Для успешного развития России нужен системный анализ происходящих процессов
Сегодня в государстве ощущается острый дефицит на грамотные, эффективные управленческие решения почти во всех сферах деятельности. В Послании Федеральному собранию президент обратил на это внимание, сказав о необходимости контроля со стороны гражданского общества за действиями чиновников на местах и власти в целом. А недавно в Общественной палате Российской Федерации состоялись слушания на тему «Гражданское общество и система аналитического обеспечения принятия решений органами государственной власти и управления в сфере национальной безопасности Российской Федерации».
Аналитик – штучный товар
Возрастание кризисных тенденций в мире – непреложный факт. Западные СМИ даже говорят о возможности новой мировой войны.
В истории не раз было так, что наша страна оказывалась эпицентром мировых потрясений. Благоразумие требует быть готовым к негативному развитию как мировых, так и внутренних событий. Об этом свидетельствуют и опросы ВЦИОМа: в последние месяцы уровень тревожности населения достиг 80 процентов.
Все это создает предпосылки для социальной нестабильности и очередных разрушительных взрывов. Мы напрямую связаны с тем, что происходит в мире. А общая ситуация такова: сокращаются запасы природных ресурсов, в Европе разрастается экономический кризис, появляются новые горячие точки в Африке, остается тревожной ситуация в Сирии… И не нужно строить иллюзий, что эти проблемы как-то разрешатся сами собой.
В таких условиях все более явной становится необходимость усиления интеллектуальной компоненты в управлении нашей экономикой и социальной сферой. Недавно я побывал в Сочи, где мы вшестером проверяли инженерное оборудование строящейся инфраструктуры Имеретинской низменности стоимостью 27 миллиардов рублей. 27 миллиардов народных денег! Но там нет необходимого строительного контроля в течение уже долгого времени. И так происходит не только в Сочи.
В России большинство служб, осуществляющих информационно-аналитическую работу в интересах государства, увы, опирается в работе лишь на свои силы, не привлекая для этого других представителей экспертного аналитического сообщества. Не случайно Общественная палата Российской Федерации обратила внимание на этот вопрос, который в стране явно недооценивается. Как и то, что необходимо подключение интеллектуальных сил общественности, в том числе из регионов России, для участия в подготовке крупных государственных решений.
На Западе работают мощные фабрики мысли, аналитические центры типа Ren Corporation, DARPА (Агентство перспективных инновационных проектов США), университетские центры и другие, где годами нарабатываются опыт, методологические платформы для решения крупных задач. Именно в них были созданы Интернет, мобильный телефон, GPS. У нас крупных аналитических центров на сегодня, можно сказать, нет. В той же Ren Corporation только персонала 1200–1300 человек и 180 тысяч экспертов-аналитиков в сети, которые принимают участие в научно-исследовательских работах. Сравнение не в нашу пользу.
Я возглавляю проект «Русская аналитическая школа» и много лет борюсь за то, чтобы подключать аналитику регионов, поставить это на государственный уровень. Но, к сожалению, ни одно учебное заведение серьезных аналитиков стране как не готовило, так и не готовит. У нас здесь есть представители из Академии народного хозяйства и госслужбы (бывшая РАГС). Там я тоже выступал на разных уровнях, предлагал кафедру аналитики создать, учебные программы, учебники, отбирать лучших слушателей... Ведь аналитик – штучный товар и таких яйцеголовых должны готовить лучшие преподавательские кадры.
Но, к сожалению, и эта идея не реализована. В системе спецслужб схожая ситуация. В Академии ФСБ в прошлом году состоялась межвузовская конференция, где говорилось, что мы потеряли 10 лет. Серьезная аналитика нужна стране для того, чтобы выбраться из-под завалов практически во всех сферах жизнедеятельности общества. Счетная палата, например, столкнулась с пандемией стратегирования – полной несогласованностью стратегии развития российских регионов на федеральном, отраслевом, краевом, муниципальном уровне. У нас огромные усилия пошли на создание сотен федеральных целевых программ, городских, других. Но они очень слабо увязаны между собой, мало обеспечены деньгами. В лучшем случае – на четверть.
