ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ ДИНАСТИЯ

К БИОГРАФИИ ВОЕННОГО ИНЖЕНЕРА ПОЛКОВНИКА П. П. УНТЕРБЕРГЕРА

В 1930-е годы широко пропагандировалась традиция службы в дальневосточных частях Красной Армии и пограничных войск членов одной семьи. На смену отцу зачастую заступал сын, на смену брату - брат, иногда родственники служили вместе, как например, знаменитый танковый экипаж братьев Михеевых. Однако совместная служба или, как говорили в военной среде до революции, сослужение родственников, существенно повышавшее боевую спайку войск, широко практиковалась еще в старой русской армии. Одним из наиболее ярких примеров такого сослужения была служба на Дальнем Востоке отца генерала и сына капитана Унтербергеров. Если имя военного губернатора Приморской области и генерал-губернатора Приамурского края инженер-генерала Павла Федоровича Унтербергера известно достаточно широко, то о его сыне Петре Павловиче до последнего времени в литературе почти не упоминалось. В настоящей статье мы попытаемся рассказать об интереснейшей и трудной судьбе талантливого военного инженера, автора проекта и строителя одного из самых больших и мощных фортификационных сооружений не только в России, но и во всем мире - форта № 2 Владивостокской крепости полковнике П. П. Унтербергере.

