Почему Главком флота Виктор Чирков подписал приговор флотскому спасателю «Игорь Белоусов»?
Год назад писатель Александр Покровский отстучал мне морзянкой письмо-SOS. К письму вложенным файлом прикреплялась справка-доклад на имя вице-премьера Дмитрия Рогозина. Первое впечатление: неизвестный автор казенным языком написал фантастическое продолжение к знаменитой книге Покровского «72 метра».
Краткое содержание.
После гибели «Курска» прошло 11,5 лет.
Экипаж К-141 "Курск" |
10 лет разрабатывался и строился отечественный спасатель нового поколения «Игорь Белоусов», представляющий собой глубоководный водолазный комплекс (ГВК) из пяти барокамер, водолазного колокола, спасательного аппарата, смонтированных на судне-носителе и предназначенных для спасения выживших подводников из затонувшей подводной лодки.
31 января 2011 года министр Сердюков принимает решение остановить разработку почти готового отечественного ГВК, на который к тому времени потратили 1 млрд рублей. Взамен Сердюков выделяет почти полтора миллиарда на закупку НЕСУЩЕСТВУЮЩЕГО серийного иностранного глубоководного водолазного комплекса для «Игоря Белоусова».
Это означает, что деньги выделены на то, чего нет и не будет.
Философия российского ГВК на самом деле была уникальная. Комплекс должен был обеспечивать ОДНОВРЕМЕННО водолазные и спасательные работы. Я подчеркиваю, ключевое слово — «одновременно». Означает, что водолазы-глубоководники «страхуют» процесс: посадку спасательного глубоководного аппарата «Бекстер» на комингс-площадку аварийного люка затонувшей подлодки, спуск водолазного колокола, выход и подъем выживших после аварии подводников и т.д.
На Западе водолазно-спасательные системы не строятся примерно двадцать лет. Есть коммерческие водолазные системы и — отдельно — спасательные. Коммерческие системы предназначены в основном для обеспечения работы водолазов на шельфе. Работа водолаза заранее планируется, все системы и дыхательные смеси рассчитаны на метод длительных погружений, позволяющий максимально эффективно работать на заданной глубине.
Мобильная спасательная система НАТО NSRS с аппаратом SR Nemo — лучший из зарубежных аналогов, предназначенный для спасения подводников. Но, во-первых, NSRS водолазные работы выполнять не может, во-вторых, обладает не очень большой вместимостью комплекса барокамер, в которых подводники проходят декомпрессию. Иногда декомпрессия занимает до трех суток. И если барокамеры заполнены, а на затонувшей подводной лодке все еще остались люди, то их шансы невелики.
Российская водолазно-спасательная система, которая должна была быть установлена на «Игоре Белоусове», не только была рассчитана на спасение ВСЕХ выживших подводников, но и приспособлена к быстрому водолазному реагированию, если так можно выразиться. То есть погружение и работа водолазов происходит без длительной подготовки, используется метод краткосрочных погружений, иные дыхательные смеси (на Западе — гелий и кислород, а у нас еще и азот). И, как правило, это работа в неизвестных условиях при любой погоде и балльности моря. Ведь аварию нельзя предсказать, правда?
Я не знаю, понимал ли все это министр Сердюков, когда подписывал свое решение от 31 января 2012 года. Флотский спасатель никогда не входил в линейку президентских приоритетов. Таких, как ракета «Булава» для проекта стратегических ракетоносцев «Борей». В приоритете — оружие с ядерным боезапасом и атомные подводные лодки, а не подводники, которые ходят на этих лодках в море и без которых супероружие — бесполезное железо.
Если бы Путин взял спасатель на личный контроль, то его построили бы. Несмотря на страсть к откатам, никто не позволил бы из «Игоря Белоусова» делать «бизнес на костях».
Об истории с этим проектом, которую иначе, чем «афера», не назовешь, «Новая газета» писала несколько раз. Вкратце суть: без всякого тендера, под предлогом поставки несуществующего серийного иностранного ГВК, коммерческой фирме «Тетис ПРО», никогда не специализировавшейся на создании сложных водолазных систем, было выделено «по новой» почти полтора миллиарда рублей (и это — не предел). Сразу после подписания контракта «Тетис ПРО» практически признала, что серийного иностранного ГВК не существует. Есть западное оборудование и есть экспериментальное российское оборудование и из этих составных частей будет смонтирован глубоководный водолазный комплекс. То есть речь, по сути, идет о разработке нового опытного образца военной техники вне всяких правил разработки и поставки такой техники. Такой подход, на котором настаивает промышленность, делает спасатель «Игорь Белоусов» чрезвычайно опасным и в конечном итоге непригодным для эксплуатации. Для нашей промышленности это привычный результат: каждый год они планируют передать флоту лодки проектов «Борей», «Ясень», «Лада» и проч. и каждый год не получается.