Взять ту же Камчатку. Маленький регион России, 400 с лишним тысяч населения. И в этом регионе 42 федеральные целевые программы, около 20 краевых, 10 городских. А обеспеченность их деньгами – 17 процентов. Кому нужны такие программы, которые не обеспечены средствами? При этом только на разработку самой стратегии социально-экономического развития Камчатского края ушло 15 миллионов рублей. Считайте, на бумагу. А на программу «Стратегия-2020» затрачено, по неподтвержденным данным, 500 миллионов рублей, полмиллиарда на 544 страницы, хотя в ней куча недостатков.
Крайне тяжелое положение и со скоростью принятия управленческих решений. Эта проблема, когда мы везде и всюду хронически запаздываем, а в существующих контурах управления данному вопросу внимания вообще никто не уделяет. Поясню мысль. Американцы еще в 2000 году на заседании Объединенного комитета начальников штабов пришли к выводу, что все войны будущего будут выигрываться за счет ускорения процесса принятия управленческих решений у них и замедления у противника. У нас после этого начали появляться всякие агентства в рамках управления, лишние цепочки, лишние звенья. Как будто по указке Вашингтона стала усложняться существующая система управления, что привело к замедлению принятия таких решений.
Во многих структурах, ведомствах для того, чтобы согласовать какой-то вопрос, надо потратить уйму времени. Чтобы просто подпись получить, люди по кабинетам ходят неделями. Хотя это можно сделать путем электронного документооборота. Более того, у нас даже на теоретическом уровне вопросы принятия управленческих решений не рассмотрены. Самый яркий пример и показатель нашего неумения рассчитывать, думать – автомобильные пробки на дорогах. С ними мы сталкиваемся ежедневно, ежечасно. И это тоже показатель плохого управления.
Можно приводить еще много примеров, в том числе в области безопасности, в вопросах сборов налогов, когда мы недобираем до 30 процентов обязательных налоговых платежей в консолидированный бюджет страны. И это тоже угроза экономической безопасности. До 1 октября 2012 года в Госдуму должен был быть внесен закон «О государственном стратегическом планировании». Но этого закона до сих пор нет, хотя начали его разрабатывать еще пять лет назад. А ведь он мог бы упорядочить сотни целевых программ, о которых я говорил. Как выбраться из управленческого тупика?
Давно уже пора ввести в российских вузах обучение по основам аналитической деятельности. Это настолько понятно, что не требует доказательств, но как не было, так и нет ни учебников, ни профильных кафедр.
Надо проводить региональные и всероссийские конкурсы аналитиков. Опыт такого рода у нас есть. В Приморском крае уже был такой конкурс. 29 работ поступило, но так и не нашло широкого освещения в СМИ. А вот конкурсы голозадых красавиц проходят ежемесячно, и по телевидению показывают их нам гораздо чаще. А где конкурсы молодых аналитиков, обладающих системным мышлением? Они-то как раз и могли бы составить костяк экспертно-аналитического сообщества, которое крайне необходимо для процесса управления в стране.
Считал бы необходимым также развернуть проект «Русская аналитическая школа» как аналог американских фабрик мысли, в которых накоплен значительный аналитический опыт. Его концепция изложена в новой книге «Аналитика». А «Русская аналитическая служба» могла бы заниматься отбором и обучением аналитиков, выполнением серьезных научно-исследовательских работ и фундаментальными исследованиями.
Мы должны выходить на мировой рынок с высокотехнологичной, инновационной продукцией, которую не умеют делать другие. В этом отношении предпринимаются серьезные шаги по созданию технопарков во многих регионах, зон опережающего развития. Но пока мы завозим из-за рубежа даже капусту – 300 тысяч тонн ежегодно и картошку – 500 тысяч тонн. Это нонсенс. Многое вскрыли и попытки контроля за поставками в нашу страну генно-модифицированных организмов (ГМО) и продуктов. Мы опросили 30 министерств и ведомств, все силовые структуры, всех, кто хоть какое-то отношение имеет к ГМО. Оказалось, в условиях вхождения России в ВТО и значительно большей открытости нашего продовольственного рынка возникает колоссальная проблема. Речь о здоровье наших детей и внуков. Мы подвергаемся натиску извне, и что тут секрет таить – полно людей, которые активно лоббируют этот вопрос. Прочитайте стенограмму парламентских слушаний в Госдуме по вопросам ГМО и вы увидите, кто за что ратует.
