Задача – восстановить разгромленное в армии и на флоте
12 февраля 2013 года в Комитете по обороне Государственной думы состоялся «круглый стол» на тему «100 дней после смены руководства Министерства обороны Российской Федерации: предварительные итоги и перспективы». По результатам мероприятия военными экспертами были сформированы предложения по дальнейшему возрождению Вооруженных Сил России. Еженедельник «ВПК» представляет читателям выдержки из наиболее интересных выступлений.
Контроль исполнительной власти
Подобный «круглый стол» состоялся всего три месяца назад. Но за это время произошли радикальные перемены. Те болевые точки военной реформы, которые были отмечены, начали постепенно устраняться. Тем не менее нельзя уповать на добрую волю нынешнего руководства Министерства обороны, необходим парламентский контроль за действиями исполнительной власти. Поэтому мы вновь возвращаемся к той же тематике. В данном случае с целью конструктивно посмотреть на произошедшие преобразования.
По результатам предыдущего мероприятия была подготовлена записка на имя Верховного главнокомандующего, который внимательно с ней ознакомился и дал поручение новому руководству Минобороны встретиться с нами. Прошедшая беседа показала, что те идеи и оценки, которые вы здесь высказываете, не остаются в этих стенах. Они доходят до высшего военно-политического руководства страны и в определенной мере оказывают воздействие на формирование новой структуры обороны.
Итогом нынешнего обсуждения станет документ, который мы направим в Совет безопасности, министру обороны и в Общественную палату. Поэтому все ваши соображения будут самым тщательным образом учтены и доведены до тех, кого это интересует.
Вячеслав Тетекин, депутат Госдумы, член Комитета Государственной думы по обороне
В армии не может быть размытой системы управления
Идея высказаться три месяца назад по наболевшим проблемам оказалась верной. Вопросы, которые вы ставили, были сконцентрированы в аналитической записке. Вновь назначенный министр обороны Сергей Шойгу быстро отреагировал. Встреча прошла в обстоятельном и энергичном темпе. Во всяком случае был откровенный разговор и никаких тайн.
За столь короткое время, конечно, трудно ожидать весомых практических шагов от нового военного руководства. Тем более в условиях, когда любое здравое решение, связанное с прежними подходами в строительстве Вооруженных Сил, встречает бешеное сопротивление.
К примеру, стоило только заикнуться об увеличении срока службы с одного года до полутора лет военнослужащим по призыву, его применении к экстерриториальному принципу комплектования войск, как тут же пришлось начальнику Генерального штаба принародно оправдываться, что якобы они предложили эти методы.
Тем не менее, выступая на заседании Академии военных наук 26 января, глава оборонного ведомства назвал основные приоритеты развития Вооруженных Сил: повышение эффективности управления войсками, оснащение современным вооружением и военной техникой (ВВТ), улучшение подготовки военнослужащих, развитие мобилизационной базы, совершенствование материально-технического обеспечения и повышение качества военного образования.
Самое интересное заключается в том, что точно такими же приоритетами руководствовалось и предыдущее военное командование.
Так, в целях повышения эффективности управления, устранения параллелизма в работе трижды за свою историю, начиная с 1946 года, ликвидировалось главное командование Сухопутных войск (СВ). Тоже ведь в целях устранения дублирующих функций. В последний раз (четвертый в своей истории) главкомат довели до бутафорного состояния: 99 человек. В 1946 году он составлял 3700 человек. Позднее его последовательно довели до 2,5 тысячи, затем до 500 и 250 человек. И вот в настоящее время менее 100 человек осуществляют руководство Сухопутными войсками – видом Вооруженных Сил. Для сравнения: в Соединенных Штатах Америки штаб армии – 2,5 тысячи человек.
Каждый раз его функции передавались Генеральному штабу, у которого вообще существует патологическая тяга к тому, чтобы каким-то образом получить возможность порулить войсками – взвалить на себя функции повседневного руководства. Но его прямая задача – оценка военно-политической ситуации в мире и разработка плана применения Вооруженных Сил. А повседневное руководство войсками должно осуществлять главное командование видов и родов войск.
Из этой же серии необъяснимо объединение ВВС и ПВО – тоже в порядке усовершенствования системы управления. Недопустимое сокращение количества военных округов и армий, изменение их наименований, объединение органов тылового и технического обеспечения, но это как два полюса, совершенно разные задачи и объемы.
Становится главкомом ВВС летчик и сдерживает развитие противовоздушной обороны, а пэвэошник соответственно сокращает соединения и части Военно-воздушных сил.