Осенью прошлого года заместителю министра обороны Юрию Борисову было поручено решить вопрос с «Игорем Белоусовым». Прошло уже с десяток совещаний по спасателю, превратившихся в итоге в бесконечный «мозговой штурм» для поиска ответа на деликатный вопрос: как легализовать аферу?
13 февраля начальник Военно-морской академии адмирал Максимов представил доклад главкому ВМФ адмиралу Чиркову. В докладе четко сказано, что решение министра Сердюкова было основано на ложной информации о наличии зарубежного серийного комплекса, и надо либо возвращаться к разработке российского проекта, на котором министр Сердюков год назад поставил крест, либо действовать по закону: создать техпроект нового ГВК, разработать рабочую конструкторскую документацию, провести межведомственные испытания комплекса, который создается в буквальном смысле «на коленке», и главное — заставить промышленность взять на себя ответственность в случае провала проекта. Главком ВФМ Чирков доклад Максимова утвердил и приказал готовить предложения для Шойгу.
Прошло всего 12 дней.
25 февраля адмирал Максимов и адмирал Чирков подписали уже другое решение, подготовленное промышленностью и полностью противоречащее докладу Военно-морской академии. Согласно этому решению, продолжается работа по созданию опытного комплекса БЕЗ СОБЛЮДЕНИЯ российских ГОСТов. Монтаж комплекса на судне и программу его испытаний готовит «Тетис ПРО», который юридически не является его разработчиком. (Я особо подчеркну: «Тетис ПРО» специализируется на поставках западного водолазного снаряжения и в решении Сердюкова обозначена как «фирма-дилер».) Таким образом, промышленность снимает с себя ответственность за конечный результат. Даже завод-изготовитель флотского спасателя умывает руки*.
Собственно, у меня вопрос к адмиралам Чиркову и Максимову.
Господа офицеры, вы кому служите?
Я подозреваю, что приказ подписать решение 25 февраля вам мог отдать заместитель министра Юрий Борисов. Не удивлена, если честно. Первый зам Шойгу по вооружению до недавнего времени был первым замом Рогозина в Военно-промышленной комиссии. Проще говоря, Борисов — это комиссар от промышленности в армии.
С Дмитрием Рогозиным, который много говорит о величии русского оружия и промолчал в ситуации со спасателем «Игорем Белоусовым», мне все давно ясно. Красивые политические лозунги — его наука побеждать.
А вот чему учат в военных академиях, которые спасает Шойгу, мне понять трудно. Но это в том числе и ваша вина, что новый министр обороны действует, как старый министр МЧС. Спас суворовцев, военные училища, военные госпитали и крейсер «Аврору». Запретил форму от Юдашкина, шапки-ушанки, вещмешки и портянки.
Почему он не спасает спасатель для флота? Потому что вы не можете определиться, с каким докладом идти к министру?
Полное отсутствие поисково-спасательных сил на флотах спустя почти тринадцать лет после «Курска» — беда российских подводников. Но не главная. К катастрофе «Курск» подвели трусливые командиры. Сначала не нашлось смелого запретить выход в море неготовой к учениям подводной лодке. Когда взорвалась торпеда — струсили и ушли из района катастрофы. Когда стало ясно, что нечем спасать, — не решились доложить президенту и попросить немедленной помощи у Запада. Вместо этого — похоронили всех оптом. Стуки SOS, которые через выведенные динамики слышал весь экипаж «Петра Великого», до сих пор называют «техническими шумами»…
* Специалистам понятно, что сдать спасатель в установленные госконтрактом сроки – 2014 год — не получится. Проект программы испытаний судна уже не предусматривает всего объема испытаний глубоководного комплекса. Как выход — промышленность вынуждена будет переносить срок сдачи (что делалось уже дважды) или рекомендует Минобороны судно принять, но испытания ГВК выделить в отдельную «опытную» программу. И тогда спасатель «Игорь Белоусов» могут испытывать вечно.
Елена Милашина