Петер Фридрих (Петр Павлович) Унтербергер родился 19 марта 1881 г. в Иркутске в семье начальника инженеров Восточно-Сибирского военного округа полковника П. Ф. Унтербергера1. Уже в детские годы ему пришлось изрядно поездить по самым разным уголкам обширной Российской империи. Свое образование он начал в Дерптском начальном училище, куда отец отправил его для усвоения основ немецкой культуры, поскольку преподавание там велось на немецком языке, а в самом Дерпте (в настоящее время г. Тарту, Эстония) и окрестностях проживали его многочисленные родственники. Затем он продолжил учебу в классических гимназиях Владивостока и Нижнего Новгорода, переезжая вместе с отцом с одного места его службы на другое. Заканчивал гимназический курс Петр Унтербергер уже в Царском Селе, где он жил в семье своего дяди - знаменитого военного врача, Корпусного врача Гвардейского корпуса и придворного хирурга, тайного советника Семена Федоровича Унтербергера2. Петр Унтербергер начал свою офицерскую службу подпоручиком в 13-м саперном батальоне после окончания Николаевского инженерного училища в 1902 г. с прикомандированием к Лейб-гвардии саперному батальону, находясь при котором в 1903 г. получил звание подпоручика гвардии. С 1905 по 1908 г. П. П. Унтербергер проходил обучение в Николаевской инженерной академии, по окончании которой за отличные успехи был произведен в штабс-капитаны и прикомандирован к учебному воздухоплавательному парку для прохождения офицерского класса1. Перед завершением обучения в академии П. П. Унтербергера постигла большая личная трагедия - умерла его первая жена Софья Михайловна, урожденная Аквилонова, дочь профессора филологии. Вместе они не прожили и трех лет. На руках Петра Павловича Унтербергера остался годовалый сын Георг Михаэл Пауль (Георгий Петрович)2. В связи с этими трагическими обстоятельствами П. П. Унтербергер не представил своевременно дипломный проект и, соответственно, не получил звание военного инженера. По окончании академии П. П. Унтербергер получил назначение во Владивостокскую крепостную военно-телеграфную роту и был произведен в капитаны. По прибытию во Владивосток в 1909 г., он был прикомандирован к Управлению Строителя Владивостокских укреплений, где принял участие в разработке плана усиления крепости.
В следующем году П. П. Унтербергер женился на уроженке Владивостока Женни Хедвиг Хелене Бирк (по-русски Женни Людвиговна). По семейной традиции Унтербергеры обычно женились на дочерях немцев, докторов медицины и выпускников Дерптского университета или выходили замуж за их сыновей. Исключением была тетка Петра Павловича, Ольга Федоровна Смирнова (урожденная Унтербергер), однако это исключение скорее подтверждало правило, так как ее муж И. В. Смирнов был хотя и русским, но все-таки доктором медицины, получившим образование в Дерпте. В своем втором браке Петр Павлович уже не стал отсупать от семейной традиции. Отец его второй жены действительный статский советник и гласный Владивостокской городской думы Людвиг Якоб Бирк был, разумеется, доктором медицины и выпускником Дерптского университета2.
23 августа 1910 г. на заседании Временной распорядительной комиссии по усилению Владивостокской крепости, проходившем под председательством коменданта крепости генерал-лейтенанта В. А. Ирмана, рассматривался проект весьма необычного оборонительного сооружения - форта N 2 на высоте 217, известной также как гора Варгина. Проект представлял капитан П. П. Унтербергер3. Эта высота, на особо важное тактическое значение которой обратил внимание еще в 90-е годы XIX-го столетия первый начальник инженеров крепости полковник Чернокнижников, предложивший возвести здесь форт “Северо-Восточный”, привлекала внимание самых высокопоставленных лиц Российской империи. В 1899 г. военный министр А. Н. Куропаткин специальным распоряжением остановил строительство форта на ее вершине, как слишком удаленного от Владивостока4. В 1904 г. комендант крепости генерал-майор Д. Н. Воронец приказал недостроенное укрепление занять вновь и усилить. Комиссии по выработке нового плана укреплений, работавшие во Владивостоке в 1906 - 1908 г., предложили построить на этой высоте форт, хотя сама высота оказалась несколько впереди выбранной главной оборонительной линии5. Это обстоятельство привело к разногласиям - Главное инженерное управление отказывалось утвердить план расположения укреплений, в то время как начальник инженеров Владивостокской крепости генерал-майор В. И. Жигалковский, исходя из опыта обороны г. Высокой в Порт-Артуре, также несколько выдвинутой вперед относительного оборонительного обвода, наоборот настаивал на строительстве здесь мощного форта. В 1908 г. на вершине горы побывал инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович, совершавший инспекционную поездку во Владивостокскую крепость, который, как опытный артиллерист, сразу же оценил важность высоты 217, как наблюдательного и корректировочного пункта6. Когда в 1909 г. в крепости получили телеграмму от Николая II, где император лично интересовался ходом работ по укреплению высоты 217, к составлению проекта форта даже не приступали. Прибывший по поручению царя во Владивосток министр финансов В. Н. Коковцов по настоянию Жигалковского совершил поездку на автомобиле на высоту 217, чтобы лично убедиться в ее важном тактическом значении, но из-за сильного тумана, обычного во Владивостоке, ничего не смог увидеть.
Для надежной обороны горы даже при условии полного окружения форта N 2 неприятелем П. П. Унтербергер предложил создать так называемый расчлененный форт, элементы которого, разнесенные по большой площади, имели бы между собой огневую связь и надежно контролировали бы все подступы к вершине горы. Форт N 2 на две роты пехоты, шесть 3-дюймовых противоштурмовых пушек, восемнадцать скорострельных 57-мм пушек и 12 пулеметов имел первоначальную сметную стоимость 3 миллиона 340 тысяч золотых рублей. По фронту он занимал около 650 метров, а в глубину около 380. Общая длина его подземных сообщений, включая подземный выход в глубокий тыл, составила свыше 3,5 км. Унтербергер сумел органично включить пробуренные в годы русско-японской войны тоннельные убежища под недостроенным во времена К. С. Чернокнижникова фортом Северо-Западный в систему подземных укрытий и сообщений форта N 2, что положительно оценили члены комиссии8. Поскольку был представлен лишь самый общий проект форта, его рекомендовали доработать, тщательно разработав детали расположения огневых сооружений и подземных коммуникаций. Получив за этот проект звание военного инженера, что было равноценно присвоению ученой степени, за неимением штатов Унтербергер 27 июля 1910 г. был переведен в распоряжение Заведующего инженерной частью Омского военного округа, но остался во Владивостоке на должности помощника заведующего чертежной Управления Строителя Владивостокской крепости с исполнением обязанностей производителя работ 2-го строительного участка. 11 сентября 1910 г., уже на другом заседании Распорядительной комиссии, проект окончательно утвердили9. Впоследствии специалисты отмечали нетривиальность инженерных решений найденных П. П. Унтербергером при проектировании форта и план этого форта приводился впоследствии в советских учебных руководствах по фортификации в качестве образца10.
Осенью 1910 г. П. П. Унтербергер первым во Владивостокской крепости начал тоннельные работы, выводя подземные коммуникации из старых пещерных убежищ. К зиме он перебрался на форт на постоянное место жительства11. В 1913 г. за выдающиеся успехи при производстве работ, по представлению начальника инженеров крепости и Строителя Владивостокских укреплений генерал-майора А. П. Шошина, Унтербергер был произведен в подполковники1. Вышестоящими начальниками неоднократно отмечалось высокое качество и аккуратность работ, что позволило сэкономить часть дорогостоящих материалов и возвести на форту по инициативе П. П. Унтербергера сверхпроектные оборонительные сооружения, а именно - дополнительную минную контр-эскарповую галерею на наиболее вероятном направлении атаки неприятеля, пристроить к горжевой казарме боевые казематы для обстрела промежутка между фортами N 2 и N 3, построить полукапонир для обстрела промежутка между фортами N 2 и N 1, пробить дополнительную потерну и приступить к строительству сверхпроектного кофра для обороны одного из участков горжевого рва12. Унтербергеру даже в голову не могло прийти утаить полученную экономию и получить от этого какую-либо корысть. Здесь сказалось фамильное качество Унтербергеров - абсолютная честность, почти неправдоподобная по нынешним временам. В. Ю. Янковская, друг семьи Унтербергеров, вспоминает, что по рассказам Петра Павловича, он, еще обучаясь в Николаевском инженерном училище, украдкой подобрал перчатку, оброненную на смотре императором Николаем II. Однако, когда император обнаружил пропажу, Унтербергер немедленно сознался в содеянном и император сказал: “На ней дырка. Верните мне ее, и моя мама - Мария Федоровна - заштопает ее, и я ее тебе верну”. И вернул. Перчатка хранилась в семье П. П. Унтербергера как реликвия13.
В конце 1914 г. П. П. Унтербергер, сдав строительный участок флотскому инженер-механику Столярову, отбыл на фронт. Незадолго до этого у него родилась дочь Лили (Хелене) Эдит Женни.
В письмах Элеоноры Прей, американки, проживавшей во Владивостоке с 1894 по 1930 г. и бывшей близкой подругой Женни Людвиговны Унтербергер, приводятся очень яркие картины быта семьи Унтербергеров:

1910 г.

11/02 "Прошлый вечер мы были на обеде у Бирков и очень приятно провели время — только американки и датчанки нашего круга — в сопровождении их респектабельных русских мужей, само собой разумеется. Я была рада разглядеть немного ближе капитана Унтербергера, поскольку он женится на Женни, которая нам как своя. Он выглядит очень симпатичным — настолько, насколько можно ожидать от сына таких родителей, как генерал и госпожа Унтербергеры, очень симпатичных, добросердечных людей."
12/17 "Бракосочетание Женни состоится в следующий четверг, и в прошлую среду я устроила для нее маленькое чаепитие, на котором мы подарили ей кухонную книгу, в которую переписали несколько наших лучших рецептов, а также цены на продукты и различные инструкции о том, как "питаться наилучшим образом", которая ее необычайно растрогала. . . . Сегодня, после трех недель тяжелой работы, я закончила "нижнюю юбку для принцессы" (the princess petticoat), которую я делала для свадебного подарка Женни. Это самая прекрасная вещь такого рода, какую я когда-либо видела, но никогда, никогда, никогда, я не возьмусь даже за часть какой-либо еще подобной работы — она состоит из оборок, кружевной вышивки и тому подобное, и ведь я знала, что будет целая куча работы, но никогда не могла вообразить, что ее будет так много. Сейчас все это готово, и я чувствую, что груз свалился с моих плеч, и я могу подпрыгнуть. Материал и кружева стоили мне чуть меньше десяти рублей, и никто бы не смог купить такое готовое изделие даже за сто рублей. Но я рада сделать это для Женни, которая является дорогой для нас девочкой и которая для нас как своя собственная, а таже ради ее покойного отца, бывшего столь неизменно любезным с нами."

1911 г.