Для получения качественного военного образования был своевременно изгнан из Москвы и Санкт-Петербурга в провинцию ряд старейших военно-учебных заведений, часть из них расформирована и укрупнена, потерян научный и культурный потенциал столичных гарнизонов, благотворно влияющих на образованность офицерского состава. Теперь выпускники вузов везут с собой в глубинку примитивизм, присущий провинциальным городам. Раньше офицер, несколько лет обучавшийся в столичных городах и культурных центрах, представлял собой достаточно образованного, интеллектуально развитого, разбирающегося в искусстве человека, который приехав на Дальний Восток, север или юг крайний, был интересен своим подчиненным. А что сейчас? В Кострому перевели Академию химической защиты. Один из ее руководителей радостно заявляет, что теперь слушатель может здесь пообедать за 20 рублей в день. То есть материальную пищу ставят выше духовной, а то, что семьи этих офицеров живут в разрухе, культурно деградируют, не волнует. Через три года они едут в дальние медвежьи углы, несут примитивизм во всем – и в общении с людьми, и в подготовке.
Но все это делалось по тем приоритетам, которые я озвучил. Поэтому недостаточно говорить о главных направлениях в строительстве Вооруженных Сил, нужно посмотреть, как будет обозначен вектор их практической реализации, куда он направлен.
Первые шаги в отношении главкомата СВ – незначительно увеличена численность, вернули право на присвоение воинских званий некоторым категориям военнослужащих. Но становление его в качестве полноценного органа управления видом ВС представляется проблематичным. То есть не решается главный вопрос. Во всей мировой практике военного строительства принято, что орган управления должен сочетать в себе четыре вида ответственности. При персональном ответе за состояние вида он обязан также следить за строительством и развитием – технической политикой, подготовкой и применением войск.
Сухопутные войска – основа всех Вооруженных Сил Российской Федерации. Если вы зададитесь вопросом, а кто же у нас сегодня персонально несет ответственность за их состояние, то не найдете ответа. Министр обороны и начальник Генштаба отвечают за все Вооруженные Силы, а главком не может отвечать за состояние СВ, поскольку оперативно-стратегические командования не подчинены ему ни по одному вопросу. Спрашивается: зачем тогда главнокомандующий и с кого будет спрос за состояние этого вида?
Якобы формально главкомат наделен правом участвовать в строительстве и развитии Вооруженных Сил, но это техническая политика. Как может главком Сухопутных войск заниматься этим? Он не имеет научно-исследовательской организации, которая разрабатывала бы комплект вооружения, системно подходила к нему, давала предложения в гособоронзаказ. Как он может определять приоритеты в вооружении и военной технике, если не является распределителем бюджетных ассигнований? Бюджет размыт по всем непонятным заказчикам, разработчикам и структурам. Главкомат не в состоянии влиять на положение дел. Он формально подписывает гособоронзаказ, план развития ВВТ. Но реально оказывать влияние на них не может. Поэтому сегодня система вооружения Сухопутных войск абсолютно разбалансирована. Очень много достаточно неплохих средств поражения, но совершенно невозможно их применять, поскольку отсутствуют системы разведки, связи, автоматизированного управления и навигации. Например, на удалении 70 километров есть возможность поражать противника. А средства разведки на сегодня могут определить или обнаружить объекты для поражения в горах не дальше трех – пяти километров, а на равнине – в пределах 10 километров. Большие деньги были затрачены на то, чтобы сделать новую систему вооружения, а ее сдерживают средства обеспечения. Конечно, если бы главком был распорядителем бюджета, он бы сказал: все, достаточно средств поражения, сегодня мы планируем и развиваем системы автоматизированного управления войсками, оружием, навигации и так далее. Это был бы совершенно другой подход.
Кто занимается подготовкой Сухопутных войск? Должен по идее главком. Но ничего подобного. Главное управление боевой подготовки – это законодательный орган, который определяет ее направленность, подчинен первому заместителю министра обороны. Отвечает за применение Вооруженных Сил Генеральный штаб вместе с оперативно-стратегическим командованием. Каким образом? Сегодня нет человека, ответственного за Сухопутные войска. Некому заниматься вопросами сбалансированного развития вооружения и техники. Отвечает за боевую подготовку и соответственно за выучку войск первый заместитель министра обороны. Как говорится, у семи нянек дитя без глазу.
