В России вряд ли найдется хоть один человек, который не в курсе событий, сопровождающих выборы президента нашей страны. В субботу, 16 марта, власти Самарской области сообщили, что в результате попадания БПЛА произошло возгорание на установке по переработке нефтепродуктов Сызранского НПЗ. В тот же день был совершен налет на Новокуйбышевский НПЗ, но там дрон успели сбить.
Это не первые удары, которые киевский режим наносит, не выбирая особо между мирными деревнями и объектами промышленной инфраструктуры. О последних хотелось бы поговорить отдельно.
Беспилотные летательные аппараты, вне всякого сомнения, стали главным открытием современного поля боя. На момент начала СВО отношение к ним военной среде варьировалось от презрения до слабого интереса, который обычно не выходил за пределы концептов, что демонстрировались на выставках вооружений, как перспективные образцы будущего. Два года применения на украинском ТВД вывели беспилотники на самый передний край практического боя и внимания различных государств, что дало мощнейший толчок к их развитию.
Для понимания: если в начале СВО в войсковых соединениях количество БПЛА исчислялось чуть ли не единицами, то пару дней назад представитель украинской армии в прямом эфире заявил, что уже через 4-5 месяцев на вооружении российской армии будет такое количество FPV-дронов, что их хватит для уничтожения каждого украинского солдата в зоне соприкосновения.
Естественно, украинские военные и их западные кураторы делали аналогичные выводы и действовали в сходном направлении. Наше министерство обороны ежедневно отчитывается о десятках БПЛА, которые либо сбиваются средствами ПВО, либо подавляются средствами РЭБ. Украина, не считаясь с расходами, отправляет в полет тучи беспилотников, от старых советских Ту-141 "Стриж" до множества более современных аналогов, щедро поставляемых западным антироссийским блоком.
Сразу после замыкания Авдеевского котла и последовавшего за этим продвижения наших войск на запад Киев начал все более активно бить вглубь России, делая ставку на поражение объектов критической инфраструктуры. Особые усилия прилагаются для прорыва нашей ПВО и вывода из строя нефтеперерабатывающих предприятий и других объектов ТЭК.
Чтобы понять серьезность ситуации добавим, что от украинской границы до Сызрани почти 900 километров. В украинских СМИ по данному факту ожидаемое ликование, а местные псевдоэксперты уже обещают, ни много ни мало, полностью обрушить нефтепереработку в России. Оставим их в плену сказочных фантазий и рассмотрим ситуацию в комплексе.
Российская нефтеперерабатывающая промышленность — это тридцать крупных предприятий, расположенных в наиболее густонаселенных регионах, то есть в центральном и уральском федеральных округах. Именно эти заводы обеспечивают львиную долю первичной переработки нефти, то есть получение бензина, дизеля и авиационного керосина, которые идут на закрытие внутренних потребностей, включая нужды армии. Также функционируют 86 предприятий размером поменьше, но они в основном работают на экспорт либо поставляют готовую продукцию на более крупные предприятия для ее глубокой переработки, например, для получения моторных масел, мазута и ракетного топлива.
Попадание одного дрона, пусть даже он несет несколько десятков килограмм взрывчатки, конечно же, остановить работу предприятия не способно. Он может вызвать пожар резервуара, нарушить работу локальной установки или колонны, то есть эти удары неприятны, но не смертельны. Относиться к этому нужно, как к неизбежному злу, так как создать по всей протяженности российско-украинской границы непроницаемый воздушный барьер физически невозможно. Ни одна страна мира не способна равномерно насытить средствами ПВО участок протяженностью тысячу километров. Даже Советский Союз, который не считал денег на нужды армии, создавал лишь отдельные узлы противовоздушной и противоракетной обороны. К примеру, в разгар холодной войны несколько колец защиты были выстроены вокруг Москвы, а вся прочая громадная территория страны прикрывалась очагово. Основная ноша была возложена на средства упреждающего обнаружения ракетной и воздушной угрозы.
Современные дроны летят на сверхмалых высотах в составе роев, что еще более усложняет задачу их обнаружения в дополнение к тому, что запускают их волнами и с параллельным пуском целей-обманок. Отдадим должное нашим ПВО, РЭБ и средствам перехвата на местах. При условии, что со стороны Украины почти ежедневно летит до, а порой и более сотни дронов, до целей долетают считанные единицы.
Но вернемся к сугубо энергетическим аспектам.
Как бы то ни было, критически нарушить переработку нефти в России они не способны по умолчанию. В нашей стране ежегодно производится 84,7 миллионов тонн дизельного топлива, при этом внутренняя потребность составляет ровно половину, а вторая уходит на продажу за рубеж. То есть глубина резерва по данному направлению колоссальная, достаточно просто урезать экспорт.
Что касается бензина, с началом СВО произошел исторический перелом, в 2022 году впервые бензина было произведено больше, чем мазута: 42,6 и 40,4 миллиона тонн соответственно. На экспорт уходит порядка 10-12 процентов, при этом с 26 февраля действует эмбарго на вывоз, введенное в рамках покрытия потребностей внутреннего рынка и стабилизации цен.
Если совсем просто, то в России производится столько базовых видов топлива, что они с лихвой перекрывают все возможные локальные аварии и теракты.
В завершение добавим, что к уже случившимся ударам нужно относиться не трагически, а философски. Потому что каждый такой случай детально изучается, в таблицы распознавания баллистических и прочих целей вносятся уточнения, корректируется работа зенитных систем. А еще корпорация Ростех уже более десяти лет разрабатывает и активно предлагает всем заинтересованным игрокам собственные системы РЭБ, которые позволяют надежно прикрывать особо важные производственные объекты.
Грозы сии пойдут во славу России, сказал однажды адмирал Ушаков.
Сергей Савчук
