой структуры специалисты пришли к выводу о многомиллиардной экономии средств при ее реализации, повышении оперативности планирования применения, унификации всех звеньев автоматизированной системы боевого управления войсками и оружием, требований к ядерной безопасности, повышении эффективности применения СЯС.
В начале 2001 года министр обороны России маршал Игорь Сергеев предлагал включить в План строительства ВС России на 2001–2005 годы создание на первом этапе реформы объединенных командований стратегическими силами сдерживания, силами быстрого реагирования и оперативными перебросками. Однако реализация этих важнейших направлений была заблокирована руководством Генштаба, поскольку в этом случае ему пришлось бы делегировать часть своих полномочий вниз.
Магистральное направление
В определенной степени сопротивление созданию оперативных командований было связано с позицией некоторых наших ветеранов-военачальников. Так, например, заслуженный и уважаемый ученый генерал армии Махмут Гареев утверждал, что это американцам нужны ОСК, поскольку они ведут боевые действия по всему миру, а нам необходимо обеспечить оборону страны.
Необходимо подчеркнуть, что подобные структуры – одно из наиболее эффективных и наименее затратных направлений реформирования вооруженных сил. Это магистральное направление, по которому уже давно пошли вооруженные силы всех цивилизованных государств. Но решения о таких преобразованиях на Западе всегда были трудными из-за сопротивления руководства ВМС, ВВС и сухопутных войск, не желавших терять часть своих полномочий.
Точно так же могли и могут обстоять дела и у нас. Кроме главкоматов видов будут отчаянно сопротивляться командующие округов. На Западе решения в этой сфере принимались законодательными органами и президентами, поскольку в рамках Министерств обороны договориться не удавалось. В США таким образом созданы девять главных и около 30 региональных командований. Сходным путем целесообразно идти и в России при преобразовании структуры Вооруженных Сил. Однако из-за особенностей нашей Госдумы решающее слово здесь может прозвучать со стороны министра обороны и президента.
При обсуждении истории образования ОГК СЯС в 1991-м бывшему в те годы начальнику Генштаба задали вопрос об отношении к этому руководства Минобороны и Генштаба. Он ответил, что это было личное решение президента СССР Михаила Горбачева, глубоко проработанное с советниками, прежде всего маршалом Сергеем Ахромеевым, и ни у кого не возникло даже мысли обсуждать этот шаг. Считаю, это впечатляющий пример действия вертикали власти, когда принятие решения основано на всестороннем анализе.
Важно подчеркнуть следующее. Тогда мы опередили США, которые до этого располагали стратегическим авиационным командованием с похожими функциями. Свой стратком американцы образовали только через год.
Уровни интеграции и деградации
О развале военных вузов и НИИ написано и сказано достаточно много. Теоретически объединение военных вузов и НИИ в центры, как это происходило в США и ряде других стран, представляется небесполезным. Но там для этого сложились достаточно устойчивые предпосылки и процесс занимал продолжительное время. Однако основная часть научных центров и военных учебных заведений США сохранила самостоятельность, объединение их не затронуло. В интегрированном виде существуют главным образом американские университеты с научными центрами как составной их частью. При этом многие офицеры, включая несущих боевое дежурство на командных пунктах стратегических ядерных сил, с которыми происходили встречи в процессе командировок, являются выпускниками университетов, получившими военную подготовку в течение примерно одного года на специальных курсах. Мы обладаем совершенно другим опытом, во многом правильным, и разрушать это спонтанно нельзя.
Положительный эффект от интеграции вузов и НИИ состоит в том, что учебные заведения находятся в условиях постоянной подпитки новыми научными и технологическими знаниями, создаваемыми в научных центрах, выполняющих оборонные и гражданские заказы правительства и крупных корпораций.
У нас в сердюковский период интеграцию стали вершить нахрапом – безо всякой проработки, с непрерывной чехардой и шараханьем из одной крайности в другую. НИИ МО то полностью преобразовывали в гражданские учреждения с увольнением сотен и тысяч офицеров-исследователей, то снова набирали в них офицеров. Процесс этот остановлен правильно, но, к сожалению, многое оказалось или необратимым, или крайне сложным для восстановления. Прежде всего это касается невосполнимой потери квалифицированных кадров в вузах.