Самое неприятное заключается в том, что такая вот разобщенная схема управления не позволяет сейчас выстраивать всю систему руководства Вооруженными Силами. Существует неписаное правило: все, что связано с управлением войсками, должно выполняться до начала войны. Что касается пункта управления и органа управления, системы связи, автоматизированного управления войсками и вооружения, это должно строиться в мирное время и ни в коем случае не подвергаться никакой реорганизации в военное время. Иначе это будет потеря управления. Но нынешняя структура Вооруженных Сил никак в это не укладывается. Представьте себе семь оперативных командований – это семь армий, разве можно говорить о серьезной обороне с семью армиями? Значит, придется дополнительно все организовывать. Но где взять столько оперативного состава? Органы управления слаживаются десятилетиями. Чтобы штаб армии достаточно эффективно функционировал в боевой обстановке, нужно пять – десять лет. Это очень сложная работа. А создать структуру управления, особенно систему связи, в наступившее военное время вообще не представляется возможным.
Генеральному штабу нужно смелее освобождаться от несвойственных ему функций, заниматься своим делом, передавать повседневное руководство Вооруженными Силами видам. Ситуация с Сухопутными войсками аналогична состоянию дел в ВМФ, ВВС и родах войск.
Необходимо постепенно разобраться и с людьми, которые придут в эти главкоматы. У нас выбито все среднее звено, остались лейтенанты и сразу полковники, а вот слой офицеров, получивших фактический опыт, полностью выбит. И кто сейчас придет преподавать в военно-учебные заведения?
И еще очень важный момент – резервный компонент Вооруженных Сил. Ни одна война никогда не заканчивалась победой за счет тех регулярных сил и средств, которые ее начинали. Всегда она достигалась с привлечением резерва. Шесть, семь комплектований нужно для того, чтобы выиграть. Мы начинали Великую Отечественную войну в составе 4,5 миллиона и довели к 1 мая 1945 года до 11 миллионов 700 тысяч. Это в три раза превышает численность довоенного времени. Восемь миллионов погибли и восемь миллионов были комиссованы по различным ранениям. Итого – еще 16 миллионов. Значит, нужно иметь подготовленный мобилизационный резерв, в пять – семь раз превышающий существующую армию. Вероятно, таких крупномасштабных вооруженных конфликтов, как раньше, не будет, но тем не менее пропорция сохраняется. И все вооруженные силы обязательно имеют свой резервный компонент. Американцы, уверенные в том, что на их территории никогда не будет боевых действий, имеют такой резерв, поддерживаемый в очень хорошем состоянии. Если регулярные войска состоят из 12 дивизий, то и организованный резерв тоже из 12 дивизий. Мобилизационная подготовка и система местного военного управления – военкоматы полностью сократили, они сейчас неспособны заниматься отмобилизованием резервного компонента и это глобальная проблема.
Касаясь других высказанных намерений министра обороны, то о них надо будет судить при их практической реализации. На сегодня система управления по-прежнему размыта. Ответственность между видами Вооруженных Сил, Генеральным штабом, министром обороны абсолютно неконкретна, а это хуже всего. В армии должно быть очень четко и ясно определено, кто кому подчинен, кто за что отвечает.
Юрий Букреев, начальник Главного управления Сухопутных войск (1998–2001), генерал-полковник
Кто будет строить корабли
С первых шагов Сердюкова мы увидели всю глубину так называемых реформ. Все проводимые прежним министром обороны мероприятия носили не системный, а разрушительный характер. Добавилось к этому банальное воровство.
Что касается нового министра обороны, то он и начальник Генштаба понимают ситуацию. И все их шаги свидетельствуют о том, что они стремятся тактично, этично, без эмоций восстановить жизнедеятельность Вооруженных Сил, Министерства обороны, других командных инстанций и двигаться в правильном направлении. Не возвращаться к старому, а от того, что есть, идти вперед.
По Военно-морскому флоту на крайнем совещании мы говорили о восстановлении деятельности главкомата и Главного штаба ВМФ, а также боевого состава флотов. Что-то делается. На 150 офицеров увеличен штат центрального аппарата – было около 90. Разрушены управления кораблестроения и главное техническое. О резервах. У флота они должны быть большие. Это весь морской и речной транспорт. Никто этим не занимается. Сейчас, поскольку главкомат увеличился, ему передаются функции заказа кораблей.
И самое главное, как и в Сухопутных войсках, это управление силами, в Военно-морском флоте особенно. Мы привыкли мыслить океанскими масштабами, во всем океане надо управлять и под водой, и подо льдом без всплытия подводных лодок. А все разрушено, ничего же нет.
50 лет прослужил, но не могу понять, вот как можно быть главнокомандующим, но ничем не командовать? Ведь прекрасный же опыт был во время Великой Отечественной войны – флоты передаются в оперативное подчинение на период выполнения тех или иных задач в соответствии с военной наукой. ВМФ, как и многие другие специализированные виды и рода, не может существовать без единого руководства.