01/04 "Бракосочетание Женни пришлось на двадцать второе декабря и было таким милым и простым — она и пять ее подружек несли венец, подобно тому, как иногда Женни могла видеть в "Домашнем журнале для дам" (Ladies' Home Journal). Это смотрелось очень приятно, насколько я могу судить, но вызвало встревоженный шумок у немецкой колонии. Все они были разочарованы церемонией венчания, поскольку нашли ее недостаточно торжественной для сына Генерал-губернатора и дочери военно-морского врача в генеральском чине. Но все это соответствовало пожеланим обеих сторон, и этого было достаточно. Генерал Унтербергер и сам прибыл без какой-либо свиты, столь же просто, как и любой другой человек, и это также не понравилось им. После церемонии был прием в доме священника, поскольку пастор и доктор Бирк были друзьями детства в Дерпте, и Женни была для него как своя собственная; после этого ближайшие друзья и мы среди них, в количестве около тридцати, отправились к госпоже Бирк на свадебный завтрак, который был очень радостный. Питер сказал "Яа" [Да] так громко, что от этого затрещали стропила кирхи, а ответы Женни были очень тихие."
02/21 "на прошлой неделе я нанесла трехдневный визит Питеру и Женни Унтерберам в их горном "замке". Он капитан инженеров и строит батарею на высоте № 217, наивысшей точке вего полуострова и которая будет одним из важнейших укреплений вокруг, поскольку она командует над всем полуостровом от Угольной {Угolnaya [так; первая часть названия написана в оригинале русскими буквами]} до Владивостока, на дистанции около двадцати пяти миль. Женни и я выехали туда на своего рода "собачей двуколке", наши ноги помещались в огромном меховом мешке, и мне было настолько свободно, что кто-нибудь мог сыграть со мной в футбол и меня бы это не стеснило. Я была в своем пальто из котиковой кожи и надетом поверх него моем огромном, подбитом мехом дорожном тулупе, и, в действительности, я должна была выглядеть сзади, как какое-нибудь языческое святилище! Секретарь Питера сопровождал нас верхом. Дорога вилась среди гор восемнадцать верст, но поскольку она была военной, то была вполне приличной. Конь, везший нас, заставил меня вспомнить старого Тэда, [толстяка дома в Мэне] — такой же жирный и ленивый, и только благодаря нашему сопровождающему, ехавшему впереди нас, он развил хороший бег, поскольку иначе он бы никогда не сделал этого, а теперь он хотел достичь дома первым. Женни уступила мне возжи на добрую часть пути, и я наслаждалась этим невообразимо. Мы имели небольшое приключение с автомобилем (не являются ли такие вещи явным изобретением дьявола?) в опасном месте на склоне сопки, но он остановился, пока мы и наш сопровождающий не проехали мимо, и солдат из автомобиля просигналил вслед нашему тихому коню. Питер и Женни живут в прекрасном большом солнечном доме, чуть ниже хребта, укрывающего их от северного ветра и глядящего на Уссурийский залив. Амурский залив также виден из-за хребта, и, как я сказала, нас как будто подняло сюда ветром - имей я вес три фунта вместо пяти, я бы просто улетела в небо, как на аэроплане."
08/31 [Четверг] "Бесси [Иви; из Шанхая] и я нанесли двухдневный визит Женни во вторник и среду. Мы просто наслаждались, поднявшись в небеса, где живут Питер и Женни. Часть времени стоял такой плотный туман, что создавалось впечатление, как если бы дом был подвешен в середине неба. Семьсот человек были задействованы на работах на форту, и было очень интересно видеть их, возводящих бруствер из прочных бетонных стен. Как только туман опал, мы сразу смогли посмотреть вниз на полуостров, который выглядел, как детская площадка для игр, так низко и мелко казалось все с высоты, на которой мы находились. Дорога наверх была восхитительна, извиваясь вдоль склонов сопок около пятнадцати миль, причем почти весь путь был с видом на открытое море, которое было особенно великолепно, после всех этих загороженных сушей бухт вокруг нас, прекрасное, как и они сами."

1912 г.

11/23 [Суббота] "В четверг Женни пригласила Кишевичей и нас на батарею на полдник, но мужская часть общества не смогла поехать, поэтому поехали только мы, три женщины и имели для этого прекрасную погоду. Женни послала свой экипаж и что-то вроде собачьей двуколки (называемой здесь "Американка", небеса только знают почему), поэтому я залезла в это, вместе с мальчиком, который пригнал ее вниз, и правила весь путь наверх и обратно, путь, который усладил мою душу поездкой, явившейся наибольшим наслаждением, которое я имела. Женни привлекла на свою службу кавказскую кухню, и мы получили угощение из трех чисто кавказских блюд — супа, называемого "Чихотма", блюда из фазана, капусты и др., называемого "Чехомбили" и нечто вроде барашка под соусом, жаренного на противне, установленном в кирпичной духовке, называемого "Лакедава" и одно блюдо былo лучше другого. Помимо всего прочего, она приготовила обильную закуску, и я была близка к тому, чтобы лопнуть, поскольку все было так хорошо приготовлено, а я была так голодна. При возвращении назад, Женни отправила нас по новой дороге, извивающейся вдоль склонов сопок на западной стороне полуострова, около пятнадцати миль, как я бы предположила, но такой прекрасной на рассвете, поскольку деревья и снег были, как на картине. Утром мы проехали через середину полуострова около двадцати миль, причем все время через пустынную местность, а дороги были совершенно свободны."

1913 г.