Ситуация осложняется еще и тем, что проблема снижения уровня квалификации в ряде вузов носит достаточно застарелый характер, процесс шел не одно десятилетие. Можно привести пример Академии РВСН, тогда имени Ф. Э. Дзержинского. Кафедры здесь всегда возглавляли ученые союзного уровня, профессора, авторы фундаментальных трудов, имена которых были широко известны не только в военных кругах.
В 1991 году мне позвонил заместитель начальника Академии по научно-учебной работе и попросил отдать на должность начальника (!) одной ведущей кафедры офицера, совсем недавно ставшего кандидатом технических наук. Я сказал, что знаю этого офицера, знаком и с его диссертацией среднего уровня, выразив таким образом свое недоумение этой просьбой, поскольку ранее эту кафедру возглавлял известный профессор. В ответ я услышал, что больше никого нет.
После развала СССР, но особенно в последние четыре года процесс деградации профессорско-преподавательского состава и ученых институтов принял обвальный характер. Оставшиеся в вузах и НИИ квалифицированные специалисты просто физически не могли переезжать из одного города в другой, тем более что директивы в этой части нормативной лексикой трудно охарактеризовать. Так, например, планировалось перенести известный НИИ медико-биологических проблем ВВС из Москвы в Лисий Нос под Санкт-Петербургом. Всем ученым института предлагалось поддержать это решение.
Первоочередные задачи в период кризиса
Для объединения подготовки кадров и исследовательской работы необходимо создать соответствующие условия. В центральных и видовых НИИ Минобороны всегда проводились глубокие исследования перспектив развития вооружения и военной техники (ВВТ). В комплексных НИР разрабатывали проекты основных направлений развития вооружений на 15 лет вперед. В них обосновывались достижимые уровни ВВТ с учетом возможностей отечественного ОПК, мирового опыта и прогноза уровней финансирования. Специалисты НИИ, как правило, находятся на острие технического прогресса, и передача подобных знаний учащимся позволяет значительно поднять уровень их подготовки.
Все это достаточно хорошо известно, но условия для такого взаимодействия создать весьма сложно, во многом из-за территориальных проблем. Организовать связь через Интернет невозможно с учетом режима секретности в военных НИИ и вузах. И даже при относительной территориальной близости необходимо решить вопрос о создании стимулов для профессорского состава учебных заведений и ученых институтов. Об этом позволяет говорить определенный опыт середины 90-х годов.
Главком РВСН генерал армии Игорь Сергеев санкционировал участие преподавателей Академии РВСН в НИР, ведущихся в 4-м ЦНИИ МО, и включение в курсы подготовки слушателей академии лекций сотрудников института. Для подготовки лекций были назначены начальники ведущих отделов, которые приступили к занятиям в академии. Но ни один преподаватель не включился в НИР, и это можно понять: приезжать в институт, осваивать новое нужно было без всяких стимулов. В тот безденежный период создать их было невозможно и эксперимент довольно быстро заглох.
В качестве первоочередных шагов целесообразно предпринять все возможные меры с использованием материальных стимулов для возвращения высококвалифицированных ученых в учебные заведения и институты. Не исключено, что хотя бы частично эту задачу можно решить. В дальнейшем с ужесточением требований к квалификации специалистов необходимо постепенно интегрировать исследовательскую и учебную деятельность.
В период кризиса лидеры ряда ведущих государств так определяли национальные задачи: на первом месте стояло повышение уровня образования учителей и учеников, на втором – экология, на третьем – развитие технологий и только на четвертом – безопасность.
Разумеется, мы рассмотрели лишь небольшую, хотя и важнейшую часть большого комплекса проблем, которые необходимо решить новому руководству Министерства обороны. Если стоит задача создать действительно современные Вооруженные Силы России, то с помощью косметических мер из доставшегося наследства выбраться не удастся. В этом отношении слова президента Владимира Путина о необходимости «тонкой шлифовки всех механизмов военной машины», произнесенные на расширенном заседании Коллегии Минобороны, можно рассматривать как фигуру речи, которая не должна вводить в заблуждение относительно объема предстоящих работ.
Прежде всего крайне важно без спешки разработать в допустимо открытом виде обоснованную программу дальнейших шагов с привлечением не только специалистов видов и родов войск и институтов Минобороны, но и ученых РАН, а также независимых экспертов.
Владимир Дворкин, доктор технических наук, профессор, генерал-майор
Опубликовано в выпуске № 10 (478) за 13 марта 2013 года