Еще одна составляющая – боевой состав флотов. Это корабли, подводные лодки, морская авиация. Уже прошел 21 год, но не построено ни одного корабля, ни одной лодки. За 315 лет Военно-морского флота не было такого. Возьмите историю: каждый год закладывались и выпускались корабли, даже после поражения в крымской войне XIX века. А после японской войны? Поскольку у нас корабли вводят в строй по 15–20 лет, как ПЛ «Юрий Долгорукий», строить новые будут, наверное, другие министр обороны и начальник Генерального штаба.
Валентин Селиванов, начальник Главного штаба – первый заместитель главнокомандующего ВМФ (1992–1996), адмирал
Проблема ВКО сохраняется
Воздушно-космическая оборона (ВКО) определена приоритетом в развитии Вооруженных Сил. Это новый подход. Правильным было решение о создании Войск ВКО как самостоятельного рода войск, но неполным.
Что в настоящее время получилось? Военно-воздушные силы, когда были объединены с Войсками ПВО, отвечали за противовоздушную оборону страны, за прикрытие государственной границы, объектов, группировок войск и административно-политических центров. И когда состоялось выделение войск в ВКО, получилась дилемма, которая в настоящее время не решается ни в ВВС, ни в Войсках ВКО. Увеличение состава главкомата в два раза не снимает вопрос. Сохраняется проблема воздушно-космической обороны страны.
Тех сил и средств, которые развернуты в группировках на различных стратегических, оперативных и воздушных направлениях, абсолютно недостаточно для надежного прикрытия важных стратегических объектов, по которым поставлена задача Генеральным штабом в первую очередь.
Сейчас командующие ВВС и Войск ВКО тянут все на себя: давайте я буду отвечать за все по стране, а у них не хватает ни сил, ни средств, ни систем управления, ни нормативной базы. Получается опять-таки раздрай, который был когда-то, но идущий уже на новом уровне.
Крайне необходимо создание государственной комиссии или комитета, который мог бы определить не только состояние страны и Вооруженных Сил, но и направления их развития, включая экономику в целом в интересах обороны. Ведь не секрет, что в системе воздушно-космической обороны есть доля привнесенного вклада со стороны ВМФ и СВ. Может, действительно напрашивается решение о создании полнокровных, полноценных Войск ВКО страны. Если до 1941 года было принято решение по Войскам ПВО страны, то может быть, воспользоваться данным опытом. Но для этого нужно военно-политическое решение.
По системе воздушно-космической обороны. За последние несколько лет в войска поступила перспективная современная техника четвертого, пятого и других поколений, о которой много говорится. Но, к большому сожалению, нынешние образцы выполняют задачи, которые были нарезаны 10, 15, 20 лет назад. Например, система «С-4» – первые ТЗ были подписаны в 1983 году. В начале 2000-х она была определена как межвидовая зенитная ракетная система, которая могла идти в СВ на различной базе и в ВМФ. В нее включили информационную часть, которая необходима для поражения средств воздушно-космического нападения. Но этого нет в этой системе, хотя в ТЗ прописано. Почему? Вопрос остается открытым.
Для обеспечения взаимодействия с истребительной авиацией на командных пунктах этих перспективных систем должны быть развернуты пункты наведения истребителей нового поколения на загоризонтные цели. Однако этого нет. Реально обеспечено процентов 30–40 тех возможностей, которые были заложены в ТЗ.
Поэтому в системе воздушно-космической обороны нужно реализовывать новые требования, заложенные в перспективных системах вооружения.
Что касается образования. Государственная комиссия должна дать четкую и ясную оценку тех ошибок, которые были совершены за предыдущие несколько лет, и определить направление развития. Мы знаем, что расформирование Военной академии ВКО имени Г. К. Жукова приостановлено. Но продолжается борьба за нее между ВКО и ВВС. Тупиковая ситуация: вроде бы решение есть, а дальнейших шагов не предпринимается. Это накладывает определенные сложности на управление академией, набор слушателей и саму работу всего коллектива. Адъюнктура и докторантура прекратили свое существование. Где же потенциал науки? Без нее невозможно не только подготовить перспективного офицера, но и говорить о развитии системы и форм боевого применения войск, которые мы имеем.
Относительно базы мобилизационного развертывания. Наши учебные заведения все – от академии до училищ 10–15 лет назад имели четкое и ясное мобилизационное задание. Академия на военное время становилась дивизией, училище – полком, они имели боевую задачу. В настоящее время этого нет. А это второй эшелон усиления всех возможностей группировок воздушно-космической обороны.
Александр Горьков, бывший командующий зенитными ракетными войсками ВВС, генерал-лейтенант
Опубликовано в выпуске № 8 (476) за 27 февраля 2013 года