04/02 [Среда] "Сейчас я снова на горе и провожу несколько дней с Питером и Женни, которые послали их экипаж за госпожой Бирк и мною в понедельник в полдень, и мы имели такую славную вторую половину дня, поскольку мы проехали по этим местам, не говоря уже о теплом приеме, который который, как и всегда, ожидал нас. Вчера был день рождения Питера — он лишь чуть избежал родиться на апрельский день дураков, будучи рожденным в России, где это только 19 марта. Ему тридцать два года — почти возраст Маффа Герсона, и это заставляет меня чувствовать себя бабушкой, дожившей до восьмидесяти одного года. Вчера двое полковников, военных инженеров прибыли для проверки успеха работ на форту и остались здесь обедать, но конечно, ни один из них не вспомнил о дне рожденья, который мы отметили во время вечернего чая с шоколадом и пирожными. Какое приятное время мы провели, занимаясь вышиванием в большой солнечной спальне Женни, где имелись два больших мягких дивана, прекрасные места, чтобы было удобно сидеть за работой — один из них был настолько большой, как отдельная кровать. После обеда мы выходили на прогулку — или, по крайней мере, мы делали это вчера, но сегодня Женни распорядилась об экипаже и мы сделали большое путешествие вдоль цепи фортов к Седанке, но все время по южной стороне сопок, поэтому мы ни разу не были в таком месте, где откуда бы могли видеть нашу дачу, как это мне было бы приятно увидеть." [Дача была в имении Голденштедта Новогеоргиевское, на полуострове, называемом в настоящее время Де-Фриз.]
"Я хотела заехать на нашу дачу, чтобы слегка почистить и выколотить вещи, но лед был слишком слаб, а поездка вкруговую через Надеждинскую заняла бы слишком много времени. Я надеюсь, что через неделю или две откроется навигация и тогда мы сможем поехать в любой день, когда захотим."
"Госпожа Бирк очень приятно играет и когда она устает от вышивания, она идет к пианино и играет одну за другой эти восхитительные немецкие мелодии, которые знает весь мир. А вчера Питер, который играет просто великолепно, провел достаточно времени за пианино, плавно переходя от одной мелодии к другой, — это делает день проходящим так приятно за этой чудесной музыкой."
"Вторую половину этого дня я делала шарф для Альена, который прилагаю к этому посланию. Расскажи ему, что я вязала его на вершине высочайшего холма на полуострове, где взрослые люди строят такой форт, как будто дети играют в стройку, и все это для того, чтобы установить здесь большие пушки, и все это будет готово на случай, если здесь будет война."
05/01 "Две катастрофы произошло на прошлой неделе, одна ужасней другой. У трамвая вышел из строя тормоз, и молодой водитель, новичок, забыл воспользоваться запасным тормозом: в результате трамвай, вместо того, чтобы повернуть направо за угол на Светланскую, соскочил с рельс, полетел прямо и приземлился прямо в колбасной лавке Элвангера. Несколько человек были ранены и одна женщина умерла — но от сердечного приступа, а не от травм. Другая катастрофа произошла с большим автомобилем Бенц, принадлежащем генералу Нищенкову [в оригинале Нищенко], коменданту крепости. Он, его сын и дочь поднимались на 217 высоту (где живут Питер и Женнни). При спуске с холма лопнула ведущая цепь и они сорвались в пропасть — и там ужасно разбились. Водитель и сын, молодой кадет, были убиты на месте, а генерал и мисс Нищенкова [в оригинале Нищенко] были тяжело покалечены. Такой вот ужасный конец весенней прогулки."

1914 г.

08/23 [Среда] "В пятницу утром я выходила проведать госпожу Бирк и застала здесь Женни с ее маленькой четырехмесячной дочуркой, и которая такой симпатичный ребенок, какого я не видела с тех пор, как родилась Дороти. Она что-то пролепетала и улыбнулась мне, когда я показалась в комнате, чтобы подождать когда придут госпожа Бирк и Женни (они ходили за покупками), и я была просто очарована ей. Питер сейчас выполняет двойную работу, поскольку многие инженеры были отправлены на фронт, поэтому он должен наблюдать не только за строительством своей батареи, но также и за другой, находящейся в семи милях от нее, и это отнимает у него все силы. Если война не закончится до ноября, то он также должен будет отправиться на фронт."
12/11 "Вчера утром Женни послала двуколку за мной и я провела у нее середину дня, вернувшись назад только в час пополудни. Крошка Эдит весьма симпатична —такая хорошенькая, настоящий младенец и такая приятная. Питер, в приполнятом настроении, собирается отправиться на войну в один из этих дней – добровольно, поскольку наступает зима, когда его работа останавливается."