Кое-кто считает, что никакой опасности в этом нет. Но всю Францию колотило в сентябре 2012-го, когда там опубликовали результаты исследований на крысах. Оказалось, они во втором поколении перестают размножаться из-за питания ГМО. А у нас почти вся кукуруза, которую в баночках продают, давно уже генно-модифицированная. Это лишь маленький пример, на самом деле мы даже не знаем, что едим. И без современного системного анализа, математических моделей, компьютерных систем поддержки стратегических решений двигаться вперед стране просто невозможно. Без мозгов нам не помогут никакие ресурсы.
Юрий Курносов, главный инспектор Счетной палаты Российской Федерации, доктор философских наук, профессор
Цели тайные и явные
Мы все прекрасно понимаем, что какой бы аспект деятельности государства в интересах общества ни брать, результат далеко не всегда удовлетворительный. И неужели дело только в том, что у нас такие большие проблемы с аналитикой и реализацией решений и такие неудачные менеджеры? А может, народ плохой, как некоторые утверждают?
Но если несколько по-иному взглянуть на субъект целеполагания или субъект исполнения, имеющий свои, лишь ему одному известные интересы. Естественно, решения в таком случае будут выстраиваться только, как говорится, под них, в том числе на государственном уровне. А реализация решений выйдет на совсем иную цель.
И вот эта-то цель, убежден, достигается как раз отлично. Вот только она неизвестна тем, кто является по Конституции субъектом целеполагания. Поэтому проблемы, связанные, предположим, со строительством инженерно-технических объектов в Сочи или реформированием Вооруженных Сил и ОПК, решаются, что называется, своеобразно. Это говорит о том, что в данном процессе присутствует какая-то иная, неизвестная нам сила.
А когда между официальной и реальной целями возникает щель, в нее тут же проникает коррупция. Мы, например, сегодня можем сказать, что отмена того же лицензирования – это ослабление государственного контроля. Я уверен: подобное решение было принято намеренно, чтобы ослабить госконтроль в интересах определенных корпоративных групп. Каких? Любых – коррупционных, воровских, преступных, каких угодно. Но только в их интересах.
Однако дело в том, что коррупционная щель – самое простое, что мы можем представить. А если наши проб-лемы связаны также с внешним влиянием тех, кого мы считаем так называемыми партнерами? Значит, общество должно знать конечную цель, которая перед ним поставлена. А не только о том, что решения неэффективны, а их реализация неудовлетворительна. Когда эта тайная цель станет известна, все связанные с ней решения окажутся очевидны. Будет понятно, кому предъявлять претензии.
У меня следующие предложения.
Первое. Для того чтобы реально подтвердить результат или значимость аналитической работы, надо ввести официальную гражданскую должность аналитика-лицензиата, которого бы экспертное сообщество соответствующим образом направляло на официальную работу в органы государственной власти и в интересах общества. Это необходимо для того, чтобы подчеркнуть способность человека и его готовность для аналитической работы.
Второе. Всем представителям общественных палат, а у нас такие есть в каждом субъекте Российской Федерации, ведомстве, вменить в обязанность контроль за аналитической деятельностью, которая должна проводиться не только в интересах оптимальных решений, но прежде всего в интересах гражданского общества. Ведь государство в принципе должно обеспечивать безопасность общества и никак по-другому.
Третье. Ввести в практику решений органов законодательной власти, Государственной думы более обстоятельное изучение и анализ законопроектов. Как порой сейчас бывает? Дали стопку бумаги на ночь или на две, изучите и проголосуйте. Но почему тот, кто готовит законопроект, не может его представить, а тот, кто оппонирует ему, не может обосновать цель законопроекта, вычислить, кому он выгоден. Если это выгодно обществу – это одно. Если невыгодно – другое.
Надеюсь, в конечном итоге мы все-таки сможем создать какие-то реально работающие органы.
Евгений Дербин, профессор Финансового университета при правительстве Российской Федерации, доктор военных наук
Все операторы за границей
Если говорить об аккредитации и лицензировании, то, скажем, поликлиника должна иметь аккредитацию, а врач – лицензию. Что сегодня происходит? Страховая медицина не работает. У нас число заболевших возросло в два раза по стране.
Во всем мире страховая медицина контролируется страховыми агентствами и они несут ответственность за реализацию страховой медицины. Но вот парадокс: если по страховым случаям у врача возрастает число заболевших, он лишается лицензии.
