Соединенные Штаты захватили почти миллион квадратных километров морского дна в Арктике, сообщает Bloomberg. И это тревожный знак для всего мира, ведь свои претензии в регионе есть и у России. И рано или поздно интересы двух стран столкнутся.
Сесил Роудс (Cecil Rhodes), яркий представитель британского колониализма викторианской эпохи и страстный любитель африканских алмазов, однажды заявил, что прибрал бы к рукам и дальние планеты, если бы мог, и очень печалился, “что они так близко — и в то же время так далеко”. Живи он в наши дни, — и, возможно, имей американский, российский или даже китайский паспорт — он мог бы сказать то же самое об Арктике, хотя и с прицелом на совершенно иные ресурсы.
В прошлом месяце, когда США только готовились к рождественским праздникам, они не стали дожидаться торжества и заранее сами себе вручили подарок: около миллиона квадратных километров морского дна (по площади это сопоставимо со штатом Техас вкупе с Нью-Мексико). Вашингтон назвал эту территорию продолжением континентального шельфа.
Согласно международной конвенции, исключительная экономическая зона страны простирается на 200 морских миль (370,4 километра) от побережья. Однако, если чиновники смогут убедительно сослаться на некие географические особенности, расширяющие шельф дальше зоны по умолчанию, они смогут предъявить экономические права и на этот дополнительный участок морского дна (при этом вышеназванные воды остаются международными). Интерес к этим правам обострился с ростом спроса на ключевые минералы (причем как для нужд экологически чистой энергетики, так и для оборонных целей), а также с развитием технологий их добычи со дна морского.
При этом около 70% очерченной США территории находятся под Северным Ледовитым океаном или субарктическим Беринговым морем.
И здесь затаился неловкий момент: Соединенные Штаты так и не ратифицировали Конвенцию ООН по морскому праву (UNCLOS). Возражения Вашингтона против конвенции связаны с нарушением суверенитета. Однако фактически Вашингтон признаёт его нормы в качестве обычного международного права и даже претензии свои обосновал, применив методологию соответствующей комиссии.
Другие же арктические государства, напротив, уже много лет выстраивают свои позиции сугубо под эгидой Конвенции по морскому праву. Россия заявила о своих огромных претензиях на расширенный шельф еще в 2001 году, охватив в итоге 70% морского дна Северного Ледовитого океана. В 2007 году она привычным для себя широким жестом даже установила титановый флаг на морском дне в точке Северного полюса. И Канада, и Дания (ведь последняя еще не продала Гренландию и даже не собирается) подали встречные иски, отчасти дублирующие российские. В феврале прошлого года Россия одержала частичную победу, когда комиссия ООН по морскому праву определила, что значительная часть ее претензий подтверждается геологическими данными.
То, что Соединенные Штаты заявляют о своих правах именно сейчас (и как!) — важное и тревожное предзнаменование как для Арктики, так и для всего мира.
После окончания холодной войны настал короткий период, когда казалось, что Арктика надежно укрыта дипломатическим куполом из норм и распоряжений Арктического совета. Сколь бы правдоподобным ни было это ощущение, сейчас все изменилось. В марте прошлого года я провел несколько морозных дней с американскими войсками на Аляске, которые готовились к зимней войне — отчасти чтобы установить в регионе собственное “господство”, отчасти чтобы сдержать посягательства других стран.
Открытие военных баз в российском Заполярье и претензии Москвы на морское дно в течение последних двух десятилетий — это, по большей части, восстановление суверенитета в регионе, в котором Россия имеет обширное физическое присутствие и который долгое время играл стержневую роль в ее самосознании (об этом хорошо написала Элизабет Бьюкенен (Elizabeth Buchanan) в своей книге “Красная Арктика”).
При этом Арктика тесно связана с действиями России в других регионах.
За счет арктических нефтегазовых проектов финансируются боевые действия Москвы, а бомбардировщики атакуют Украину с арктических баз, удаленность которых гарантирует им безопасность от контратак. Санкции США, начиная со времен перехода Крыма в 2014 году, были призваны помешать России развивать новые проекты в Арктике: только недавно, в прошлом месяце, флагманский газовый проект Москвы пострадал от нехватки судов. Дух сотрудничества времен Арктического совета тоже не выдержал российской спецоперации на Украине. Наконец, не выстоял и нейтралитет последних оставшихся в регионе неприсоединившихся стран — Финляндия и Швеция вступили в НАТО.
Все это развернулось на фоне изменений климата, которые сулят более свободный доступ к Крайнему Северу и его спорным ресурсам. Причем претензии предъявляют даже неарктические субъекты — например, Китай.
Короче говоря, мир отчаянно стремится в Арктику, и это все больше напоминает прежнюю эпоху Роудса, а не постимперские нормы. Быть может, американские политики рано или поздно заговорят о ратификации Конвенции ООН о морском праве, но односторонние претензии, выдвинутые в прошлом месяце на основе исследовательского проекта, начатого еще два десятилетия назад, больше похоже на издевку. Соблюдение Конвенции ООН о морском праве, как и других многосторонних соглашений, должно обеспечиваться в первую очередь великими державами, однако Соединенные Штаты, в течение долгого времени поддерживавшие послевоенные рамки, относятся к этой обязанности все более двояко.
Видя, как Китай пренебрегает международными конвенциями в Южно-Китайском море и открыто сигнализирует о своем несогласии с помощью военно-морского флота, Соединенные Штаты, возможно, решат, что целесообразнее не искать предварительного одобрения, а активно действовать и давать отпор. Их собственные притязания на Арктику совпадают не с российскими, а с канадскими, при этом вероятность конфронтации Оттавы с Вашингтоном гораздо меньше. Даже приверженность России Конвенции о международном праве может оказаться под вопросом, когда будут рассмотрены и, возможно, поддержаны претензии Канады и Дании, частично пересекающиеся с российскими.
Логика расширения претензий на морское дно имеет далеко идущие последствия для энергетического перехода. Даже если отставить в сторону громкие заявления бывшего президента Дональда Трампа об одностороннем подходе, “зеленая” промышленная политика его преемника Джо Байдена сопровождается масштабным протекционизмом и попытками оттеснить Всемирную торговую организацию на второй план. Европа также стремится обезопасить отечественную промышленность от подрыва со стороны стран без надежных режимов ценообразования на выбросы углерода. Революция чистых технологий XXIвека все больше напоминает XIX век — особенно в архитектуре цепочек поставок. Глобализация уступает место более меркантилистскому подходу, и попытки записать в свою собственность все, что можно высосать из морского шельфа, — последний и ярчайший тому пример.
Алмазы, золото, нефть, а теперь и такая экзотика, как литий и диспрозий — доступ к ресурсам веками подпитывал экспансию и сопутствующие конфликты. А Арктика, хотя и остается грозной ловушкой с суровыми погодными условиями и огромными расстояниями, становится все менее и менее изолированной. В отличие от Роудса и дальних планет, которые он так вожделел, современные рубежи находятся в пределах нашей досягаемости. И мы все более уверенно сжимаем их в кулаке.
Автор статьи: Лиам Деннинг (Liam Denning)