По прибытии в Действующую Армию подполковник Унтербергер был направлен в распоряжение начальника инженеров крепости Ивангород, находившейся на угрожаемом направлении, а также принимал в 1915 г. участие в укреплении г. Радома. За отличия в боевых действиях он был произведен в полковники1. В 1916 - 1917 гг. полковник Унтербергер воюет в рядах русского экспедиционного корпуса во Франции и в Греции на Салоникском фронте. После выхода России из войны в 1918 г. полковник Унтербергер не принимает Брестского мира и храня верность союзническому долгу поступает добровольцем во французскую армию, где получает чин майора корпуса военных инженеров Франции2.
После окончания Первой мировой войны П. П. Унтербергер вернулся в ставший ему родным Владивосток и с 1919 г. находился в рядах войск адмирала А. В. Колчака2. Он продолжал числиться офицером французской армии и, вероятно, находился в составе французской военной миссии. В конце 1919 г. у него родился сын Пауль Фридрих. После общего краха колчаковского режима и эвакуации французской военной миссии Унтербергер в январе 1920 г. прибыл во Владивосток и получил назначение на Русский остров командиром 1-го батальона в так называемую школу Нокса буквально за несколько дней до переворота 31 января, когда власть колчаковцев рухнула и здесь. Интересно отметить, что на Русском острове Унтербергер появился в форме французского офицера, не успев даже сменить ее на русский мундир. После меркуловского переворота 26 мая 1921 года полковник П. П. Унтербергер вновь вернулся на военную службу и стал начальником инженеров Владивостокской крепости, а также исполнял должность начальника инженерных снабжений войск Приамурского правительства. Обреченность "дела, не получившего благословения Бога" была ясна для всех его участников, ведущих борьбу на последнем островке Белой России. Однако они решили сопротивляться до последней возможности. 15 сентября 1922 года в Никольске-Уссурийском прошел Дальневосточный национальный съезд, собравший около двухсот делегатов, который призвал население дать решительный бой коммунистам на последнем "свободном" клочке русской территории. П. П. Унтербергер принял активное участие в работе съезда и даже был избран в состав его совета.
Несмотря на кровавые распри гражданской войны П. П. Унтербергер, последовательный и непримиримый противник большевизма, не забывал о национальных интересах России вне зависимости от того, какой режим находится у власти. Перед эвакуацией из Владивостока в октябре 1922 г. он препятствовал уничтожению японцами артиллерийского вооружения крепости, разрешив им только подрыв малыми зарядами тех частей лафетов крепостных орудий, которые нельзя было быстро отремонтировать вне арсеналов, причем на каждый подрыв русскими офицерами составлялся специальный акт. Он также не допустил попадания в руки японцев ценнейшей технической документации по фортификационным сооружениям, поручив остававшимся во Владивостоке работникам крепостного инженерного управления передачу всех документов в фортификационный отдел Штаба Народно-революционной Армии Дальневосточной Республики. Поскольку в 1923 г. по соглашению с Японией Владивостокская крепость была упразднена, Петр Павлович Унтербергер фактически оказался ее последним начальником инженеров.
С 1922 г. П. П. Унтербергер проживал в эмиграции в Китае и Корее, работая инженером в департаменте общественных работ муниципалитета города Шанхая. Через десять лет после ухода с военной службы П. П. Унтербергеру неожиданно вновь пришлось применить свои знания военного инженера и вспомнить свой боевой опыт. В 1932 г. японцы в ходе военных действий в Китае начали операцию по захвату Шанхая. Высадившийся в городе японский десант не удовлетворился разгромом и разграблением китайских кварталов города и попытался проникнуть на территорию международного сеттльмента - района, где традиционно проживали европейцы. Совершенно неожиданно японцы натолкнулись на мощные укрепления, возведенные П. П. Унтербергером вокруг международного сеттльмента незадолго до появления японских войск в Шанхае. Японцы, не ожидавшие встретить в мирном городе что-либо подобное, вынуждены были отступить и даже принести свои извинения. Таким образом жизнь и имущество жителей сеттльмента не пострадали, а П. П. Унтербергер подтвердил свою высокую профессиональную репутацию военного инженера русской школы.
Военные действия в Китае нарушили относительно спокойный ход жизни семьи Унтербергеров. К этому времени старший сын Георгий закончил в Вене реальное училище и Высшее Техническое Училище, где получил диплом инженера. В 1933 г. он женился на уроженке г. Вены докторе философии (соответствует степени кандидата наук) Фредерике Дуб и стал жить самостоятельно, работал в Пекине и Шанхае. Он принял австрийское гражданство. Остальные Унтербергеры в 1934 г. приняли гражданство Пруссии и переехали в северную Корею, на территории которой в то время каких-либо военных действий не велось2. Там они жили рядом с семьей их старого владивостокского друга Юрия Михайловича Янковского до 1945 г.