Другой пример. Сегодня все ведомства, включая Министерство обороны, платят за наличие частот, которых не хватает. В результате что делают – поднимают антенны и увеличивают мощности, нарушая экологические нормы по эффективно излучаемой мощности на квадратный метр. Даже тараканы из городов ушли – попали под эти волны. И это такая же проблема, как ГМО. Экологическая санэпидемстанция не работает, службы сокращены.
Речь об информатизации общества и создании единого информационного пространства в сфере национальной безопасности. Мы должны обеспечить сбор, обработку информации, прежде всего управленческой, когда принимаются государственные решения. Лицензированию должны подлежать все госчиновники, вплоть до министра, назначаемые на должность. Что происходит, если ставят человека на такую должность без соответствующих знаний? Мы проанализировали с 1995 года все государственные программы вооружения. Около 15 процентов средств из них было направлено на развитие системы управления. На развитие системы связи – только три процента. В результате, например, программа «Созвездие», которая создается много лет, до сих пор имеет информационную составляющую, но у нее нет нормальной системной связи. Это подтвердилось и на последних учениях «Кавказ».
Получается, вопрос лицензирования и аккредитации напрямую связан с объемами вложенных средств, которые израсходованы. Потеряны миллионы, а действия или бездействие привели к снижению обороноспособности страны. Сегодня ликвидированы базовые склады, эшелонирование и накопление исчезло, самолетами МЧС завозят продукты. Представляете, какой оказалась цена решения вопроса? Теперь у Министерства обороны тыловой службы, можно сказать, нет, как нет и бригад связи центрального подчинения. Передислоцированы штабы округов, главкомат ВМФ... А ведь базовая система связи создавалась в СССР на заданных стратегических направлениях, с определенными точками привязки.
Когда мы говорим об аналитике и об обработке аналитических решений, то должны предвидеть последствия. В Ставрополе ликвидировали училище связи. Чем это обернулось? Полным ходом началось заселение этих земель выходцами с Кавказа. И прежде всего потому, что ушли военные. В результате в регионе крайне обострилась криминальная обстановка.
Здесь говорилось о необходимости создания ситуационных центров. Но посмотрите на систему связи страны. Сколько процентов охвачено кабельными инфраструктурами? Менее 30. Выше 70-й широты у нас вообще нет связи. Последний спутник «Меридиан», который когда-то запустили, – единственный российский, все остальное американское. Я уж не говорю об Интернете. Все операторы за границей. И когда идет разговор о том, что мы там свободно гуляем, – все так. Но это не касается вопросов безопасности личности. В том числе наших банковских карточек. В Лондоне, Лос-Анджелесе, Вашингтоне открыты терабитные, терабайтные, терафлопные электронные хранилища и в реальном масштабе времени там контролируются все банковские счета. А тот, кто сегодня может заблокировать финансовые счета, способен влиять и на политические решения.
Взять нашу радиоэлектронную промышленность. Она находится в критическом состоянии. В этой сфере мы серьезно отстали. У нас нет ни одного вуза, готовящего специалистов, работающих в «Ассемблере» или в машинных кодах. Но как, скажите, может быть создана операционная система российского производства, если нет специалистов?
Что у нас тормозит развитие всей инфраструктуры в части национальной безопасности и создания единого информационного пространства? Здесь я обращаю внимание на частотно-территориальное планирование. Взять, например, закупку «Мистралей». Их система управления не соответствует нашей таблице частот. Поэтому должен быть общественный контроль за принятием таких решений, как и за управлением авиационным движением, всей техногенной сферой страны. Это очень серьезный вопрос.
Состояние спутниковой компоненты тоже бедовое. Например, сколько в год мы можем запустить спутников связи? Или завершить создание ГЛОНАСС? Здесь должна работать экономическая аналитика, которая связана как с социальной сферой, так и с возможностью вообще освоения промышленностью денег.
Для обеспечения работы ситуационных аналитических центров должна быть создана национальная система связи, обладающая всеми свойствами информационной безопасности. Надо уже сейчас понять, кто будет отвечать за это, кто будет доверенным оператором, обеспечивающим работу аналитических центров, нужную пропускную способность и сбалансированный заказ в данной области для всех потребителей. Это тоже требует общественного контроля.
Александр Лихачев, доктор технических наук, профессор
Подготовил Олег Фаличев
Опубликовано в выпуске № 4 (472) за 30 января 2013 года
