Занятые Россией территории потеряны для Украины безвозвратно, пишет Time. Каким бы болезненным ни было мирное соглашение сегодня, оно станет гораздо более мучительным, если конфликт продолжится и Киев потерпит окончательное поражение, считает автор статьи.
Анатоль Ливен
Разрекламированное прошлогоднее контрнаступление ВСУ провалилось. Россия отбила Авдеевку, что стало ее крупнейшим военным достижением за девять месяцев. Президент Владимир Зеленский был принужден сквозь зубы признать новую военную реальность. Стратегия администрации Байдена теперь заключается в том, чтобы поддерживать оборону Украины до окончания президентских выборов в США в надежде ослабить российские вооруженные силы в долгом конфликте на истощение.
Эта стратегия кажется достаточно разумной, но она несет в себе одно важнейшее последствие и содержит один катастрофический изъян, который пока не обсуждается всерьез в публичных дебатах на Западе или в Украине. Последствие заключается в том, что если Украина будет постоянно находиться в обороне (даже если она будет делать это успешно), это означает, что территории, занятые в настоящее время Россией, будут потеряны. За столом переговоров Россия не согласится отдать земли, которые ей удалось удержать на поле боя.
Это не подразумевает, что Украине следует предложить формально отказаться от этих земель, поскольку это было бы невозможно для любого украинского правительства. Но это означает, что — как и предлагал Зеленский в начале конфликта в отношении Крыма и восточного Донбасса — территориальный вопрос придется отложить до будущих переговоров.
Как мы знаем по примеру Кипра, который с 1974 года разделен между признанной международным сообществом Греческой Республикой Кипр и Турецкой Республикой Северного Кипра, такие переговоры могут продолжаться десятилетиями без решения или возобновления конфликта. Ситуация, в которой Украина сохраняет свою независимость, свою свободу развиваться как западная демократия и 82% своей законной территории (включая все ее основные исторические земли), была бы расценена предыдущими поколениями украинцев как настоящая победа, хотя и не полная.
Как я обнаружил на Украине в прошлом году, многие украинцы в частном порядке были готовы принять потерю некоторых территорий как цену мира, если Украине не удастся вернуть их на поле боя и если альтернативой будут годы кровавой войны с небольшими перспективами успеха. Администрации Байдена необходимо привлечь к таким подходам и Америку.
Тем не менее, наши сторонники полной победы Украины питают надежды, которые варьируются от чрезмерно оптимистичных до фантастических. Именно на фантастическом конце спектра находится идея, высказанная среди других генералом армии США в отставке Беном Ходжесом, о том, что Россию можно победить и даже вытеснить из Крыма с помощью ракетных ударов большой дальности.
Это полная чушь. Украинцы добились некоторых успехов в операциях против российского Черноморского флота, но чтобы вернуть Крым, им нужно будет иметь возможность осуществить массированный десант — исключительно сложную операцию, далеко превосходящую их возможности с точки зрения наличия боевых кораблей и личного состава ВМС. А нападения на российскую инфраструктуру — это булавочные уколы, учитывая размеры и ресурсы России.
Более реалистичной выглядит идея о том, что, уйдя в оборону в этом году, украинцы могут нанести русским такие потери, что, если им будет предоставлено больше западного вооружения, они смогут успешно контратаковать в 2025 году. Однако это зависит от того, как русские будут вести игру в ответ на те лекала, по которым хотят играть Киев и Вашингтон.
Российская стратегия в настоящее время выглядит совершенно иначе, чем раньше. Русские втянули украинцев в длительные бои за небольшие территории, такие как Авдеевка, где российская армия уверенно полагается на свое превосходство в артиллерии и боеприпасах, которое позволяет ей изматывать ВСУ постоянными бомбардировками. Российская артиллерия выпускает три своих снаряда на один украинский. И Россия теперь смогла развернуть на фронте очень большое количество дронов.
Военная история предполагает, что для того, чтобы украинцы имели шанс на успех, им потребуется преимущество хотя бы в соотношении 3:2 в живой силе и значительно большая огневая мощь. Украина имела такие преимущества в первый год СВО, но теперь они принадлежат России, и очень трудно представить, как Украина сможет их вернуть.
Администрация Байдена совершенно правильно предупреждает о том, что без дальнейшей масштабной военной помощи США украинское сопротивление, скорее всего, в этом году рухнет. Но официальные лица США также должны признать, что даже если эта помощь продолжится, реальных шансов у Украины на полную победу нет ни в следующем году, ни через год. Даже если украинцы смогут нарастить свои силы, Россия сможет еще больше увеличить глубину своей обороны.
У администрации Байдена есть серьезный стимул проверить президента Владимира Путина на искренность или неискренность его заявлений о том, что Россия готова к мирным переговорам. Успешный мирный процесс, несомненно, потребует некоторых болезненных уступок со стороны Украины и Запада. Тем не менее, эта боль будет скорее эмоциональной, чем практической. А мирное урегулирование должно будет потребовать от Путина отказа от плана, с которым он начал военную спецоперацию, то есть превращения всей Украины в вассальное государство России, и одновременно признания территориальной целостности Украины внутри нынешних фактических границ (цели СВО неоднократно озвучивались российским руководством: это освобождение Донбасса и других оккупированных территорий, а также демилитаризация и денацификация Украины. – Прим. ИноСМИ).
Утраченные украинские территории уже потеряны. А членство Украины в НАТО бессмысленно, если альянс не готов послать свои войска воевать за нее против России. Прежде всего следует понимать, что каким бы болезненным ни было мирное соглашение сегодня, оно станет гораздо более болезненным, если конфликт продолжится и Украина потерпит поражение.