Бывший форт № 2, построенный П. П. Унтербергером, с началом Второй мировой войны вновь оказался востребованным жизнью. 4 мая 1940 года на старом полузаброшенном форте, лишь небольшая часть которого использовалась под хранилище боеприпасов, появилась группа высших командиров Тихоокеанского флота (ТОФ), тщательно осмотревших все подземные и казематированные помещения. Среди них были начальник штаба флота капитан 1-го ранга Богденко, комендант Береговой обороны Главной военно-морской базы ТОФ Владивосток комбриг Малаховский, военный комиссар штаба ТОФ батальонный комиссар Шиян, начальник 1-го отдела штаба ТОФ капитан 2-го ранга Сурабеков, начальник отдела связи ТОФ капитан 2-го ранга Смирнов и начальник проектного бюро Инженерного отдела ТОФ военный инженер 2-го ранга Бродецкий. Так начала работу специальная комиссия, назначенная приказом командующего ТОФ флагмана флота 1-го ранга Юмашева для определения пригодности размещения на форту Главного командного пункта Тихоокеанского флота. В итоговом акте члены комиссии с удовлетворением отметили, что сооружения форта вполне могут обеспечить защиту от попадания тяжелых фугасных авиабомб ФАБ-500, а сам форт по количеству помещений, их объему и взаимному расположению вполне отвечает всем требованиям для размещения ГКП Военсовета ТОФ и других центральных учреждений флота.
Комиссия предложила разместить в левой туннельной казарме командование и штаб флота, а также командование и штаб Береговой обороны Главной базы. В правой тоннельной казарме разместили Военный Совет и Политическое управление. Тоннельные казармы были признаны наиболее защищенными помещениями старого форта. В нижнем этаже казематированного блока горжевой казармы и промежуточного полукапонира расположили узел связи, скрытое управление, Разведывательный отдел и резервное помещение Военного Совета. Верхний этаж блока, где располагались боевые казематы промежуточного полукапонира также отвели под резервное помещение Военного Совета. Подбрустверные галереи форта также не остались без внимания. Бруствера постарались замаскировать от наблюдения с воздуха путем частичной засыпки землей их обратных скатов, а сами галереи отвели под размещение личного состава, обслуживающего командный пункт. Форт предполагалось переоборудовать к 1 сентября 1940 года, а монтаж всех средств связи завершить к 1 февраля 1941 г. В районе форта на весь летний период 1940 года разместили один из полков 1-й отдельной стрелковой бригады для освоения системы обороны. В окрестностях форта оборудовали несколько легких пулеметных точек в виде железобетонных куполов с амбразурами, идентичных таковым в сухопутной обороне береговых батарей, а для обороны подступов к нему с тыла возвели железобетонную пулеметную огневую точку. Вновь созданный командный пункт получил кодовое наименование "Скала". С Берегового Флагманского командного пункта "Скала" осуществлялось руководство деятельностью всех частей Тихоокеанского флота в 1941 - 1945 гг.18
Начавшаяся Вторая мировая война внесла разлад в семью П. П. Унтербергера. Его жена Женни Людвиговна стала считать себя немецкой патриоткой и решила отправить своего сына Пауля Фридриха в 1941 г. в Германию. Юноша был воспитан как русский, считал себя русским и идти воевать против своего народа не хотел, однако нарушить волю матери не смог13. Не мог одобрять этого решения и сам Петр Павлович - полковник русской армии и французский майор, дравшийся с немцами в 1914 - 1918 гг. Тем не менее Пауль, как сообщает В. Ю. Янковская, отправился на театр военных действий и погиб на Восточном фронте в первом же бою. По другой версии, которой придерживаются его родственники, он служил в частях пожарной охраны и погиб в Германии во время американских бомбардировок, что представляется более вероятным (сообщение Б. А. Дьяченко). От него осталась только фотография в немецкой военной форме, присланная на память своей подруге Виктории Янковской. В 1945 г. эта фотография, найденная сотрудниками НКВД, чуть не стоила ей жизни13.
По иронии судьбы, в августе 1945 г. именно с бывшего форта № 2 был отдан приказ о начале десантных операций на побережье северной Кореи, способствовавших скорейшему продвижению на юг вдоль ее побережья советских войск, заставивший П. П. Унтербергера уже навсегда покинуть Дальний Восток. В отличие от Юрия Янковского, Петр Унтербергер не испытывал никаких иллюзий относительно коммунистического режима и его решение бежать от наступавших советских войск, безусловно, спасшее ему жизнь, было вполне осознанным и твердым. Он попал в американскую зону оккупации и смог переехать с семьей в Германию, где умер в глубокой старости в 1960 г. Его внук Фридрих Пауль, сын его старшего сына Георга (Георгия Петровича), родившийся в Кобе (Япония) в 1937 г., проживает в Мюнхене, сравнительно недалеко от тех мест, откуда в 1732 г. 13 летний Михаэл Унтербергер, давший начало российской ветви семьи Унтербергеров, выехал со своими родителями-крестьянами в поисках лучшей доли на север. Другие родственники Петра Павловича Унтербергера также проживают в Германии. Как ценнейшую семеную реликвию Унтербергеры берегут перчатку последнего российского императора, вывезенную П. П. Унтербергером при поспешном бегстве из северной Кореи. Большинство Унтербергеров уже не знает русского языка, но они никогда не забывают русское прошлое своей семьи и заслуженно гордятся им.
Многие поколения семьи Унтербергеров родились и выросли на территории России, верой и правдой служили ей как квалифицированные ремесленники, ученые, врачи, инженеры и офицеры. Вынужденный отъезд этой семьи за границу безусловно явился потерей для страны.

1 РГВИА, Ф. 409, Оп. 1, Д. 160982, п/с 110-854.
2 von Hansen A. Stammtafeln nicht immatrikulierter baltisher adelsgeschlechter. Band I. Lieferung 5 - 6. Reval, 1935.
3 РГВИА. Ф. 13149, Оп. 5, Д. 1275.
4 Аюшин, Н. Б., Калинин В. И. Крепость Владивосток. Создание и развитие в 1860 - 1899 гг. // Русские первопроходцы на Дальнем Востоке в XVII - XIX вв. Историко-археологические исследования. Т. 3. С. 219 - 237. Владивосток, 1998.
5 Калинин В. И., Аюшин Н. Б. Морская крепость Владивосток // Вестник ДВО РАН. 1996. № 5. С. 96 - 106.
6 РГИАДВ, Ф. 1, Оп. 1, Д. 1816, Ф. 28, Оп. 1, Д. 157.
7 Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903 - 1911 гг. Кн. 1, 2. М.: "Наука", 1992.
8 РГВИА, Ф. 349, Оп. 8, Д. 2316.
9 РГВИА, Ф. 802, Оп. 5, Д. 16331, 16793; Ф. 13149, Оп. 4, Д. 1097.
10 Яковлев В. В., Шмаков Н. И. Долговременные фортификационные формы к началу и во время империалистической войны 1914 - 1918 гг. М.: Изд. Воен.-Инж. Акад. РККА, 1936.
11 ГАПК, Научно-справочная библиотека, Приказы по Владивостокской крепости и 4-му Сибирскому армейскому корпусу, Приказ № 38-а от 25 января 1911 г.
12 РГВИА, Ф. 13149, Оп. 5, Д. 490.
13 Письмо Виктории Юрьевны Янковской из США (штат Калифорния) Б. А. Дьяченко // Рубеж. 1992. № 1. С. 344 - 347.
14 Письма Элеоноры Л. Прей родственникам в США. 1910 – 1914 гг. Архив семьи Сильвер, Флорида, США.
15 Капитан Хартлинг. На страже Родины. События во Владивостоке конец 1919 г. - начало 1920 г. Шанхай: Издание Т. С. Филимонова, 1935. 168 с.
16 Г. С. Чечулина. Политический комментарий // Дело не получило благословения Бога. (Дальневосточные сюжеты Октября) Хабаровск, 1992. 368 с.
17 РГАВМФ, Ф. р-1009, Оп. 1, Д. 63, Л. 36 - 43, Д. 73, Л. 109 - 110.
18 Славинский Б. Н. Советская окупация  Курильских островов (август - сентябрь 1945 года). Документальное исследование. М.: "Лотос", 1993.
19 Письмо Леоноры фон Скерц (внучки генерала П. Ф. Унтербергера) Б. А. Дьяченко. 1995 г.

Источник:

Россия и АТР. 2000. № 4. С. 138 - 146